Прочел в блоге Михаила Баса

Прочел в блоге Михаила Баса. «Дети войны. Никогда не забыть» Под впечатлением  прочитанного захотелось рассказать   о своих впечатлениях того военного времени, о том через что прошли дети войны.

 Когда  началась  война, мне шел  шестой год. Было воскресенье. Завтракали поздно. После завтрака отец, мать и я пошли к брату отца  в гости. У него был радиоприемник, единственный на селе. И здесь, как гром среди ясного  неба, а оно таким и было в тот день-война. Немцы напали на  нашу страну.           Тревога  взрослых  передалась нам детям. Мы притихли и стали прислушиваться к разговорам,   но в скорости вернулись к своим забавам. Как прошел  день дальше в памяти нечего не осталось. Помню, что спать с отцом легли на полу в коридоре, открыв входную дверь,  так как в доме было нестерпимо жарко. Я начал засыпать, когда пришла незнакомая  женщина и, обращаясь к отцу, сказала: « Вам повестка. Завтра к восьми».

Отец  объяснил  мне, что он уходит на войну. Ночью никто не спал. Мама  хлопотал у плиты,  готовя отца в дорогу. Утром мы провели отца к сельсовету, где был сборный пункт.  Прощаясь с отцом, я сказал: « Папа, ты езжай, убей Гитлера и скорее возвращайся  домой». Слава богу, вернулся четвертого ноября 1945года.

Где- то в июле местные власти   обратились  с просьбой сдавать бутылки. Мы дети были в первых рядах. Бутылок собрали несколько тысяч, но  они  так и остались лежать во дворе сельпо. То ли вывезти не было чем, то ли было не до них.

 В конце июля  через деревню потянулись огромные колоны беженцев. Днем и ночью скрипели телеги, мычали коровы, блеяли овцы, визжали свиньи. Огромная масса людей двигалась на восток за Днепр. Дорога на мост через р. Ингулец проходила мимо дома моей бабушки. Каждый вечер она пускала ночевать женщин с детьми, кормила, чем могла,  пол застилался соломой  и люди тут же  засыпали,  а утром продолжали свой путь. Так длилось где-то  до 20-го августа,  точно не помню. Потом все резко изменилось, дорога опустел, вся живность,  которую не угнали, разбрелась по степи. Прошел слух, что немцы перерезали путь к Днепру

Местная власть исчезла. Наступил период анархии. Население шло в степь собирало, лошадей, коров,  овец, одним словом все, что было брошено на произвол, и загоняло к себе во дворы. Местные предприятия: молокозавод, заготзерно, овощная база, магазин, МТС, колхоз, все было растащено по домам, оборудование частично выведено из строя. Мы  дети принимали в этом самое активное участие.

Числа 26-27 августа мы с другом шли на овощную базу за  досточками (из них делались ящики для овощей) нагрузив вязанки и взвалив их на плечи,  пустились в обратный путь, проходя мимо нефтебазы,  увидели мотоцикл с коляской и трех немецких солдат. Так началась наша жизнь под оккупацией. Нашлись предатели, которые пошли  на службу в полицию. Их было не много где то 6-7 человек. Все, что было растащено, под угрозой расстрела, населению пришлось  вернуть. Через две три недели заработали практически все предприятия. Начался массовый вывоз зерна, скота, извести.

 Полицаями были расстреляны местные коммунисты,  евреи. Жили  впроголодь. Топили соломой, бурьяном, хворостом. За всем этим нужно было идти в степь,  там собирать и тащить на собственном горбу. Ходил и я с мамой, ибо оставлять одного очевидно боялась.

 В  конце ноября в бабушки поселилась еврейская семья мать и две девочки Мая и Люда (настоящих имен не знаю) выдавали их за дальних родственников. Жили до конца февраля. Потом вынуждены были уйти.  Дальнейшая судьба не известна. Скорее всего, погибли.

