Сказочка.

Почему голова седеет раньше бороды
Лев Фрухтман

Однажды Царь выехал за пределы города и встретил бедного еврея-земледельца, который в поте лица своего работал в поле. Царь обратил внимание, что голова еврея была седой, а борода – оставалась черной. Царь весьма был удивлен этим, и, подозвав земледельца, спросил его: «Как это может быть, что голова твоя уже седа, а борода еще черная?».
На это еврей ему ответил: «Дело в том, что голова старше бороды, вот она и поседела раньше бороды».
Царю очень понравился ответ еврея, и он наказал ему, чтобы он никому не открывал этого ответа на сей царский вопрос. Поведать кому-нибудь этот ответ он сможет лишь тогда, когда он увидит царя сто раз. Такова была царская прихоть.

И когда царь вернулся в город, к себе во дворец, он тотчас же созвал всех своих министров и задал им свой каверзный вопрос: «Почему голова седеет прежде бороды?». И никто из министров не знал, что ответить царю. Тогда царь объявил, что дает им месяц на размышление, чтобы они нашли верный ответ.
Разошлись министры царевы, почесывая затылки и бороды, по домам своим, и вот уж скоро месяц на исходе, а они все никак не могут придумать, что ответить на царский вопрос. Тут один из министров вспомнил, что в такой-то и такой-то день царь выезжал на прогулку за город, и в таком-то и таком-то месте имел беседу с бедным евреем-земледельцем. И подумал он, не оттуда ли почерпнул царь эту каверзную загадку?..

И решил этот министр тоже прогуляться до того места, где был царь, и, приехав к самому полю, встретил того самого еврея, который с царем разговаривал. Подошел министр к земледельцу и спросил его: «Скажи, сударь, почему это так природа положила, что голова седеет раньше головы? Знаешь ли ты?». На что еврей ему ответил, что не может раскрыть этой тайны.

Министр взмолился: «Да не таись, голубчик, одарю тебя! Щедро уплачу. Не то погонит меня царь из министров!».
- Хорошо! – ответил еврей. - Я тебе дам ответ, ежели ты принесешь мне сто серебянных рублей.

Министр не стал торговаться, поехал домой и привез еврею сто серебрянных монет, и тот, взяв кошель с деньгами, раскрыл министру тайну своего ответа.

Недолго думая, министр прибыл к царю и дал ему правильный ответ на царский вопрос. Царь, однако, догадался, куда ездил министр и откуда привез ответ. Конечно, он выведал его у еврея-землепашца, которому царь запретил делиться с кем-либо этим «ответом»...

Царь немедля велел привезти этого еврея пред очи свои и спросил его:
- Знаешь ли ты, ЧТО тебе полагается за нарушение царского уговора? Ведь я тебе наказал никому не раскрывать свой ответ.
Еврей тут же ему ответил: «А помнишь ли ты, ваше величество, какое условие ты мне поставил?.. Я смогу раскрыть секрет только тогда, когда сто раз увижу твой лик. Так вот, министр уплатил мне сто серебрянных монет, на каждой из которых отчеканено твое изображение. Изволь, не гневись! - и еврей вытащил кошель с серебром и показал царю его лик на каждом серебрянном рубле. – И лишь тогда я решился открыть секрет, когда пересчитал сто монет и сто раз увидел твое лицо! Вот и весь секрет, ваше величество!».

Видит царь, что бедный еврей-землепашец совсем не глуп и даже, напротив, настолько умен, что достоин лучшей доли. И вместо того, чтобы наказать еврея, стал просить его остаться при дворе, чтобы царю при случае было с кем посоветоваться. И еврей остался при царе, и тот его ни на шаг не отпускал от себя, и держал его за первого советника. И по каждому поводу обращался к нему за советом, и еврей принужден был находиться при царе постоянно.

