При диктатуре мафии не бывает

С начала прошлого года в Интернете широко публикуется исследование английской газеты “Дейли Ньюс” и испанской “Диарио”, которые составили рейтинг организованных преступных сообществ, действующих на территории многих стран - десятку могущественнейших мафий мира.

На десятом месте - ямайско-британская мафия. Далее: албанская, сербская, израильская, мексиканская, японская якудза, китайские триады, колумбийские наркокартели, сицилийская и американская Cosa Nostra.
И на первом месте - русская мафия.

Русская мафия якобы действует в 50 странах мира, контролирует незаконный оборот наркотиков в Таджикистане и Узбекистане, отмывание денег на Кипре, в Израиле, Бельгии и Англии, торговлю ядерными материалами и проституцию в Германии.

И - контролирует 70 процентов российской экономики.
Может быть. Только английская “Дейли Ньюс” вот уже 80 лет как не выходит. А испанская “Диарио-16” закрылась 10 лет назад.

О целях и задачах авторов “исследования” судить невозможно. Однако так же невозможно отрицать, что российская организованная преступность стала головной болью далеко и не только для российских правоохранительных органов.
Американский профессор Луиза Шелли - автор многих книг об организованной преступности, основатель и директор Центра по исследованию транснациональной преступности и коррупции. По данным этой организации, российская мафия, начиная с 1991 года, вывела из Российской Федерации 150 миллиардов долларов.

Профессор Шелли отмечает особенности нашей организованной преступности: “Китайские мафиози интегрируют бизнес от начала и до конца с целью максимализации прибыли. Российская организованная преступность ставит целью только получение краткосрочных прибылей, как это происходит при торговле природными ресурсами. В таких ситуациях незаконная экономика уподобляется законной... Это бизнес природных ресурсов – они продают все, что не производят... Любой крупный бизнес в России, включая бизнес олигархов, связан с организованной преступностью”.А сырье и олигархи - это международный размах и масштаб.

Недавно Международный центр по исследованию коррупции и организованной преступности, объединяющий журналистов-расследователей Восточной Европы, опубликовал доклад: “Как работает мировая прачечная по отмыванию преступных денег?”

Основные положения:
- российские чиновники, украинские политики, мексиканские наркокартели, азиатские триады, международные торговцы оружием используют одни и те же офшорные компании, одних и тех же операторов и одни и те же банки для легализации своих доходов;
- банковские трансакции показывают, что на счета этих офшорных компаний перечислялись деньги из России, США, Великобритании, Новой Зеландии, Китая, Украины...
- преступники с разных концов света используют одинаковые технологии - одни и те же платформы могут работать в интересах разных бенефициаров.

Выделим из несуществующего доклада несуществующих газет и реальных материалов восточноевропейского центра по исследованию коррупции и организованной преступности два факта: контроль российской мафии над 70 процентами российской экономики и - офшоры.

Об этих же явлениях недавно говорил Сергей Миронов, бывший председатель Совета Федерации, недавно еще третий, после президента и премьер-министра, человек в государственной власти: “В июне этого года я выступал по офшорной экономике и приводил цифру: 70 процентов российской экономики управляется из офшоров. Угольная промышленность - 100 процентов, металлургическая - почти 100 процентов. Обратите внимание на управляющие компании жилищно-коммунального хозяйства - 40 процентов компаний крутят все через офшоры, уводят налоги. Я сказал, что мы будем вносить два законопроекта... Первый - налоги платятся по месту производства товара или услуги. Это полный запрет на офшоры. Когда пашут в Кузбассе или на Ямале, а контора находится в Москве, все идет в бюджет Москвы...

И второе - 20-процентный налог для юридических лиц на вывоз валюты.

Инвестор зарубежный, если он ввез капитал сюда, то сколько он ввез, столько может и вывезти в любой момент. Но если он начнет прибыль вывозить, будь добр - 20 процентов плати. Иду с трибуны, прохожу мимо единороссов и сзади слышу такой шепот: “Вам этого не простят”. Замечательно! Думаю: значит, попал!”