  С весны 42 г. начали угонять молодежь в Германию. Где то читал, что украинские девушки ехали с песнями. Вопли, слезы, проклятья, слышал и видел, песен не слышал. В большинстве случаев заталкивали в вагоны силой. Видел отправку трех эшелонов. Угнали  мамину сестру мою тетю. Вернулась летом 45-го. Затем маминого брата ему бло18. Не вернулся. Все попытки разыскать были безуспешными. Скорее всего, погиб. Младшую сестру мамы прятали у нас. Шкаф поставили в угол так, что за ним образовалось небольшое пространство. Там она и сидела днем, если предвиделась облава.

Еще об украинках. Где то в 42-43 годах слышал разговор среди взрослых, что в Кривом Роге было расстреляно150 девушек и молодых женщин за то, что они отказались обслуживать немецких солдат в борделях. Правда или нет, не знаю, но такие разговоры слышал лично.

 С  едой было совсем плохо. Но наш народ находчив  местные умельцы изготовляли ступки, в которых можно было натолочь кукурузной крупы  для каши или горох для супа, появились самодельные крупорушки. Благодаря этим примитивным приспособлениям люди готовили крупы и даже муку. Большое место в рационе того времени занимали сухофрукты. Летом сушили все тыкву, дыни, вишни, абрикосы и т.п. Но есть хотелось всегда.

  
Помню один случай, который случился летом 42года  Мы с другом шли по улице,  он на одной стороне я на другой и перебрасывались мелкими камешками. Внезапно появился немецкий автомобиль, и я швырнул камень в сторону товарища. В машину он не попал,  но немец, очевидно, подумал, что я бросал в него и остановился. Видя такой поворот событий я дал деру, когда добежал до поворота раздался выстрел. Не знаю, стрелял он по мне или вверх, но я до вечера просидел в густых зарослях лозы на берегу реки. Моего товарища он не тронул. К слову, река нас здорово выручала, особенно в летнее время. Мы научились плести верши из лозы и ловить рыбу. Тут же на берегу ее пекли на костре и ели. Особенно вкусен бычок, а его в те времена было много. Поймать сто штук можно было за какой-то час. Любовь к рыбалке осталась на всю жизнь.

  Быстро пролетел 42год, в памяти больше ничего не сохранилось. Наступил 43год. Пришла радостная весть о разгроме немцев под Сталинградом. Откуда не знаю, но все шепотом об этом сообщали друг другу. Весна к нам пришла рано. Река быстро набирала силу. Мы побежали смотреть  наводнение. По мосту шла вода, где то метра полтора.

На противоположном берегу к мосту подходила  колонна румынских вояк, грязные, заросшие, голодные, уставшие, одним словом полностью деморализованы. Стадо баранов. И ступили они на мост. Для многих  это были последние шаги в их жизни. Водой их просто сносило с моста, и они тонули на наших глазах. Снесло три подводы. Одна ушла вместе с лошадьми, а на двух ездовые успели обрубить упряжь и лошади, и ездовые спаслись. Солдаты разбрелись по селу, просили еды. За мамалыгу предлагали «пушку» (винтовка). Потом из их  рассказов узнали, что их часть была разгромлена под Сталинградом, они оставили фронт и пробираются к себе на родину.

   Осенью 43года,  особенно морозной ночью, стала слышна канонада, иногда на востоке видны  были сполохи. Фронт приближался, а с ним и освобождение.

Появилось много немецких тыловых частей. Продовольствие забиралось  подчистую. Население привлекали для  строительства укреплений.

   В начале января остался не большой гарнизон. Был взорван один пролет моста. Все промышленные объекты оставались целыми. Рано утром прихожу к бабушке, она всегда для меня приберегала что - то вкусненькое, а там полный двор красноармейцев молодые, здоровые, веселые. Командир их старший лейтенант, лежит в доме на топчане, ранен в бедро. Оказывается  ночью в село вошла разведрота в составе 60-ти человек, углубившись в тыл на 40 км. Потерь в роте не было. Один раненый. В кратком бою было убито три немца, и  от случайной пули погибла женщина, как говорили, она рано утром пошла в сарай по дрова, а в это время разгорелся  бой.     

