Как я провел лето 1974 года (часть третья -окончание)

Часть третья «Шишкобой» окончание

Следующий день пока ждали обратно Афанасия, прошел в делах по хозяйству. Собирали вокруг хворост и валежник для костра, некоторые мешки для сбора шишки были драненькие и пришлось зашивать, подремонтировали крышу у балагана, которую по словам Афанасия, пытался разобрать молодой косолапый хозяин тайги, но убежал, когда охотник пальнул в воздух.                                                                                                                                                                                                    Под вечер вернулся Афанасий, когда вечером сидели у костра, я спросил у него, что за груда костей валяется за балаганом.

 — Дак это мишкины кости, — сказал он потихоньку прихлебывая горячий чай.  

 — Прошлой зимой…                                                        

Сейчас по прошествию четырех десятков лет, мне трудно вспомнить и точно передать его своеобразную речь, поэтому дальше перескажу своими словами.     Дело было зимой прошлого года. Обычно он приходил сюда во второй половине октября,  чтобы оценить сколько можно ожидать белок и соболей, когда начнется охота, и еще заготовить впрок мяса.  Здесь не далеко, за плешивой горой, есть солонцы, куда приходят полакомиться лоси и изюбры, там он сидел в схроне,   заваливал преимущественно лосиху и ему хватало на сезон охоты. Охота, —  добыча белки, куницы и соболя, продолжается с конца ноября до конца февраля, между осенней и весенней линьками. Вот и в этот раз поднявшись сюда, он обнаружил неподалеку от балагана медвежью берлогу. Покрытое заиндевевшей корочкой отверстие в снегу, говорило о том, что в берлоге есть обитатели. Такое соседство Афанасия никак не устраивало ( в погоне за соболем можно запросто провалиться к медведю в гости. Поэтому он спустился вниз в Шимки и позвал на помощь молодого бурятского парня Семена, работавшего в шимкинской школе учителем, но как и все местные жители, понимающего особенности предстоящей охоты.                 

Переночевав в балагане, с утра они начали делать вокруг входа в берлогу завал из стволов деревьев, чтобы медведь не мог сразу выскочить. Все это прерывалось частым чаевничаньем у костра, видимо оно помогало собраться, мысленно обдумать и проговорить возможные варианты. Наконец  Афанасий занял удобную для стрельбы позицию с карабином в руках, а Семен  вооружившись длинным шестом и рогатиной подошел к берлоге и начал тыкать шестом вглубь отверстия. Минуты через две раздалось глуховатое рычание и через промежуток в стволах завала высунулась медвежья голова. 

 Когда все закончилось, Афанасий подсчитал, что выпустил 28 пуль. Он стрелял, а голова то появлялась, то исчезала внутри. Они снова сели пить чай…                                                                                                                                                                   Убедившись, что никаких звуков из берлоги не доносится, они подошли и еще минут десять шуровали шестом. Все было тихо. Тогда они разобрали завал, и Семен обвязав вокруг пояса веревку, осторожно стал спускаться.  Берлогу медведи чаще всего устраивают около корневища большого поваленного дерева, видимо там легче рыть. Размеры  ее впечатляют, роют медведи обычно под свой размер, а когда в берлоге бывает два или даже три медведя ее размер, как у небольшой комнаты.  Вот и здесь, когда Семен с помощью Афанасия, тянущего за веревку выбрался наружу, то сообщил, что там медведица с годовалым медведем и видимо двухлетним пестуном. Потом они два дня расширяли раскапывали вход, а окончательно разделались только через четыре. Причем им облегчила задачу, приходившая ночью росомаха, утащившая добрую четверть, освежеванных туш.  Около балагана они окончательно разделали туши, отделив мясо от костей. Так и образовалась эта груда, на которую мы наткнулись.

   На следующий день Афанасий повел нас на экскурсию, чтобы показать места, где лучше всего бить шишку. Когда обойдя достаточно большую территорию возвращались назад, он подстрелил небольшую кабаргу (разновидность косули, необыкновенно ловко прыгающая по скалам), и вечером у нас был шашлык.                Утром стоявшая отличная сухая погода стала меняться, ночью сел туман, а потом заморосил мелкий дождь, но Афанасий поднял нам настроение сказав, что дождь нам на руку, после него шишка не будет держаться так крепко.                          Начали мы ее бить, когда уже подходила к концу первая неделя нашего пребывания здесь. Постепенно мы втягивались в рабочий процесс. Сперва ходили втроем, били и собирали по очереди. Когда набиралось два мешка шишки, двое уносили их и высыпали в заплот за балаганом, потом приноровившись, стали бить в три колота. Каждый из нас бил, собирал и относил самостоятельно. Афанасий опять ушел вниз и сказал, что вернется через две недели с конями. Перед уходом он показал, как обрабатывать шишку, чтобы получить чистый орех.

