Работать, чтобы жить, или жить, чтобы работать

Экономика против хрематистики.

Ещё Аристотель Никомахович Стагирский различал экономику и хрематистику (он и ввёл оба этих термина). Экономика — дословно «домозаконие» — наука о законах ведения правильного хозяйства в интересах самих хозяев (и, естественно, всех, кто от них зависит). А хрематистика — погоня за прибылью любой ценой, любыми средствами вне зависимости от того, для чего (и для кого) эта прибыль впоследствии нужна.

Сейчас, к сожалению, большая часть исследований и всяческой риторики по хозяйственной части посвящена не экономике, а именно хрематистике. Соответственно, та модель мира, которую принято сейчас называть экономикоцентричной — фактически модель мира хрематоцентричная, т.е. нацеленная на прибыль, а не на пользу.

Это проявляется во множестве примеров. В частности, и в том, что очень часто люди в погоне за максимальной прибылью напрягают себя до полной утраты смысла жизни. В частности, я сам довольно часто повторяю: можно иметь либо деньги, либо время, чтобы их тратить.

Если мы посмотрим, скажем, на Японию (где трудоголизм стал уже буквально национальным бедствием, где люди проводят на работе столько времени, что вообще начисто отрываются от семьи, где практически единственным способом отдыха оказывается тяжёлое пьянство, потому что никакие менее жёсткие методы отключения от рабочего ритма уже не помогают), то станет совершенно ясно: в такой деятельности смысла практически нет. Правда, зачастую такую хроническую перегрузку оправдывают тем, что создаётся некая база для благополучия следующих поколений — вроде того, как, например, в Советском Союзе полтора десятилетия тяжелейшего труда создали промышленную базу, потом эта база позволила выиграть немыслимо тяжёлую войну и на редкость быстро восстановиться.

Всё это действительно бывает, и действительно для следующих поколений поработать иной раз стоит. Но в той же Японии люди перерабатывают настолько, что следующее поколение оказывается предоставлено самому себе, оказывается воспитанным, мягко говоря, не на семейных и общественных ценностях, и у меня создаётся впечатление, что приход этого поколения к активной жизни способен вообще опрокинуть всё японское хозяйство, выстроенное с таким трудом.

Полагаю, что всё-таки цель развития хозяйства — благополучие людей. Причём не только будущих поколений, но по возможности — в разумных пределах — и нынешнего. Та самая экономика, а не хрематистика.

И если уж речь зайдёт о каких-то критериях оценки благополучия людей, то мне представляется наиболее точным критерий, ещё в 1844-м году предложенный Карлом Хайнриховичем Марксом. В его ранних экономических рукописях сказано: «свободное развитие каждого — условие свободного развития всех». Соответственно лучше не то общество, которое больше всего съедает и выбрасывает в мусорные баки, а то, которое предоставляет каждому своему члену наибольшие возможности для развития: свободное время, библиотеки, спортзалы, кружки по интересам, учебные заведения и т.д., и т.д., и т.д. Иосиф Виссарионович Джугашвили в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» в 1952-м году довольно неплохо детализировал понятие свободного развития человека и общества в целом и перечислил основные средства этого развития. Насколько мне известно, с тех пор ни одному экономисту ещё не удалось дать лучшее определение критериев того, сколь развито общество. Из этого и надо впредь — по крайней мере до появления лучшего критерия — исходить и при сопоставлении себя с другими странами, и при выборе направлений дальнейшего развития.

Анатолий Вассерман