Таить вечно

Добраться до архивных документов о жизни и смерти вождей революции и сегодня не просто. Точнее, невозможно.

«Личное дело» на представителя высшей советской номенклатуры — это архивная папка с документами. Своеобразный Ноев ковчег. В нем хранится немного тайн о здоровье и болезнях, семейной жизни и подлинной национальности номенклатурной единицы, его/ее особенностях и странностях, финансовых махинациях, компрометирующих связях, темных пятнах биографии. Не обо всех тайнах и секретах, а об отдельных. На случай обвинительного заключения, необходимости досрочного выхода на пенсию по состоянию здоровья или смещения с должности по испытанному предлогу: «А на самом деле оказалось, что…»

Эти папки, в том числе с агентурными сообщениями и доносами, собирались с незабвенных ленинско-сталинских времен и хранились в архиве политбюро в группе документов № 45. Затем коллекции дали новый шифр: фонд 3, опись 62 архива Общего отдела ЦК КПСС. В конце нулевых годов часть архива политбюро поступила на государственное хранение из Президентского архива в Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Предполагалось, что рассекреченные первоисточники немедленно должны были стать достоянием общества, историков, журналистов, всех желающих. Но не тут-то было.

Прошло 10 лет, а опись 62 не прояснила тайны биографий главных вождей Октябрьской революции — по причине того, что к этим документам никого не допускают.

С личными делами большевистской номенклатуры приключилась полудетективная история.
Возьмем единицу хранения № 109 (по сталинской классификации № 45-К/20-а). Личное дело «Красин Л.Б.». Дело начато 25 июня 1921 года, закончено 4 февраля 1934 года. Количество листов — 225. Инженер Леонид Красин по кличке Никитич был руководителем боевой технической группы при ЦК РСДРП, главным финансистом партии и, что важнее, организатором экспроприаций — грабежей банков. Большевистский переворот сделал его наркомом торговли и промышленности, путей сообщения, первым послом в Великобритании, наркомом внешней торговли. После его кончины вдова и дочки благополучно остались жить в Великобритании. ОГПУ их не беспокоило. Сталин не требовал немедленного возвращения на родину.

Что же скрывается за обложкой архивного дела Никитича? Цитируем архивную справку: «Постановления ПБ ЦК РКП(б) — ВКП(б) и материалы о предоставлении отпусков для лечения, медицинские заключения о состоянии здоровья, о смерти и организации похорон, о наследстве и архиве Красина, о месте пребывания и размерах материальной помощи его семье». Даже новичку станет понятно, что клубничка и жареное скрываются в наследстве, архиве и в материальной помощи семейке невозвращенцев ленинско-сталинского наркома. Но личное дело Красина вы не получите.

Ахматова о таких фокусах говорила: «Пастернака перепастерначить». Как архивные чиновники вывертываются из коллизии перезасекречивания документов, которые переданы рассекреченными в федеральный архив? Да очень просто. На внутренней описи красинского дела подряд, один поверх другого, стоят три (!) штампа. Первый: «Рассекречено». Так и должно быть и поменять это может только суд, а не анонимные серые клерки. Над первым стоит второй: «Ограниченное использование».

Не успокоившись и этим самочинным запретом рассекреченного и уже ограниченного дела, неустановленное лицо в архиве поверх двух штампов ставит третий и на сегодняшний день окончательный: «Ограниченный доступ». Кто ограничил? Когда? На основании каких полномочий и каких статей архивного законодательства? На какой срок? Какие именно документы? Ответы вы не получите никогда.

По такому же принципу в РГАНИ полностью закрыли доступ к личным делам таких вождей Октябрьской революции, как Надежда Крупская, Феликс Дзержинский, Георгий Чичерин, Михаил Фрунзе. Почему скрывают, примерно понятно. Ведь иначе выяснится, что «Повесть о непогашенной луне» Бориса Пильняка о том, как на операционном столе зарезали вождя Красной армии, по сравнению с реальностью всего лишь рождественская сказка для детей младшего школьного возраста. А создатель ЧК Дзержинский окажется туберкулезным маньяком, а не святым с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками.

Знакомство с чичеринским досье могло бы прояснить, кем были его любовники, кто был к нему приставлен соглядатаем и умер ли в 1936 году этот отец советской дипломатии своей смертью или ему помогли. Автор в течение 2 лет пытался получить доступ к делу № 221 (45-Ч/3) Чичерина. Увы, биографию умершего 7 июля 1936 года человека, который родился без малого 150 лет назад в Российской империи, скрывают на основании закона от 21 ноября 2011 года — ради защиты здоровья гражданина Российской Федерации. Большего цинизма в отечественной архивной отрасли найти будет трудновато.

Вообще логики в закрытости лучше не искать. Тома личного дела Вячеслава Молотова открыты, а Лазаря Кагановича — нет.
Из трех томов личного дела первого секретаря ЦК компартии Украины и члена политбюро ЦК КПСС Петра Шелеста первый закрыт, а два вторых — открыты. Что в них? Рукопись воспоминаний «Как это было — к чему это привело (1977–1980 годы). Это очень актуальная для современной истории Украины тема. И нашим секретчикам, как видно, совершенно не важно, что мемуары Шелеста давно опубликованы (правда, под другим актуальным названием «Да не судимы будете» (по-русски) и еще более точным по-украински «Справжнiй суд iсторії ще попереду», то есть «Настоящий суд истории еще впереди»).

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) во второй описи фонда 16 («Памяти Ленина») числится 111 единиц хранения. Это медицинские документы о ранении, болезни и смерти В.И. Ленина. Напомним, что ранение имело место больше 100 лет тому назад — 30 августа 1918 года. Этот массив засекречен. Целиком и полностью. Равно как и третья опись того же фонда 16 «Воспоминания врачей, лечивших Ленина, о его болезни и смерти». 48 дел. Чиновникам опять же совершенно безразлично, что многие из этих документов публиковались с точными архивными шифрами в журнале Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС «Вопросы истории КПСС» еще в 1991 году.

А в 1992 году уже в новой России в течение года публикация продолжалась в журнале «Кентавр». И когда сегодня приходишь в учреждения Федерального архивного агентства и тычешь в лицо этими журналами с опубликованными при советской власти (!) документами, требуя доступа к ним, то слышишь в ответ дивную фразу, произносимую вкрадчивым голосом: «Факт публикации документа не означает, что сам документ рассекречен».

Леонид Максименков