Как я была Макаренко и разукрашивала кармы.

"Я так понимаю, что некоторые единицы
нервно хворают в силу своей бывшей жизни"

"Однако цветов, яиц и всяких почестей мы так и не дождались"
(М.Зощенко, "Истинные происшествия".)

Лето. Пора отпусков и каникул…
Скажите, где может подработать педагог?..
Ну конечно же в лагере, куда ушлют родители отдыхать своих безумных отпрысков, туда - к лесу, к речке, к футбольному полю, к огромной столовой, пропахнувшей щами и котлетами - вот она, песня моего лета: я, с детства непереносившая пионерские лагеря, еду скрываться от нужды в лагерь оздоровительно-санаторного типа, черт бы его побрал.
(У педагога есть, по крайней мере, три профессиональных кошмарных сна.
Первый, это что ты приходишь на урок и понимаешь, что ничего не знаешь.
Второй, это что ты опять же приходишь на урок и видишь, что на тебе домашние тапочки и бабушкин застиранный фланелевый халат в жёлтенький цветочек. Или, что ещё хуже - ты вообще голый, только в тапочках.
Третий сон - это ты в пионерском лагере.)

Мне и молодому педагогу из Шуи Евгении достался отряд, занимающий целый этаж в количестве 72 душ в возрасте от 7-ми до 12-ти лет. Почему мы на двоих взяли такой сумасшедший объём, и козе понятно - нам обещали двойную зарплату. (Забегая вперёд, могу сказать, что и здесь нас ввели в заблуждение, и получили мы за наши муки всё те же копейки, что и на своей педагогической работе).
То, что здесь мы подружимся и с Альцгеймером и с Паркинсоном, мы с Женей поняли почти сразу.
День для Жени начинался с принятия успокоительных лекарств, а заканчивался собиранием сумки в бессильном желании всё бросить и уехать в тихую Шую.
Утро в лагере - это выгон табуна из павильона для похода в столовую.
Выстроится в пары мой отряд не умел - он разбивался на тройки, семерки и тузы, причём Гагарин в это время (мальчик Юра, которого я прозвала Гагариным, потому, что он всегда падал откуда-то сверху, или висел на моей руке) уже кукарекал с ветки большого дерева и показывал всем нос. Саша привычно ныл, что у него украли колготки и ему нужно к маме.
("Зараза,- думала я про себя, - сколько же у тебя было колготок, чтобы их каждый день крали?.. Вот найду твои колготки и удавлю!..").
Говорящая девочка Полина ходила за мной неотступно и рассказывала про варенье, которое ей привезёт бабушка. ("Бабушка приедет, да-а-а… и варенье малинное привезёт, да-а. А, может, и не малинное, а яблонное, да-а. А я ей скажу: а где же малинное, зачем мне яблонное?.. да-а.»
И так - часами)
Миша Афонин вонял.
Стоял одиноким тузом и вонял всею своею наличностью, потому что болел недержанием кала. Запинаясь о говорящую девочку Полю, я веду Мишу переодевать штаны.
Считали мы детей по головам раз 20 -ть, и с начала, и с конца - всегда кого-то не хватало или кто-то был лишним - дети не могли стоять на месте и перемещались от точки отсчёта в хвост и наоборот. Собрав приблизительную сумму прыгающих мартышек и как-то сцепив их в пары, мы почти галопом двигаемся к столовой.
На нашем счастливом острове безмятежного детства было сконцентрировано всё: энурезники, шизофреники, сестрички-истерички, клептоманчики, лунатики - вобщем, детская комната милиции с клиникой детских неврозов.
Прямо в лагере, в 8 лет, у Фариды начались месячные. От такого внезапного гормонального всплеска Фарида сошла с ума и при любом удобном случае с женской яростью валила неувернувшегося пацана на диван, душа его своим круглым телом и целуя в щёки, за что неоднократно была бита.
Жизнь Фариды была сплошной антагонизм - она "доставала" пацанов, те ее колотили, и Фарида бесконечно выла белугой и жаловалась: "Ну что я им сделала?.. зачем они ко мне пристают? (!) Накажите их, и вот этих, и тех!.." ("Так, - отвлеченно думала я, - Найду Сашкины колготки и удавлю вас обоих").
Однажды во время "тихого часа" я на складе нашла костюм Деда Мороза и после сна встретила свой отряд в бороде и с посохом, декламируя толстым голосом: "По полям, по лесам, шёл я долго в гости к вам".

