Пушкин в Армении

Владимир Аветисян. «Пушкин в Армении»

Лорийское ущелье

Нет ничего более величественного, захватывающего, потрясающего душу зрелища, чем  вид Лорийского ущелья  весной! С приходом первых тёплых дней здесь происходят волшебные превращения. Поначалу весь окоём каньона наполняется небесным светом и расширяется, порождая некий оптический обман: отвесные скалы, переходя от террасы к террасе, словно живые, поднимаются, тянутся вверх, будто хотят дорасти до неба и приобщиться к его безграничности, обнимая весь окоём! Буйные талые воды, срываясь с горных круч, устремляются со всех сторон в низину ущелья, грозя бедою всему живому, что попадётся на их пути. Ущелье наполняется оглушительным грохотом и рёвом безудержной водной стихии, напоминая гигантского каменного Левиафана – вишапа из армянских мифов.

 

Как только весна берёт свои права, большая вода отступает, и величественный грохот ущелья плавно переходит в мирно рокочущий гул. Этот гул всё больше напоминает отзвуки  какой-то едва уловимой древней  мелодии, которая отдаётся  в потаённых уголках сознания, заставляя думать, что когда-то, очень давно, ты уже слышал её, и она тебе до боли знакома и близка! В какое-то мгновение приходит откровение: это позабытый мотив колыбельной, которую тебе пела мать…

В Лорийской долине живёт историческое предание о том, как в один из июньских дней 1829 года великий поэт Александр Сергеевич Пушкин, следуя по дороге в Арзрум за победоносной русской армией, верхом на лошади пересекал зияющую бездну террасного Лорийского ущелья, что на севере Армении. Лошадь поэта медленно брела по петляющей скалистой тропе, серпантином сбегающей в сумерки к ущельному потоку. Вдруг откуда-то снизу раздался ужасный свист: из ущельного мрака  стала медленно подниматься вертящаяся воронка смерча, засасывая в себя камни, песок, вырванные с корнем кусты,  речную воду… При виде надвигающегося вихревого столба лошадь поэта шарахнулась в сторону и чуть было не скинула седока в пропасть. Пушкин только чудом успел ухватиться за ветку колючего утёсника,  и удержался в седле! Смертельная воронка пронеслась мимо, налетела на встречные скалы и рассыпалась со страшным грохотом.

С трудом преодолев головокружительный каньон, поэт очутился возле сторожевых постов русского гарнизона в Джалалоглы (нынешний  Степанаван). Отдышавшись, он ещё раз опасливо оглянулся на оставленное позади  ущелье, пытаясь понять, что же с ним такое было?!

- Але напужалися, барин? –  спросил подошедший постовой казак.

- Скажи-ка, братец, что же это было?!

- Это вишап здешной шалит, вашескородие,  – ящер древний, – объяснил второй казак и перекрестился. -  Частенько смерчи устраиват, чисто адская сила!

- Сей вишап сам воронку накручивает, а потом забирается в неё и поднимается из ущелья в небо…

- Да ну! – не поверил поэт, скептически махнув рукой.

- Истинно говорю, вашескородие!.. – поклялся первый казак. – Есть люди, которым он являлся воочию…

- Не верьте ему, барин, всё это баснь, – возразил другой служивый.

Но поэт, видно, так был напуган и так устал, что не было никаких сил далее поддерживать разговор с казаками. Он спешился и передал поводья казаку; ещё раз посмотрев в сторону ущелья, воскликнул в сердцах:

- Господи, за что ты так изувечил эту прекрасную землю? Я только что, кажется, в утробе Ливиафана побывал!..

- Точно так-с, вашескородие: он и есть змей Лиофан,  ну, по-ихнему сказать, вишап, – упаси Боже встретиться с ним, -  заломает!..

В своём предании лорийцы не уточняют, поверил ли Пушкин в эту байку о вишапе… Но они твёрдо верят, что ущельное чудище  тогда пощадило поэта, не стало губить хорошего человека. Только вот жаль, что великому поэту  их родное ущелье открылось своей неприветливой стороной, утаив от его поэтического взора свои красоты и чудеса. А, впрочем, у Пушкина не оставалось на это времени: он спешил догнать русскую армию, которая уже отобрала у турок Карс и победоносным шествием вскоре вошла в Арзрум.

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