Подарок

​

Серафим парил над Землёю.
Калейдоскоп, вверенных ему объектов, давно не радовал и не печалил Верховного, он как обходчик – следил только за тем, чтобы рельсы и шпалы мироздания лежали строго параллельно между собой, перпендикулярно друг к другу – и, никаких гвоздей!
Убедившись, что всё течёт и ничего не меняется в суетном мире людей, Шестикрылый вознесся и устремился в свою уютную обитель.
Пролетая   над Бездной, он привычно отметил Демона, сидящего на троне, в позе мыслителя. Одной рукой Чернокрылый стучал по колену, отбивая ритм спортивной «кричалки», а другой рукой перебирал чёрные локоны, украшенные маленьким красным колпачком, на тонкой резинке.
Бездна сотрясалась от звуков тяжёлого рока.
Демон задумчиво смотрел на свечу, одиноко возвышающуюся над  чёрной плотью  кремового торта, украшенного красными, увядающими розочками.
Серафим знал все привычки и пристрастия Черного Ангела.  Они частенько болтали в зыбком тумане сумрака, не переходя роковой черты между днём и ночью, потягивая бесконечное время в умных, и не очень,  беседах. Довольно тяжело спорить друг с другом, когда оба знают всё. Но,  ради развлечения, одинокие собеседники создавали видимость поиска сути, частью которой являлись и сами.
Один - всё отрицал, второй - всё принимал как данное Отцом, не обсуждая и не подвергая сомнению. Им не дано было - ни победить, ни уйти друг от друга, иначе, мировой порядок потеряет либо свет, либо тьму.
 И Хаос придёт им на смену.
«Грустит», - подумал Серафим про Демона, и завис над Бездной.
 –  Чего грустим? О, тортик... своеобразный, –  он нагнулся, ковырнул пальцем крем, понюхал сладкий ужас и отлетел подальше, –  в честь чего му-зы-чка? –  протрубил Серафим  по слогам, заглушая дьявольские децибелы.
Демон даже не вздрогнул и не оглянулся.
–  В честь меня,  – нараспев, со вздохом, ответил он и помахал крыльями, вместо приветствия Верховному,  – у меня, сегодня - день рождения.
 – Да? – Серафим удивился, немного подумал, спикировал вниз, и, облокотившись на спинку трона, попытался заглянуть в лицо Чернокрылого,  – а ты разве рождался? Мне казалось, что мы были всегда.
–  А я решил себе придумать!  – не поворачивая головы, печально, но твёрдо, проговорил Демон и, оттянув колпак, щёлкнул им по голове, –  Вот ты бы мне подарок принёс...  я бы его разворачивал, восхищался...
Верховному стало немного неловко. Он ступил на мраморный пол, обошёл стол, и отодвинув тяжёлое кресло,  уселся напротив Чернокрылого, который не переставал гипнотизировать свечу.
–  Если бы я знал...  – Серафим оглянулся, как бы ища предмет для дарения, - что же я тебе подарить-то могу? Ты же Всемогущий и у тебя всё есть... а самое интересное, тебе - что, что-то надо?
–  Вот и я об этом... –  задумчиво произнёс Демон, не отрываясь от своих мыслей, –  я хочу  радоваться. Ведь я сейчас грущу? Значит мне и радость положена.
–  Так тебе только Радости не хватает?  – надеясь, что нащупал подходящий подарок, неуверенно спросил Серафим.
Чернокрылый, наконец, оторвался от пламени и посмотрел на Серафима.
– И её тоже… и Новый Год скоро, ёлки, мандарины…
– Зайчики, стишки,  – подмигнул Архангел, надеясь перевести в шутку сказанное Демоном, –   тогда и столы накрывай, а то не по-людски! – ухмыльнулся Верховный.
– Так я и не людь, –  парировал Демон, оставшись в заданном образе. И вновь уставился на торт.
– Так и я про то же! –  весло ответил Серафим, –  но, раз берёшь с людей пример – соответствуй, опускайся до подобия.
Демон протянул руку к колоколу, весящему рядом со столом, и с оттяжкой потянул за тяжёлый язык. Бронза вязко и протяжно отозвалась звоном. 
–  Прошу к столу, –  отчеканил нерождённый.
На столе материализовались блюда со свежими огурцами, чёрной икрой  и полдюжиной запотевшего, розового, Кристалла.
–  Джентльменский набор, –  одобрил Серафим, - а безобразие… нарушать будем?
–  Ща закажу, – потянувшись к айпаду, согласился Демон, –  только без пошлых стриптизов. Давай сегодня по классической опере вдарим!

