Память усекновения головы св. Иоанна Крестителя

Давайте признаемся честно, сразу же, в начале проповеди, чтобы не обманываться – мы конформисты. То есть – приспособленцы.

Это мы молча лезем в кошелек, когда с нас собирают всевозможные поборы на работе или в школе, где учатся наши дети. Это мы безропотно платим штрафы или даем взятки распоясавшимся ментам на дороге, потому что знаем – возмутимся или откажемся – будет хуже. Это мы дружно голосуем, когда надо и не возмущаемся, когда голосуют за нас. Правда потом удивляемся – чего это над нами так много жуликов и воров? Но удивление наше не выходит за пороги кухонь, потому что мы знаем – недовольных не любят. Сокращают или увольняют в первую очередь. Это мы молчим, когда наших детей несправедливо наказывают неграмотные учителя, не разобравшиеся ни в чем, потому что думаем, что лучше уж пусть накажут, чем мы тут начнем искать правду и получим соответствующую репутацию, а наши дети – постоянные придирки и соответствующие оценки.

Как иронично поет «Машина Времени»:

Если уж один скажет тебе «Да»,

Значит скажет «Да» другой, и третий...

Таковы мы, в большинстве своем, молча проглатывающие «великую о нас заботу» от власть имущих, прекрасно понимая, что забота эта подобна заботе беглого уркагана, прихватившего с собой фраера на «консервы». Придет время, и нас съедят. А может повезет, обглодают немного. Ну и совсем за счастье, если только заберут бумажник. Тогда мы прославим наших правителей, как истинных благодетелей.

Но есть такие чудаки, которые не могут молчать и терпеть. Для которых приспосабливаться – сродни смерти. Они лучше умрут, но скажут правду. Или – не согласятся с неправдой. Или назовут вора  - вором, а нас, конформистов – быдлом.

С такими людьми трудно, их отторгают все – и власть и толпа. Зачем власти жуликов и воров общественные прокуроры? У них своих, купленных, достаточно. А толпе зачем все время говорить, что ее, толпу, нагло используют? Толпе от этого некомфортно совсем... Поэтому участь таких неудобных чудаков предсказуема.

Мы с вами мыслим в полутонах, мешая белое и черное, а эти наши чудаки все видят в контрасте. Это мы придумали эффемизмы: освоение бюджета, контртеррористическая операция, национальный лидер, а они говорят без экивоков – воровство, убийство, узурпация власти. Ну кто, скажите, будет такое терпеть?

17 А ты препояшь чресла твои, и встань, и скажи им все, что Я повелю тебе; не малодушествуй пред ними...

18 И вот, Я поставил тебя ныне укрепленным городом и железным столбом и медною стеною на всей этой земле, против царей Иуды, против князей его, против священников его и против народа земли сей.

19 Они будут ратовать против тебя, но не превозмогут тебя; ибо Я с тобою, говорит Господь, чтобы избавлять тебя.

(Иер.1:17-19)

Молодой пророк Иеремия получил в дар от Бога слово истины, слово, ставшее его проклятием, с точки зрения обывателя – конформиста. Иеремия предвосхитил Христа, говорящего со властью и не глядя на лица. Но между ними встал целый сонм таких иеремий, целое «облако свидетелей», как скажет Св. Павел. Свидетелей, предвосхитивших подвиг главного Чудака человечества, юродством креста это самое человечество спасшего.

Но самым ярким отражением Христа стал его непосредственный Предтеча, тот, что радовался во чреве матери встрече с неродившимся еще Христом, тот, что жил в пустынях, не зная простых радостей жизни, тот, что крестил Господа на Иордане чуть ли не против своей воли. И тот, что своей смертью указал на крест

Мы чтим сегодня память главного Христова предтечи – Святого Иоанна Крестителя. И эта память побуждает нас, как минимум, устыдиться собственного двоедушия, метания между безмолвствующей толпой и напоказ грешащей властью.

17 Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней.

18 Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего.

Иоанн стал первым новозаветным «узником совести», страдающим не за свои грехи, а за правду о чужих. И будь этот чужой грех грехом какого-нибудь ивана петровича, все было бы, вероятно, не так трагично. Но Иоанн посягнул на священную корову всех времен и народов – он сказал власти то, что о ней думает. Такое не прощают.

Так же, как не простят арендаторы виноградника Того, Кто расскажет им притчу-пророчество о них самих.

Впрочем, власть иногда готова слушать пророков, но не так, чтобы публично, конечно, а удовлетворяя свое тщеславие, любопытство, или, что совсем редко бывает, угрызения совести, похаживая к ним в тюремную камеру. Можно даже назвать такие меры, как камера, благом для самих же пророков, мол, защищаем вас от толпы, или от завистников.

19 Иродиада же, злобясь на него, желала убить его; но не могла.

20 Ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его.

21 Настал удобный день, когда Ирод, по случаю [дня] рождения своего, делал пир вельможам своим, тысяченачальникам и старейшинам Галилейским...

Впрочем, полумеры никогда не спасали нашу совесть. Нельзя быть «немножко честным», как и немножко беременным. Нельзя вести умные философские или этические беседы, приходя к оппоненту в тюремную камеру, куда ты же его и заключил.

И всегда наступает тот самый «удобный день», который для нашей души хуже, чем самая темная ночь. И не простят нас тогда ни пьянка, мол, ничего не помню, ни картинное умывание рук.

Либо мы соглашаемся с истиной, и падаем на колени перед Богом, либо мы оглашаемся с собственной похотью-иродиадой, с толпой, вопящей: «Распни Его, иначе ты не друг кесарю!», с диаволом, искушающим нас день и ночь.

И когда слуга приходи в камеру к пророку, чтобы мечем заставить его замолчать... Знаете, я думаю, нет ничего громче, чем смерть пророка и правдолюбца. Потому что, стоит замолчать его устам, как он весь начинает звучать вестью, становится знаменем, легендой.

«Кровь мучеников – семя Церкви», говорил Тертуллиан. И Церковь живет такими людьми, от Иоанна Крестителя, до Дитриха Бонхеффера, отца Ежи Попелушко, брата Роже из Тезе, Геннадия Артина, тысяч и тысяч повторявших слово истины, слово Божие, священников и мирян и за это принявших страдание или смерть.

Нет, лучше этот мир не стал, думаю я, читая новости и заглядывая в собственную душу. Толпа всегда трусливо приспосабливается или бунтует, когда совсем невтерпеж. Власть все так же несправедлива, воровата и жестока, пока сильна.

Но есть люди, что живы у Бога, как жив Сам Сын Божий. Они разделяют нашу совесть словом Божиим, как мечем, на черное и белое, заставляя нас плакать в осознании наших грехов. И вслед за этими слезами Сам Господь говорит нам свое великое «Прощаю». Только так.

Без Предтечи не было бы крещения Господня, как без слова Закона мы не смогли бы принять Евангелия.

И последнее. Пример Святого Иоанна Крестителя – это постоянный раздражитель для нашего конформизма. Он учит нас, что есть вещи, с которыми соглашаться смертельно. Иногда, правда, и не соглашаться – смертельно, но мы-то знаем с вами, Кто был распят на кресте и Кто победил отчаяние смерти. Тот, Кто и поныне приходит к нам на каждой литургии, и Кто встретит нас однажды у ворот небесных обителей.