    Технология обработки проходит в несколько этапов. Сперва шишку прокручивают в специально сделанной машинке, чем-то напоминающей по сути мясорубку. Делается она так: главная деталь барабан – вытесывается из лиственницы или березы,  чурка цилиндрической формы, 35-40 см. длиной и диаметром см. 30. Потом по боковой поверхности прорезаются треугольные борозды с высотой треугольника 1,5-2 см. То есть вид с торца будет как у шестеренки. В центре делается отверстие в которое вставляется согнутая из 15 миллиметрового стального прута ручка, все наверно представляют себе колодезный ворот, вот и этот барабан, как ворот, только с продольными треугольными канавками. Потом из толстых досок делается подобие корыта в которое посередине устанавливается барабан, в нижней доске по длине барабана делается прорезь в которую падают перемолотые шишки сверху устанавливается трапециевидный бункер, в который насыпаются шишки. Внизу будет фотография сделанная мной в следующий приезд в эти места.  Перемолотая смесь из буса и орехов наполняет подвязанный снизу мешок.  Следующая стадия обработки – просеивание этой смеси, через своеобразное сито, на фотографии слева. После того как орехи отделены от буса, их надо провеять, чтобы отделить от мелких частиц буса, которые прошли вместе с орехом через сито. Делается это так: между двумя деревьями подвешивается большой брезент, размером с две сшитые по ширине двуспальные простыни. Нижний край брезента оттягивается немного в сторону и там устраивается подобие мягкого ящика. Мешок со смесью ставится на расстояние 6-7 метров от брезента. Ковшиком, сделанным из круглой миски прибитой к палке примерно метровой длины, смесь зачерпывается из мешка, потом надо аккуратно отвести ковшик за голову и держась за нижний конец палки бросить так, чтобы орех долетел до брезента и ссыпался по нему, а пыль от буса рассеялась не долетев до него. Это требует определенной тренировки, но человек, как вы знаете может обучиться всему. Обучились и мы. Но это еще не все, провеянный орех надо еще просушить, чтобы он не испортился и не заплесневел. Для этого делается специальная печка из камней, накрытая большим листом железа. Орех высыпается на горячий лист, где его надо постоянно перемешивать, иначе он будет перегреваться и с треском лопаться.  Готовый орех насыпается в мешки (вес мешка получается около 70 кг)

  За то время, что мы занимались заготовкой орехов, произошло два забавных эпизода. Поскольку место где мы находились, не зря даже на карте Бурятии было отмечено фигуркой медведя, мы скоро убедились, что это было не случайно. Первый раз мы его увидели, когда еще втроем ходили на соседнюю гриву, но это было на приличном расстоянии и он нас даже не заметил.