 Красноармейцы угостили меня хлебом, тушенкой, и я оставался среди них до позднего вечера. Ночевать бабушка отправила домой.      На следующее утро разведрота ушла, а вместе с ней ушло много жителей села. Минут через 30-40 немцы открыли артиллерийский обстрел. Несколько снарядов попали в заготзерно и нефтебазу. Горела она больше месяца, горело зерно.  Нашлись смельчаки, которые ходили за зерном  и, несмотря на то, что от него отдавало гарью, с него готовили пищу. До этих пор помню запах горелого зерна.

В здании школы развернули полевой мясокомбинат и склады.

На мясокомбинате работали наши люди. Они говорили, что немцы вывезли их с Днепропетровска. К нам  поселили семью: женщина двое детей и двух мужчин. Мужчины работали на мясокомбинате. Как-то они притащили два ящика и спрятали. Мы с  другом все видели,   свистнули их и перепрятали. Позже  выяснили, что  они заполнены пачками махорки. Так мы стали владельцами бессметного  богатства по тем временам.

 В начале февраля  около 10 часов внезапно поднялась сильная стрельба. Немцы вели огонь по соседней деревне  на левом берегу реки. Оттуда также отвечали плотным огнем. Бой длился минут сорок. Как выяснилось  бой вели между собой немецкие подразделения.

 В этой деревне фашисты заживо сожгли восемьдесят человек.  

 В последних числах февраля деревня была  занята нашими войсками. Фашисты оставили ее без боя. Наше  село превратили в опорный пункт. Из домов расположенных непосредственно у МТС выселили людей и оборудовали огневые точки.  Недалеко  от нашего дома расположилась  батарея тяжелых минометов на чердаке сарая ветлечебницы обосновался  пулеметный расчет. В спешном   порядке  деревню оставили тыловые части. Четверо мужчин работавших на мясокомбинате спрятались у соседки в подвале. Наступили самые страшные дни. Можно было погибнуть как от своих, так и от немцев. На маленькой кухне 8-9 кв.м. оборудовали «убежище» окно закрыли подушками на плиту, и стол поставили табуретки на них  сетки от кроватей и на все это сооружение положили перины. Когда начинался обстрел  мы там прятались. В один из дней начался минометный обстрел, первая мина попала в дом моего друга Василия. Дом был частично разрушен, но никто не пострадал. Вторая попала в сарай   ветлечебницы, уничтожив пулеметный расчет немцев. Огонь вел мастер высшего класса. Со второго выстрел с миномета поразить цель не каждому дано. Затем последовала серия из шести мин, две разорвались в огороде моего товарища, а четыре в огороде почты. Огневая позиция минометного расчета немцев была уничтожена прямым попаданием.

 Как-то под утро пришла бабушка с младшей  сестрой мамы. Они  поведали, что  их    немцы закрыли в здании вокзала, там было больше ста человек. Выставили  часового. Здание было подготовлено к взрыву, но часовой  открыл двери и всем приказал быстро уходить. Вокзал был взорван, но люди успели разбежаться.  Взорвали  водокачку,  депо, молокозавод, водонапорную башню. Было уничтожено все, что представляло какую- то ценность. Наши находились в каком - то километре, но с освобождением  деревни по каким - то причинам не торопились.

 Прошло около десяти дней и если не ошибаюсь, то в ночь с 3-го на 4-е марта начался штурм деревни. Условия для наступления наших подразделений  были крайне тяжелыми.  Начался разлив реки. Правый берег очень крутой, но самым страшным  было поле между берегом и деревней. Полкилометра чернозема, из которого в этот период ноги не вытащить не то чтобы бежать и местность ровная  как стол. Естественно ночью никто не спал. Все сидели на полу в кухне под «мощным» перекрытием. Во дворе стрельба, немецкая речь,  потом ура,  топот ног, мат, русская речь, через некоторое время снова топот, стрельба, немецкая  речь и снова ура, автоматный огонь,  опять во дворе наши и так повторялось  несколько раз.  

  На улицу никто не выходил, дверь не открывали, боялись, что какой-то фриц может швырнуть гранату или полосонуть с автомата.

