Дегрдация немецкой венной мысли в ходе войны.

На Мекленбургских маневрах 19-26 сентября 1938 года, организованных Бломбергом, под непосредственным руководством Манштейна и Гальдера, было применено более 1000 самолетов. По свидетельству Н. фон Белова, офицеры ОКХ, Верховного Командования Сухопутных Войск Германии «сочли применение самолетов интересным оживлением поля боя, но никакого серьезного значения для наземного сражения ему придавать не хотели».

«Применение зенитных орудий калибра 88 мм для борьбы с танками вызвало у некоторых присутствовавших офицеров сухопутных войск раздражение: они увидели в этом вмешательство люфтваффе в их задачи» – а ведь в начале войны немецкие пехотные и танковые офицеры просто требовали включать 88мм зенитные орудия в боевые порядки передовых подразделений – иначе противостоять советским танкам было просто нечем, танковая группа Гудериана нарывалась пару раз на роты Т-34, когда у него не было зениток – и оба раза с катастрофическими последствиями. Да и для ТТХ по разработке 88мм танковой пушки были приняты ТТХ Flak88 практически без изменений.

Уже это показывает, что немецкая военная мысль была не так хороша, как это утверждают современные исследователи вопроса.

К началу войны вермахт выглядел просто блестяще – немцы переняли французский «элан» и русскую «глубокую операцию», французскую тактику боя пар истребителей, американскую тактику применения пикирующих бомбардировщиков, сами наладили тесное взаимодействие фронтовой ударной авиации и сил прорыва, сами имели глубокую и действенную аналитическую штабную традицию Мольтке – Шлиффена -_Мольтке, ясное понимание концепции операционных линий, работающую теорию шверпункта – ключевой позиции оборонительного района, развили теорию самодостаточных мобильных соединений типа «танковая группа», включающих в свой состав от танков и артиллерии до мотопехоты, ПТО, ПВО и саперов и оперативных тылов.

Свою концепцию ведения современной войны немцам удалось проверить на нескольких различных театрах – от Африки до Норвегии, в том числе и в СССР на первом этапе войны.

Так продолжалось до 1942 года, с постоянно уменьшающейся эффективностью. Тем не менее, ко времени операции на Орловско-Курской дуге, привычка воевать стрелочками на карте, попытка свести стратегические цели войны к тактическому маневру на прорыв или окружение, успех подобных операций на первом этапе войны на единственном – центральном – участке фронта, успех и внешняя схожесть на уровне стрелочек на карте, операции РККА под Сталинградом – сыграли с немецким верховным командованием злую шутку.

Под Сталинградом – удар Красной Армии по измотанным летними жестокими боями неустойчивым частям немцев и их союзников, под Курском – встречный бой со свежими частями Красной Армии, занимающим прекрасно подготовленные в инженерном отношении позиции. Под Сталинградом – за позициями немцев оперативная пустота, без транспортной инфраструктуры, без резервов и путей подвоза, единственная линия снабжения, удаленность ремонтной базы. Под Курском – за нашими позициями крупный узел Курск, от которого по три линии авто и ж\д снабжения радиально расходятся к основаниям выступа и его центру, районы сосредоточения резервов, аэродромные узлы, транспортная и промышленная инфраструктура, в районе Орла с нашей стороны к фронту подходили пять ж\д линий.

Удар под Сталинградом – обрушивал немецкий фронт, навешивал оперативную тень на весь растянутый южный фланг восточного фронта, удар немцев под Курском – в принципе, ни к каким результатам не вел, в нем просто не было стратегического смысла.

С оперативного уровня очевидно – здесь наступать нельзя, эффекта внезапности давно нет, развертывание состоялось, темп выиграть невозможно – следовательно, «блицкриг» не сработает, ни в каком варианте, такова структура позиции. Курская дуга – это не маленький выступ и тем более не «кишка», две красиво нарисованные стрелки – самообман. На «Сталинград» похоже только на карте.

Но дело в том, что у немцев уже нет оперативного уровня.

В самой концепции «блицкрига» есть неустранимый порок. И этот порок – деградация оперативного уровня.

Стратегические задачи решаются стратегическими средствами, оперативные – оперативными, тактические – тактическими. И только Гитлер, немецкое Верховное Командование, и Генеральный Штаб, вооруженные «великими идеями НС», решили отменить эти очевидные до безобразия практические истины. Ну очень хотелось чуда. Никак – а очень надо. А как?

А вот так – оперативный прием окружения и тактический прием прорыва – искусственно объединим на стратегическом уровне! В целях уничтожения противника сразу, в одном приграничном сражении, до его полной мобилизации. Тогда стратегическая задача – сводима к простейшей тактике.

Что, схема неуправляема на реальных театрах? – так ведь и раньше оперативное управление в бою практически отсутствовало, правильная расстановка хорошо подготовленных войск, в правильном месте еще до сражения – автоматически обеспечивало победу.

