МАРК ТИШМАН- ЖИЗНЬ.

      МАРК  ТИШМАН.

"Человек наиболее близок бывает к совершенству в момент, когда он заполняет резюме при приеме на работу. Вот таких всяких бумажек я написал уйму, где, кстати, упоминал дипломы, но использовать их по прямому назначению не доводилось", - так о себе отзывается победитель "Фабрики звезд" и мечта любой девушки Марк Тишман.

- Готовясь к интервью с вами, первым делом зашла на официальный сайт, и первая фраза, за которую зацепился глаз, - "Ни одной ноты под фонограмму". Это было написано по поводу гастролей в Ростове. Это в принципе ваше музыкальное кредо, или все же приходится отступать от правила?

- Скажу так: я вообще не умею петь под фонограмму. Это приходится делать в исключительных случаях для телевизионных съемок, когда просто элементарно нет подобающей аппаратуры, чтобы спеть живьем. Но, к счастью моему, и на телевидении в последнее время все чаще стремятся делать "живые" съемки, в частности, для концертов стараются тратиться на звук и оборудование. У меня, простите, были случаи, когда я тупо не попадал в собственную фонограмму. Песни поешь много раз, на разных концертах по-разному, и заучить, как ты открываешь рот, гораздо сложнее, чем просто спеть.

- Это приятно слышать, на самом деле. Но вернемся к вашей официальной биографии. Там написано, что мама назвала вас в честь Марка Бернеса. Собственно, и на современной эстраде вы один из очень немногих, кто голому вокалу предпочитает доверительные интонации, столь характерные для того же Бернеса, Утесова и, скажем, забытого ныне Трошина. Это ваш путь?

- Да, вы знаете, мой путь – это доверительные интонации, потому что у меня лично аллергия на голых вокалистов. Мне когда-то хорошо растолковали мудрые люди, что вокал – это не связки, вокал – это все вместе: мозги, связки и сердце. Я и стараюсь петь таким образом. У меня есть, с одной стороны, и музыкальное образование, но, с другой стороны, у меня есть просто огромное желание петь и таким образом рассказывать о себе, о других. Мне действительно очень нравятся и Марк Бернес, и Леонид Утесов. И очень нравится Жак Брель. Это все люди, которые посредством песен рассказывали жизненные истории. На самом деле, Алла Пугачева из того же числа. У нее просто в какие-то периоды голос один, потом голос другой, но если она немножечко осипла или охрипла, она все равно донесет песню, и порой даже лучше.

- И уже если невольно возникла фраза "ваш путь" по аналогии с песней Фрэнка Синатры "Мой путь", кто из зарубежных исполнителей – прошлых и нынешних - вам близок? Вы уже назвали Жака Бреля, а кто еще?

- У меня есть из нынешних два человека, которых я обожаю, музыку которых постоянно слушаю. Это Стинг и Адриано Челентано. Причем Челентано мне нравится именно поздний, последние  там, лет двадцать. Помимо того что это всегда слышно, когда человек честный в своей музыке, но он еще работает на стыке разных стилей: у него немножко и джаз, и немножко блюз, и поп-музыка абсолютная, и даже классика итальянской эстрады. Это живой симбиоз. И тексты всегда какие-то глубокие – и социальные, и любовная лирика. Для меня он номер один.

- Марк, а вы сами? Музыку, понятно, вы много пишете, а на свои тексты часто прорывает?

- Вы знаете, мне часто задают этот вопрос. И я думаю, надо как-то отследить этот момент. Но чаще это происходит спонтанно, просто так. Можно просто ехать в машине, и вдруг придет какая-то фраза, за ней еще одна, бывает, что получается песня. Может присниться. Может накатить где угодно. Это результат какой-то внутренней работы, то есть ты внутри о чем-то переживаешь, о чем-то думаешь, чем-то недоволен, несчастен или, наоборот, чем-то вдохновлен и счастлив, и это внутри живет-живет, а потом – бац! – и тебя как будто прорывает.

- Марк, а на какой музыке вы росли?

- Моя семья – это простые , хорошие советские люди…

- Да, конечно, я знаю, что вы мальчик из хорошей семьи, просто классика жанра: папа – инженер, мама – врач.

- Да, и дома всегда были пластинки, я помню старые еще виниловые пластинки. Самые простые. Юрий Антонов, тот же Челентано, та же Пугачева, Леонтьев, ну, вот какие-то такие. А еще тогда была популярна Вайкуле, ее пластинку я тоже помню. Эти пластинки у нас слушали дома, я смотрел концерты по телевизору, а классику я полюбил гораздо позже, когда я переехал в Москву и поступил в ГИТИС.