Валькирий позовём? Или грешницами обойдёмся?
–  Вдарим… и обойдёмся. Больно шумные эти Валькирии, да и лошади нагадят везде, потом убирай, –  Верховный потянулся к шампанскому и стал откручивать проволоку. Он старался поддержать Демона и пустился размышлять вслух, попутно наполняя хрустальные бокалы.
–  Может в домино? Или в бадминтон, с кометами? В прошлый раз, я все метеоритные бонусы собрал! –   хвастливо напомнил Серафим и понял, что некстати.  – А может, в гибель сверхцивилизаций? У тебя хорошо получалось! Нет?...ну да...ну да...всё было...скучно...
Шестикрылый слез с кресла и стал ходить вокруг необъятного стола. Демон  крутил головой, вслед Верховному.
–  Не мельтеши, а... Давай выпьем! –  он глотнул шампанского прямо из запотевшей бутыли.
 – А давай поделим Землю! – остановившись, предложил Верховный. –  На одной половине - ты принимаешь решения, на другой – я,  –  быстро проговорил он, вспоминая сценарии сетевых игр.
– И что нам это даст? –  откликнулся Чернокрылый и поднял свой бокал, в приветственном жесте.
– Это нам ничего не даст, – откликнулся Серафим согласием, –  но будет веселее. Спорить будем, обижаться друг на друга, интриги плести. Серафим подошёл к столу, взял в руку бокал, отхлебнул шампанского и ободряюще произнёс: «Ну, за Мир!»
–  Давай, только по-честному! –  Демон заинтересовался.
–  А интриги… а обижаться? – Шестикрылый задумчиво размазывал икру по тарелке.  – Давай, там, где лето – по честному, а где зима – будем хитрить!
–  А где осень? Или весна? –   резонно заметил Демон.
–  А там – будем встречаться и отдыхать, вернее – обсуждать. Можем монетку кидать... или камень-ножницы-бумага, с трёх раз… ну что ты всё цепляешься! –  обиженно сказал Шестикрылый, –  я же как лучше стараюсь. Начнём, потом придумаем правила.
– Пока придумаем правила, уже Апокалипсис прискачет, - напомнил Чернокрылый безучастно.
– Да... – отмахнулся Серафим, –  ему лениво!  Он все сроки уже пропустил,  сильно увлечён своей коллекцией – не покладая рук лепит солдатиков, всех времён и народов. Уже некуда ставить. А зачем - не признаётся.  Может, хочет оживить, и в атаку?
– Да не он пропустил, а его не пустили! –  не без ехидства, откликнулся Демон,

–  Папа всё надеется, что у людей что-нибудь сдвинется, в лучшую сторону. Не хочется ему и это  человечество менять. Каждый раз – одно и то же…
Они, молча, пили шампанское, уже вместе глядя на неровное пламя свечи.
Вдруг, Серафим, как бы вспомнив что-то, оттянул белую ткань плаща, и, бурча невнятное себе под нос, пошарил в кармане. Он захлопал крыльями от удовольствия и лицо его просветлело. В бормотании проступила  бессмертная мелодия «хэпи бёздей ту юуу...», и Верховный  извлёк шуршащий пакет, перевязанный красным бантом, в белый горох.
–  А вот и мой тебе подарок! Ты же хотел Радости? Держи!
 – Что это?– Демон подался вперёд, и, переводя взгляд с Ангела на приятно шуршащий свёрток, бережно, двумя руками, взял его у Серафима.
 – Разворачивай, –  откинувшись в кресле, довольно протрубил Шестикрылый,– всё как ты хотел: радостный подарок.
Демон, положил подарок на стол, и стал не спеша и аккуратно, развязывать бант. Красный колпак сполз на шею и шевелился в такт прерывистому дыханию Чернокрылого. Он снимал яркую бумагу, как листья со спелого кочана капусты, пока не  добрался до золотой коробки.
Волнуясь и поглядывая на Серафима, Чернокрылый приподнял крышку. И быстро  захлопнул её.  Вновь открыл, и часто заморгал, пытаясь скрыть влажность глаз, непривычных к слезе.
В коробке, на чёрной шёлковой подушке, мирно спал рыжий котёнок. Ему не мешали ни музыка, грохотавшая вокруг, ни смех Серафима, довольного не меньше, чем сам «именинник».
 Демон осторожно дотронулся до розового носа котёнка, тот неожиданно чихнул, запрокинув голову, и открыл один глаз, блеснувший яркой бирюзой.
 «Мяу», - улыбнувшись, пискнул котёнок, потянулся, встал на четыре  лапы и расправил сонные, рыжие крылья.