Почему я не пойду на очередной митинг

Потому что революция в моей жизни уже была.

Я – «сурковская пропаганда». А также «питерское племя», «путинский наймит» и «медведевский прихлебатель». Лучше признаюсь сразу: я ведь все равно получу такой «привет с той стороны» в комментариях. Но если вы не врете и действительно боретесь за свободу, проглотите то, что я скажу, мужественно. И учитесь слушать то, что говорят на стороне нашей.

НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ

«Это моя страна!» – кричал в трубку один мой коллега, который до этого мне никогда не звонил. А тут проникся вдруг, прочитав мой комментарий («Революция шуб» – 8.12.2011), и решил обозначиться. И вот я сижу теперь и думаю: а где же тогда МОЯ страна?

Моя страна не ходит на митинги в норковых шубах с шилом в кармане, чтобы колоть омоновцев, не заходится истериками в ЖЖ, не отказывается от звания «заслуженный артист» и не ищет на карте место для будущей эмиграции. И самое главное – не врет самой себе, что жизнь в нынешних условиях невыносима.

«Невыносимо» – это совсем другое. Это когда тебя в ТВОЕЙ стране лишают семьи, жизни, гражданства и дома. А все, что не входит в этот круг, – дурь и блажь, даже если она облачена в сотни прекрасных революционных текстов.

ПАТРИОТИЗМ И МОДА

Читаю сообщения от друзей, живущих за рубежом, и понимаю, что с понятием «моя страна» конфликт не только у «болотных». Практически у всех, кто пошел на демонстрации к российским посольствам и консульствам. И вот какая странная закономерность: количество ярости обратно пропорционально расстоянию от российских границ. В Вильнюсе дело ограничилось жалким букетом белых роз, оставленным у дверей посольства. В Таллине к диппредставительству храбро примаршировали ровно 9 человек. В Лондоне собралась уже добрая сотня наших сограждан, а в Нью-Йорке – целых 200! И ладно бы, если бы среди протестующих стояли люди с фамилиями Березовский, Чичваркин или Батурина, ну или экс-работники «ЮКОСа» – этих хотя бы можно понять: они потеряли деньги именно в нулевые и десятые. Но протестовать-то пришли совсем другие: те, кто в путинскую эпоху в России не жил и судит о происходящем исключительно по Интернету! Те, кто уехал за колбасой и лучшей жизнью в начале 90-х. Именно так – и не надо подводить под свой тогдашний отъезд политическую базу. Мы вас провожали, если помните, утирая слезы в аэропортах и на вокзалах, и потому точно знаем, что этот ваш нынешний блеск в глазах – фальшь.

«Хочу к вам!» – страдает одна моя однокашница, попивая пиво на берегу Карибского моря. Другая гордо цепляет на фотографию в Фейсбуке белую ленточку. «Это буква «В», в честь Владимира Путина?» – наивно спрашивают ее тамошние друзья. «Нет, это символ протеста!» – со знанием дела объясняет она. Все хорошо, любимая моя подруженция, но ты к нам вообще-то не приезжала 16 лет. Что ты о нас знаешь? Всем хочется побыть кубинскими эмигрантами и делать вид, что, уехав двадцать лет назад и давно получив другие паспорта, все остались русскими. Патриотизм нынче в моде. Хотя бы такой, вывернутый наизнанку, как шуба одной светской обозревательницы, в которой она ходит на митинги, и которую (обозревательницу, а не шубу), после телефонных откровений Немцова, честно говоря, уже хочется пожалеть…

Мне скучно, Бес! Что делать, Фауст?

Бунт, в который нас всех сейчас пытаются втянуть, – по большому счету – от скуки. Это же так весело: шумной компанией зайти в метро с заклеенным ртом, гарантированно зная, что за это ничего не будет! От прекраснодушного убеждения, что в жизни каждого человека должна быть революция. Наверное. Но что делать тем, у кого она уже была?

Несколько лет назад я с интересом наблюдала за вечным оппозиционером Львом Пономаревым – когда в марте 2004-го жители Уфы зачем-то окружили президентский дворец. По улице плыла густая черная масса. Лицо революционера Пономарева застыло в восхищении. Он бормотал в космос отрывочные фразы то ли из Горького, то ли из Чернышевского, общий смысл которых был таков: «Поднялась Русь-матушка! Скоро, скоро понесется над страной дубина народной воли…» – и был  абсолютно счастлив. Он этой энергией питался! Ему был важен процесс, а не результат. И с тех пор, как я вижу его в стане оппозиционеров, я вспоминаю это лицо – лицо человека, который не отвечает за результат того, что творит…

…Копаюсь в себе, пытаясь понять: почему мне больше не хочется ни ленточек, ни митингов? Расстраиваюсь: ну что со мной не так? Начинаю анализировать причины. Дело не в том, что лидеры нынешней революции карикатурны до колик. В том, что это абсолютное дежавю. Точный конец восьмидесятых, которые я провела среди поющих революций в Прибалтике: тот же большевизм, та же ложь и точно то же нежелание признавать право на другое мнение. Двадцать лет назад я, конечно, была на другой стороне и думала иначе. Но двадцати лет достаточно для того, чтобы понять, кто есть кто. Прозрение тех, кто в результате тогдашних революций вместе с 25 миллионами русских остался за пределами своей страны, наступило быстрее. А за тогдашний романтизм заплатили не те, кто ходил с плакатами вокруг «Белого дома», а совсем другие: те, кому пришлось глотать обиды, хоронить убитых родственников и убегать от соседей, с которыми еще вчера вроде бы дружили. Очереди за синими курицами мы теперь вспоминаем со смехом: голод человек забыть может, а вот унижение – никогда. Ответили ли за это люди, которые сочиняли революционные манифесты? Нет.

Политическая гнусь

«Если ты еще раз напишешь про нас какую-нибудь политическую гнусь – знай: для российской журналистики ты умерла!» – страшным голосом пригрозил мне напоследок тот мой коллега. Надеюсь, он был пьян, и ему теперь стыдно. А я, признаться, так растерялась, что не успела сказать ему одну важную вещь: что «кровавый чекистский режим» почему-то разрешает ему и его соратникам и бунтовать, и печататься, а их митинговая власть, еще не придя к власти, уже сейчас не позволяет мне думать не по шаблону.

Именно поэтому я и хочу напомнить всем про одну настоящую политическую гнусь. Про книжку одного из лидеров нынешней оппозиции Михаила Касьянова, которая продается совершенно свободно («Без Путина», 2009 год) и в которой есть замечательная глава о том, как в 1996 году перед президентскими выборами Касьянов летал в Париж выбивать пятимиллиардный долларовый транш для того, чтобы обеспечить победу Ельцина над Зюгановым. И вот как этот борец с режимом описывает самую громкую фальсификацию в истории современной России: «Конечно, тогда, в 1996 году, мы совместными усилиями хотели будущий результат выборов чуть-чуть скорректировать… Я абсолютно верил в то, что поступаю правильно. Мне, как и вам, казалось, что возврат коммунистов – это ужасно».

Ну а мне отчего-то кажется, что нет ничего ужаснее, чем возврат 90-х.

P.S. Если что, можете считать меня призраком.