Там мне нужно было петь какие-то оперные арии, оперетту, тогда же я пошел впервые в Большой театр и стал ходить по театрам, в том числе и на оперу. Пристрастился. Почувствовал вкус к классике.

- Я прочла, что, еще обучаясь в МГУ или позже немного, вы нашли очень оригинальный способ обучения вокалу у Владимира Хачатурова. Кто был инициатором сделки "английский в обмен на уроки постановки голоса"?

- Он, Владимир Христофорович. Его уже нет в живых, меня привели к нему какие-то наши общие знакомые. Девушка, которую я знал еще по Махачкале, она работала фониатором в музыкальном училище и знала о моем желании и стремлении петь, научиться этому по-настоящему. Она и сказала: "Давай я тебя поведу и познакомлю с одним из лучших преподавателей". Мы с ним стали заниматься, я учился, жил в общежитии, он понимал, что платные уроки для меня не очень комфортны, и предложил в обмен на занятия вокалом помогать его студентам в английском. И поскольку мы оба испытывали симпатию друг к другу, и еще потому, что сейчас голоса в основном высокие идут на эстраду, а у меня более низкий голос, и он сам был баритон, поэтому ему было приятно со мной заниматься. И он нашел вот такой выход. Он сказал: "Марк, а давай-ка ты будешь студентам с английским помогать, а я буду с тобой заниматься". При том, что на его уроки всегда стояли больше очереди, в том числе и тогдашние звезды эстрады.

- А как у вас с госпожой Удачей? Вам по жизни везет?

- Я думаю, что везет. На самом деле, я не могу сказать, что у меня сладкая жизнь, я всего добиваюсь сам и достаточно нелегко и долго. Но я от этого испытываю самый большой кайф. Потому что все сделано моими руками. А еще есть рядом со мной друзья, которые, если я в какие-то моменты могу пожаловаться на судьбу, они мне говорят: "Але, Тишман, посмотри в телевизор хотя бы". И я действительно имею то, о чем мечтал, я же с детства бредил и сценой, и песнями. Например, мне безумно нравился Розенбаум, обожал его, и вот мне выпала удача спеть дуэтом с Розенбаумом. Как мне потом рассказали, он наблюдал за мной по телевизору и сказал: "О, сынок поет!"

- Если позволите, несколько более личных вопросов. Вы немало путешествовали как с гастролями, так и сам по себе. Есть ли на Земле место, наиболее близкое для вас, такое, где хотелось бы завести свой дом и где хотелось бы растить собственных детей?

- Пока что непонятно. Конечно, в первую очередь там, где близкие и родные люди. Пока их у меня больше всего в Москве. Это родители, мой брат, его семья, племянник мой любимый.

- А как насчет свадьбы, вторую половинку вы уже нашли?

- Нет еще пока.

- В поиске?

- В поиске? Нет. Я в творческом поиске. А что касается второй половинки, то, по крайней мере, в моей жизни всегда так было: когда ищешь, то не находишь. Тут я совершенно солидарен с автором песни "Любовь нечаянно нагрянет…"

- А кого из композиторов предпочитаете?

- Ой, я очень люблю, как пишет Костя Меладзе. Я действительно считаю, что за последние лет десять – это одно из лучших, что появилось в жанре поп-музыки. У него абсолютно свой стиль, свой почерк, и кто-то, может, скажет, что у него все песни похожие, но они просто объединены его единым стилем, а сами по себе все разные – и тексты его, и музыка. Еще я считаю, что едва ли не лучшее, что случилось с нашей музыкой за последние десятилетия, – это Земфира. Я ее очень люблю. И вообще, хороших авторов много: Матвиенко пишет порой просто прекрасные песни, у Крутого есть много чего замечательного. И у Фадеева, и у Дробыша.

- А есть идея сделать какие-то концерты-блоки, тематические и на базе музыки ретро, чтобы показать по-новому эти песни? Сейчас ретро возвращается.

- Я знаю, и за рубежом эта тенденция тоже просматривается. Тот же Робби Уильямс сделал в "Альберт-холле" концерт, где перепел старые песни. У нас в России лишь в последнее время стали перепевать старые песни и перестали этого бояться, Но мне очень хочется, чтобы эти песни прозвучали как-то на весь мир. Вы вот сейчас сказали, а я подумал: если как-то грамотно и хорошо, а самое главное, талантливо перевести хотя бы десяток наших великих советских песен на английский язык, они потенциально могли бы стать хитами. Думаю, они способны прогреметь и просто порвать мир.
      Е. Склярова.