Вначале каждый из нас таскал с собой ружье( два ружья с патронами нам дал Константин Иванович, а еще одно привез из Бадар Веня), но потом это надоело, таскать колот или мешки, с ружьем за плечами было неудобно. По бокам тропинки  шедшей по верху гривы и ведущей к балагану, росли молодые кедры. Они были метров 6-8 высотой и сантиметров 15 толщиной у основания, шишки сидели только на самой верхушке, держались крепко и мы их пока не били.   Следы, оставленные медведем на ровной поверхности глубокого мха, нам попадались, но сталкиваться не приходилось.  И вот однажды, когда я возвращался нагруженный мешком с шишкой, вдруг услышал доносящийся спереди непонятный звук, напоминающий то ли урчание, то ли кряхтение. Я поставил мешок и потихоньку стал продвигаться вперед, метрах в двадцати от меня молодой небольшой медведь, наверно только-только отставший от матери, стоял на задних лапах около кедра и обхватив его передними лапами, изо всех сил его раскачивал. Верхушка кедра моталась из стороны в сторону, но шишки держались крепко и не падали. Через некоторое время терпение у мишки лопнуло и он полез вверх по кедру. Делал он это быстро и ловко, но не успел он еще долезть до шишек, кедр согнулся под его весом дугой и с треском сломался. Треснувшись спиной о землю (хорошо еще густой мох смягчил падение) он вскочил с ревом обхватил снова лапами оставшийся торчать комель и еще раз рявкнув вырвал остаток кедра с корнем, бросил его и побежал вниз по склону. Я стоял и изо всех сил сдерживал себя. чтобы громко не расхохотаться. Зато вечером мы насмеялись вдоволь, когда я рассказал ребятам и показал место, где это произошло.                                                                                                                               Во втором случае опять «повезло» мне. В этот день была моя очередь дежурить, накануне Виктору удалось подстрелить двух рябчиков, и я собирался насобирать маслят, чтобы сварить охотничий супчик. Собирать я пошел в другую сторону от седловины на которой стоял балаган, место было незнакомое и увлекшись поиском грибов, я незаметно для себя сошел с тропинки, а когда спохватился стало темнеть. Надо сказать, что темнота там наваливалась очень быстро, и через минут двадцать безуспешных попыток найти тропу, стемнело совсем а я окончательно заблудился.  Я попытался покричать, но никто не отозвался, видимо я успел отойти от балагана довольно далеко. Ничего не видя перед собой, я продвигался наощупь, встречая руками перед собой ветви деревьев. Вдруг под ногами возникла каменистая осыпь и я съехал на пятой точке, метров на пять вниз, спугнув при этом сидящего там большущего глухаря. То что он большой я понял, по шуму крыльев с которым он взлетел. Глухарь сидел там и видимо набирал в желудок камешки, которые помогают им переваривать пищу и тут на него свалился я. Не знаю, кто от этой встречи напугался больше, но сердце колотилось со скоростью не меньше двухсот ударов в минуту. Когда я отдышался, то решил взять себя в руки, успокоиться и подумать. Рассуждал я так: поскольку я нахожусь на склоне гривы, мне надо спускаться потихоньку к речке, там мне проще будет найти тропу. Решение было принято и потихоньку стал спускаться. Скоро послышался шум воды, подтвердивший, что я на правильном пути. На сколько мог я ускорил движение и вот она речка. Я с жадностью напился и сел на валун передохнуть. И тут вдруг какая то еще не осознанная причина меня насторожила, я пытался понять в чем дело…   Мысль пронзила молнией – РЕЧКА ТЕКЛА В ДРУГУЮ СТОРОНУ.  Сердце снова заколотилось и мне стоило немало трудов успокоиться и попытаться понять, как же так получилось. Подумав несколько минут я понял, что спустился на другую сторону гривы и здесь течет такая же речка, как та по которой мы заходили. Это меня успокоило и возникшую первоначально мысль идти вниз по течению, пока не выйду в долину, я отогнал и примерно представив место, где я очутился, пошел вверх и наискосок по склону, чтобы выйти наверх к нашему балагану. Минут через тридцать-сорок, когда я став опять отчаиваться заорал во все горло, вдруг впереди забрезжил проблеск огня и я услышал спокойный Славкин голос:

—- Ну, чего орешь, где тебя носит, жрать охота…

 Две недели в трудах пролетели быстро, пришел с конями Афанасий и мы стали собираться в обратную дорогу. Орехи мы сдали в ПОХе, распрощались с Афанасием, Константином Ивановичем и Матреной Ивановной, а потом Веня отвез нас на машине в Иркутск.                                                                                                В Иркутске были встречи с моими старыми друзьями, а потом мы улетели в Москву, увозя в душе благодарность этим замечательным краям и замечательным людям, здесь живущим.

 Здесь я размещаю фотографии, сделанные в мое следующее посещение тайги Хамар Дабана.  

Это наш конкурент по собиранию кедровых орехов, бурундук. На зиму он заготавливает в обычно вырытой между корнями дерева норе, до 10-15 кг чистого ореха.

Правда съедать этот запас ему "помогают" и белки и медведи и горностаи.

А это белка, основной предмет охоты для Афанасия.

Так она выглядит летом и осенью, до линьки в начале ноября, а потом становится пепельно-голубоватой с темно-серыми штришками, не меняет цвет только хвост

А это обладатель самого ценного меха соболь

Ну, а это хозяин тайги бурый медведь

 Второй по силе хищник после медведя - росомаха

Это красавец кедр, пока еще молодой

 Это наш балаган, который построил я с еще одним другом Женей Черствовым на соседней от Афанасия гриве. К нам приехали гости, пришлось на крыше разместить еще палатку

Вот так выглядит собранная шишка в заплоте

 Веня прокручивает шишку, а слева моя жена просеивает смесь орехов и буса через сито

А так орехи сушат. "Горячий" цех.

Афанасий с собакой, моя жена, и два студента, проходящие практику у Афанасия. Справа на снимке можно увидеть груду костей от лосихи, которую добыли на солонцах эти ребята.

Собираемся в обратную дорогу, мешки с орехами навьючили на лошадь

На гривы Хамар Дабана выпал первый снег

И на прощание вам позирует маленький совенок