  Около девяти часов постучали в дверь: « Живые есть? Не бойтесь. Выходите. Свои» На крыльце стоял наш солдат. В грязи с головы до ног,  мокрый, не бритый и улыбался. Женщины бросились обнимать, плакать. Кто - то  спросил: «А вы насовсем?» «Да. Теперь на совсем. А закурить у вас случайно не найдется?»

 Тут я пулей вылетел с коридора и кинулся к тайнику. Махорка была на месте, но коза Марта обнаружила тайник и попортила несколько пачек.  После того как я дал две пачки  махорки   буквально через 10-15 минут начали подходить другие солдаты. Теперь я давал по пачке, но наше с Василием  « богатство» быстро  иссякло.

Прошли первые радостные минуты от встречи своих  освободителей. Да они долго и не задерживались.  Бой шел в районе  вокзала, и они спешили  туда.  С ними ушли наши квартиранты, вооружившись немецкими автоматами.   Были  слышны разрывы гранат,  пулеметные очереди. Часам к двенадцати  шум боя начал доноситься все тише и тише. Через реку была наведена переправа, и войска шли нескончаемым потоком, а на поле между рекой и деревней осталось лежать более трехсот солдат. Кто-то из военных сказал, что командир части, которая нас освобождала,  принял решение населенный пункт брать без артиллерийской подготовки. Артподготовка привела бы к большим жертвам мирного населения. Прав был командир или нет  судить не мне. Может, благодаря его решению, я живу, и еще больше трехсот таких мальчишек и  девчонок остались в живых.

  После обеда  мы с Василием обследовали чердак ветлечебницы. Нашей добычей были две пулеметные ленты с патронами. В огороде собрали около двух десятков взрывателей.  Один переломили пополам,  к счастью он не взорвался. Потом взрыватели забрал солдат и объяснил,  что могло произойти, когда мы  его  ломали. На следующий день мы пошли к бабушке, возле ее дома стоял сгоревший немецкий автомобиль. В него  угодила мина. Вокруг были разбросаны артснаряды. Чуть дальше танк, утонувший в непролазной грязи.  Скорее всего, у него кончилось горючее, и немцы не успели его подорвать. Возле церкви САУ. Словом  смертельных соблазнов  для мальчишек было   много.

 Помню, мы играли в прядки. Была моя очередь искать попрятавшихся  мальчишек и девчонок. Я подошел к забору  и увидел, что Василий что- то приложил к уху и слушает. Потом  кладет на землю и бежит в мою сторону. Я присел  в надежде его поймать, когда  влезет  на забор. Как только он появился на заборе, раздался сильный взрыв, и Василий как мешок упал на меня. Потом он рассказал,  что нашел немецкую гранату, из нее свисала нитка к которой была прикреплена «пуговица».Хотел ее оторвать, потянул там что то зашипело,  послушал и положил на место.  В результате окно вынесло вместе c рамой, хозяйку дома,  как она потом говорила, сбросило с печи на пол, а солдату, который находился метрах в тридцати, осколок размером 4-5см попал в шапку и застрял в вате. Василий не пострадал, отделался испугом  и хорошей поркой.  В следующий раз на пустыре нашли минометную мину. Корпус взрывателя был прозрачным. Под ним, как нам тогда показалось,  находилась лампочка от фонарика. Присев на корточки, мы стали рассуждать как ее достать и не повредить. Опять нам повезло, подошел солдат,   забрал мину и куда-то унес.  Таких моментов  в жизни мальчишек тех лет было великое множество. В нашей деревне все обошлось можно сказать благополучно. Пострадало двое. Одному оторвало два пальца, а второму кисть.  

Война напомнила о себе ещё раз в начале восьмидесятых. В соседней деревне шел ремонт школы. Два  школьника подполом нашли гранату, которая лежала там со времен войны. Оба погибли.

Быстро пролетел март. Куда-то  увезли  немецкую технику.Были собраны взрывоопасные предметы. Начиналась мирная жизнь. Но это другая история