Дети тут же обалдели от счастья и, приняв условия игры, бросились писать про свои мечты и желания, которые, конечно, сбудутся, если они будут слушаться воспитателей - таково было условие Деда Мороза. Поводив хоровод и вспомнив детские песни, Дед Мороз пошёл на север, и вместо него в отряд вернулась Мария Юрьевна с красным носом, которой дети наперебой начали рассказывать о волшебном приключении, которое только что с ними было. Да, иногда эти «изуверы» были весьма трогательны…
Как-то, гуляя в лесу на большой поляне, мой отряд так утомил меня, что я предложила им свою игру.
- Итак,- объявила я детям,- сейчас мы будем играть в покойника. Покойником буду я. Вы должны нарвать цветов столько, чтобы меня не было видно.
Я легла на траву, сложила руки на груди и закрыла глаза - в течение 5-ти минут я могла не двигаться и даже подумать о чём-нибудь хорошем.
Вскоре на мне вырос холм из полевых цветов и трав.
- А что дальше делать? - кричали маленькие бестии, прыгая вокруг усопшей воспитательницы.
- Теперь произносите речи над моим упокоенным телом, - невозмутимо командовала из недр букетов "усопшая". - Что-нибудь трогательное, о том, что Мария Юрьевна была добрым человеком и вам жаль, что она так скоропостижно скончалась.
К моему огромному удивлению дети вдруг замолчали, застыв над холмом, а затем по-очереди начали всхлипывать и даже реветь, после чего мне пришлось немедленно воскреснуть и придумывать более гуманные игры…
Если говорящая девочка Полина сокращала мне жизнь своими рассказами о бабушке и варенье, то страдающая Алёна сводила с ума всех подряд своим метафизическим страхом. Как-то вижу - сидит на лавке, гибнет от дум, "в глазах тоска, на шее доска" одним словом.
- Ну что, сестрица Алёнушка,- спрашиваю ее добрая я, - Не по братцу ли Иванушке слёзы льёшь?..
- У-у - вытирая слёзы, мычит Алёна, - У меня карма чёрная. У-у.
- Чего у тебя чёрное?.. - не поверила своим ушам озадаченная я. - Это-то ты откуда взяла?..
- У-у. По телевизору сказали. По всем приметам у меня - чёрная.
("По всем приметам ты с приветом",- подумала я и где-то глубоко внутри зевнула.)
- Ну, вообще-то, это легко исправить,- сказала я Алёне, вспомнив, что я великий суфий и истинный исправитель разного рода карм.
- А как? - оживилась страдалица.- А откуда вы знаете?..
- По телевизору сказали. - Уверенно ответила честная я. – Её нужно пе-ре-кра-сить.
- А как это? - слёзы у Алёны просохли, и она даже привстала с лавочки.
- Пошли в корпус за красками!
(Никогда не думала, что в глубине души я не только великий суфий, но и большая авантюристка).
Взяв цветную бумагу, мы нашли с Алёной листок чёрного цвета, немедленно его уничтожив.
- А вот тебе белый лист, - оптимистично командовала я. - Вот тебе краски. Разукрашивай свою карму, как душа просит!..
- Ой, а чего вы будете делать?! - радостно завопил Гагарин, в очередной раз упавший из Космоса прямо мне на голову.
- Карму перекрашивать будем.- Ответила я Гагарину, снимая его с головы и возвращая на землю. - С приземлением.
- А я тоже хочу! - Гагарин схватил кисточку и бросился к листу Алёны.
- Уйди, Гагарин!! - завопила та, - это МОЯ карма! Свою разукрашивай!..
Вскоре у меня значительная часть отряда разукрашивала себе карму, даже не интересуясь, что это такое. Я вообще плохо понимала, педагогическим ли методом боролась с Алёниным неврозом, ощущение у меня было только одно - что я получила тепловой удар и, по крайней мере, до конца смены утратила умственную вменяемость. Но что касается Алёны, то после перекрашивания кармы она стала намного спокойнее и по всему выходило, что карму перекрашивать иногда весьма полезно.

("Мне так бы хотелось, хотелось бы мне когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому. И вдруг оказаться вверху, в глубине, внутри и снаружи, где всё по-другому" В.Высоцкий.)