Таковы цифры и факты. Далее - рассуждения. Известный политолог Андрей Пионтковский, ведущий научный сотрудник Института системного анализа Академии наук, предрек скорый уход Владимира Путина с политической арены: “На самом верху в какой-то момент сильно искажается психология, исчезает критическое отношение к себе. Путин, видимо, уже находится на грани клинической неадекватности. Достаточно вспомнить шоу с его нырянием в Азовском море, где он якобы обнаружил две древнегреческие амфоры. Тут только две гипотезы, объясняющие его поведение. Первая, самая страшная, на мой взгляд: он действительно верит, что нашел эти амфоры. Вторая, не менее шокирующая: он верит, что мы в это поверим.

То же самое и с его оценкой политических перспектив... Путинская политическая модель исчерпана... Через три-четыре года для всех предельно ясно встанет вопрос: что рухнет раньше - режим или Россия как государство”.

Пионтковский здесь все смешал в одном флаконе - личность, режим, государство. Оно вроде так и есть, но лишь на первый взгляд. Процессы глубже, и связаны между собой только на поверхности. Да, Пионтковский прав, когда констатирует: путинская система бесплодна в экономическом отношении. Эта система работает только в режиме сырьевой экономики. (Какое буквальное совпадение оценки Пионтковского с оценкой Луизы Шелли - сырьевая мафия!) В контексте мирового финансового кризиса такую экономику ждут большие трудности.

Все верно, и, конечно, печально. Но с уходом того или иного политика сложившийся за двадцать лет экономический (назовем его “экономическим”) уклад может и не измениться. Или – не сильно измениться. Коррупционная экономика на сырье и коррупционная жизнь стали фундаментом, базой, и уже независимы от личности того или иного политика. Если только следующий правитель не начнет революцию – уничтожать богатых как класс, все отнимать и делить. Для этого он должен еще прийти к власти – а кто его туда пустит и кто позволит? И получится ли? Вспомним Дмитрия Медведева. Искренне или нет, но провозглашал, что “свобода лучше несвободы” - а заканчивает гонкой вооружений. Начинал президентство с требований упразднить госкорпорации и госкомпании - уродливые образования, неподотчетные государству, где переданное им государственное имущество перестает быть государственным, где прибыли делят частные лица, а за убытки расплачивается государство. До сих пор требует. Впрочем, уже перестал...

Конечно, в теории, может появиться вождь, который придет к власти на волне всеобщего бунта - кровавого, бессмысленного и беспощадного. Только всеобщего, к счастью, не будет. Россияне на него не пойдут - и не только в силу усталости, инертности, а потому, что многим, слава богу, есть что терять. Прежде всего - мирную жизнь. Нет иллюзий насчет того, кто и что придет на смену нынешнему коррумпированному режиму, если начнется большая российская заваруха – экстремистская темная гопота придет. И если, не дай бог, что-то закипит и забурлит, все ныне недовольные кинутся за спасением к нынешнему режиму, к его силовым структурам.

И, наконец, вроде бы частность, но имеющая, как мне кажется, далеко не частное значение.
“24 сентября (в день объявленной рокировки Медведева и Путина – С.Б.) в стране был фактически установлен новый политический режим, - утверждает Пионтковский. - До этого момента мы жили в системе авторитарной власти, которая допускала различные возможные сценарии развития, но теперь страна живет в режиме пожизненной личной диктатуры”.
Где Пионтковский увидел диктатуру? Диктатура предполагает соблюдение законов диктатора. Или диктаторской группы, диктаторского класса. Под страхом жизни или смерти. Не тайных законов, а провозглашенных, всеобщих, обязательных для всех. Если у диктатуры появляются какие-то тайные законы, по которым она живет и правит, это уже не диктатура.
Дело не в терминологии.

При диктатурах мафии не бывает.
Мы имеем нечто совсем другое. И, боюсь, это “другое” уже не зависит от личности того или иного политика, стоящего во главе формально или даже фактически. Во всяком случае, долго еще не будет зависеть.