Сие обстоятельство не могло не вызвать зависти министров, которые стали искать удобного случая избавиться от первого царского советника. Однако страх перед царем сдерживал их тайные намерения погубить умного еврея.

Они понимали, что царь сразу догадается, чьих это рук дело, и не пощадит их. И потому министры и другие приближенные к царю вельможи пытались найти такой способ избавиться от еврея, чтобы никому и в голову не пришло на них подумать.

И однажды один из министров придумал, как избавиться от еврея. Когда царь соберет всех министров за круглым столом, чтобы они рассказали ему о своих делах и новостях, тут-то они и подловят советника-еврея. Бывало, когда они собирались в такой круг, беседа начиналась с того, кто сидел возле царя, с первого министра, который, закончив рассказ, брал специальную палочку и легонько ударял ею следущего за ним министра. Второй, закончив свою «майсу» (рассказ), легонько ударял палочкой третьего, и так далее по кругу, пока дело не доходило до последнего министра, сидевшего рядом с царем. И на этом заканчивалась беседа или сообщение новостей для царя. Министры полагали, что еврей-советник впервые участвует в этой беседе, и когда очередь дойдет до него, сидящего рядом с царем с другой стороны, он непременно, взяв палочку, ударит ею царя. А за нанесение удара по царской особе полагается казнь. Вот он и попадет в ловушку.

И вот настал день, когда царь пригласил всех своих министров на беседу. Те уже заранее сговорились, что на сей раз беседа начнется не с того, кто сидит рядом с царем, а с середины, по часовой стрелке, чтобы очередь дошла до еврея-советника, сидевшего справа от царя. Таким образом, он будет не последним, и вынужден будет ударить палочкой царя... «А что следует за ударом палки по царю? – потирали руки министры, - Казнь через повешенье, или битье батогами на царской конюшне, ха-ха-ха! – откуда тоже живьем не уходят!».

Так и началась беседа с середины круга. Палочка переходила из рук в руки, пока не была передана еврею-советнику, чтобы тот произнес свою байку... И...

И тут наш еврей вдруг разгадал замысел министров: «Ишь чего захотели! Чтобы я царя-батюшку ударил!?» - подумал он, но, взяв в руки палочку, ничего не сказал, а обратился к царю с такой речью: «Прежде, чем я в свой черед расскажу свою притчу, могу ли я, ваше величество, спросить вас о чем-то?» «Конечно, - ответил царь, - спроси, ведь ты мой советник!».

- Вот мой вопрос: что я должен был делать, когда однажды на дороге увидел издали большой пожар и гибнущих в нем людей?..
- Надобно было вызволять людей из беды. - ответил царь.
- Да, я должен был их спасать, согласен. Но когда я приблизился к месту пожара, я увидел пред собой глубокое озеро, перейти которое я был не состоянии, не умею плавать. И если бы я попытался перейти это озеро, я бы утонул. И я остановился, не зная, как быть. Я готов был пожертвовать собой ради спасения людей, но какой прок был бы, если б я утонул? Я бы все равно не мог помочь вытащить людей из огня.

Конечно, царь ему сказал, что он не имел права рисковать жизнью, лезть в озеро, не умея плавать. Тем более, что утонув в возере, он все равно не смог бы помочь беде.

Услыхав эти слова, еврей вернул палочку министрам и сказал: «Продолжать нашу беседу далее и передать палочку через царя другому лицу для меня равносильно тому, если бы я «утонул в озере». Но вам от этого легче не будет!..».

Увидели министры царские, что ничего нельзя с евреем-советником поделать, что он понимает намного больше, чем все они, вместе взятые. И порешили министры примириться с ним, и стали ему лучшими друзьями, и окружили его почетом и уважением.

Вот и сказочке конец. А кто слушал - молодец!

А вы говорите – «бабьи сказки» (на идиш - «бобэ майсэс»). Нет, не все сказки - лишь плод народной фантазии...
Лев Фрухтман, 9 июня 2011