Поэтому – стратегию будет планировать исключительно Генштаб, а всю тактическую инициативу – доверим полевым командирам. Оперативный уровень – нивелируем. Короче, попробуем свести всю современную войну к одному средневековому бою. Отсюда:

Окружать – так всю армию противника сразу. Танками. А по центру – разрубать одним ударом. Пехотой, при поддержке артиллерии и авиации и самоходок, танки желательно вводить в чистый прорыв. Пехота отстает – приданную танкистам посадим на автомобили и собой. Артиллерию – на механическую тягу и собой. Саперов – на машины и собой. Тылы в части ГСМ и боеприпасов – на автомобили и с собой. Так скомплектуем «танковые» дивизии.

Армии стали массовыми, миллионными?

Если мало танковых дивизий – создадим танковые группы, мало армий – создадим группы армий. Нарисуем три большие стрелы на карте, а не триста маленьких, так и победим. Зачем напрягаться зря, по каждой стрелочке рассчитывать развертывание, устойчивость, взаимодействие по флангам и глубине, связность позиции, взаимное усиление, оперативные тени, потери, темп, снабжение. У нас – всё. И – сразу. Мыслим категориями – танковая группа, группа армий, воздушная армия. Вторые эшелоны назначим резервами. Стрелки рисуем хоть на глобусе. Стратегия – прерогатива уровня верховного командования. Тактика – в полном ведении полевых командиров. Оперативное искусство деградирует, и постепенно утрачивается полностью.

Вот и весь блицкриг.

Оперативное командование действительно отсутствовало в вермахте, как класс.

Командующий немецкой группой армий – не имеет права отвести корпус или дивизию. Он не имеет право взять из резерва корпус или дивизию. Он не имеет права на несогласованный письменно с ОКХ маневр. Чем же он оперирует?

Из немецких военачальников с развитым оперативным мышлением, из героев блицкрига 1939-1941 гг, к апрелю 1942 в действующей армии остается один – Манштейн, но – связанный локальной операцией на закрытом театре. Остальные – от отставки до смешных тыловых должностей. Или в Африку задвинуты.

1942 год, генеральное сражение происходит на юге. 11-ю армию Манштейна, после взятия Севастополя, отправляют на север, где она перемалывается в тупых встречных боях, выживает только штаб.

Под Сталинградом немцы сами лезут в бутылку, создавая себе, даже в случае выигрыша своего плана, бессмысленную позицию вдоль Волги – с которой выдохшаяся и потерявшая подвижность (потери и износ автопарка, дефицит топлива) немецкая армия наступать не может, снабжается она с трудом – одна транспортная линия, причем общая (Днепропетровский участок) для двух групп армий, следовательно, оперативного давления на РККА создавать не может, с северо-востока «тенью» нависает фронт, причем отойти вермахт – тоже не может, не поймут этого отхода – иначе зачем вообще туда лезли тогда? Это же подарок для РККА – бесплатная односторонняя оперативная пауза, а экономика СССР – мощнее, а мобпотенциал – выше. И кому она выгодна? Так что «Сталинград» был обеспечен немцам в любом варианте, месяцем раньше или позже.

Полезно почитать воспоминания «блестящих» немецких полководцев.

Сталинград, Манштейн, прямой оперативный начальник Паулюса, лично уговаривает! его прорываться навстречу – приказать ему прорываться он права не имеет, и в это же время он же передает ему приказ ОКХ – держаться, то есть не прорываться.

Так и представляется ход их переговоров, в лицах, в форме диалога, и обмена радиограммами… «Паулюс, я вас прошу подготовить прорыв, я настаиваю, я прошу вас прорываться нам навстречу! И я категорически приказываю вам держать позицию, то есть о прорыве не может быть и речи. Вы меня хорошо поняли? Я прошу вас готовить прорыв и прорываться, и приказываю держаться, никаких прорывов. Вам всё ясно? Выполняйте!»

Абсурдный нацизм довел ситуацию до абсурда. До еще большего абсурда доводят ее современные «писатели», возвеличивающие немецких генералов, вермахт, и принижающие роль советских воинов, благодаря которым они живы.

И еще один факт, подтверждающий деградацию немецкой военной мысли в ходе ВОВ – статистический.

Максимум боевых потерь Красной Армии по периодам, пришелся на первые три месяца войны – до 3,2 млн. человек, или около трети всех потерь, далее наши потери только сокращались. Минимум всех потерь вермахта так же пришелся на первые три месяца войны, далее потери вермахта только росли, в конечном итоге соотношение боевых потерь достигло 1,12:1, по другим данным – 1,2:1.

Ни в одной операции немцы не имели потерь, за краткий период превышающих 3 млн. человек. Отсюда неопровержимо ясно статистически следует, что после того, как мы оправились от первого удара, немецкие потери в последующие периоды, постоянно превышали наши.

На фоне этого строгого факта, новомодные вопли «завалили трупами» выглядят не просто подлыми, но и откровенно глупыми.

автор статьи – Владислав Сорокин