Почему изменение климата — не самая большая проблема окружающей среды и почему технологии нас не спасут

Перепост с разрешения Ecowatch.

Наша основная экологическая проблема — это не изменение климата. Это перегрузка, симптомом которой является глобальное потепление. Перегрузка — это системная проблема. 

За последние полтора столетия огромное количество дешёвой энергии, получаемой из ископаемого топлива, способствовало быстрому росту добычи ресурсов, производства и потребления, что, в свою очередь, привело к увеличению численности населения, загрязнению окружающей среды и утрате естественной среды обитания и, следовательно, биоразнообразия.

 Человеческая система резко расширилась, превысив долгосрочную пропускную способность Земли для людей и нарушив экологические системы, от которых зависит наше выживание. 

До тех пор, пока мы не поймём и не устраним этот системный дисбаланс, симптоматическое лечение (когда мы делаем всё возможное, чтобы решить проблемы, связанные с загрязнением окружающей среды, такие как изменение климата, пытаемся спасти исчезающие виды и надеемся накормить растущее население генетически модифицированными продуктами) будет представлять собой бесконечный цикл временных мер, которые в конечном счёте обречены на провал.

Экологическое движение 1970-х годов выиграло от активного внедрения системного мышления, которое было в моде в то время (экология — изучение взаимоотношений между организмами и окружающей средой — по своей сути является системной дисциплиной, в отличие от таких наук, как химия, которые сосредоточены на разложении сложных явлений на составляющие).

 В результате многие из лучших писателей-экологов той эпохи описывали современное положение человека в терминах, которые раскрывали глубокие связи между экологическими проблемами и тем, как функционирует человеческое общество. «Пределы роста» (1972), выросшие из системных исследований Джея Форрестера, изучали взаимосвязь между ростом населения, промышленным производством, выращиванием продуктов питания, истощением ресурсов и загрязнением окружающей среды. 

«Перегрузка» (1982) Уильяма Кэттона назвала нашу системную проблему и описала её истоки и развитие в стиле, понятном любому грамотному человеку. Можно было бы привести множество других превосходных книг той эпохи.

Однако в последние десятилетия, когда изменение климата стало главной экологической проблемой, в дискуссиях произошёл значительный сдвиг. Сегодня большинство экологических репортажей сосредоточены на изменении климата, а системные связи между ним и другими усугубляющимися экологическими проблемами (такими как перенаселение, вымирание видов, загрязнение воды и воздуха, потеря плодородного слоя почвы и пресной воды) редко упоминаются. 

Дело не в том, что изменение климата — это несерьёзно. Как симптом, это настоящая катастрофа. Ничего подобного раньше не было, и учёные-климатологи, а также группы по защите климата правы в том, что бьют тревогу. Но наша неспособность рассматривать изменение климата в контексте может нас погубить.

Почему журналисты, пишущие об окружающей среде, и правозащитные организации поддались туннельному видению? Возможно, дело в том, что они считают, будто системное мышление выходит за рамки возможностей политиков. 

Это правда: если бы учёные-климатологи обратились к мировым лидерам со словами: «Мы должны изменить всё, включая всю нашу экономическую систему, — и быстро», — их бы довольно грубо выставили за дверь. Более приемлемое сообщение звучит так: «Мы выявили серьёзную проблему , для которой есть технические решения». 

Возможно, многие учёные, осознавшие системный характер нашего экологического кризиса, пришли к выводу, что если мы сможем успешно справиться с этим экологическим кризисом, то выиграем время, чтобы решить другие проблемы, которые не заставят себя ждать (перенаселение, вымирание видов, истощение ресурсов и так далее).

Если изменение климата можно рассматривать как изолированную проблему, для которой существует технологическое решение, то умы экономистов и политиков могут продолжать пастись на привычных пастбищах. 

Технологии — в данном случае солнечные, ветряные и ядерные генераторы, а также аккумуляторы, электромобили, тепловые насосы и, если ничего не помогает, управление солнечной радиацией с помощью атмосферных аэрозолей — заставляют нас задуматься о таких вещах, как финансовые инвестиции и промышленное производство. 

Участникам дискуссии не нужно развивать в себе способность мыслить системно, а также понимать систему Земли и то, как в неё вписываются человеческие системы. Всё, что им нужно сделать, — это задуматься о перспективах перераспределения инвестиций, поставить задачи перед инженерами и управлять происходящими промышленно-экономическими преобразованиями таким образом, чтобы новые рабочие места в «зелёных» отраслях компенсировали потери рабочих мест в угольных шахтах.

Стратегия «выигрыша времени» с помощью технологических решений предполагает либо то, что мы сможем внедрить системные изменения в какой-то неопределённый момент в будущем, даже если мы не можем сделать это прямо сейчас (слабый аргумент на первый взгляд), либо то, что изменение климата и все остальные кризисы, которые мы наблюдаем, на самом деле поддаются технологическому решению. 

Последний вариант снова удобен для менеджеров и инвесторов. В конце концов, все любят технологии. Они уже делают для нас почти всё. За последнее столетие они решили множество проблем: вылечили болезни, расширили производство продуктов питания, ускорили транспортировку и обеспечили нас информацией и развлечениями в таких количествах и в таких вариантах, которые раньше никто и представить себе не мог. Почему бы им не помочь решить проблему изменения климата и все остальные наши проблемы?

Конечно, игнорирование системного характера нашей дилеммы означает лишь то, что, как только мы устраним один симптом, проявится другой. Но, что особенно важно, можно ли полностью решить проблему изменения климата с помощью технологий? 

Я в этом сомневаюсь. Я говорю это после того, как много месяцев изучал соответствующие данные вместе с Дэвидом Фридли из программы энергетического анализа Национальной лаборатории имени Лоуренса в Беркли. 

В нашей книге «Наше возобновляемое будущее» сделан вывод о том, что атомная энергетика слишком дорогая и рискованная; в то же время солнечная и ветровая энергетика страдают от нестабильности, которая (как только эти источники начнут обеспечивать большой процент от общего объёма электроэнергии) потребует сочетания трёх стратегий в крупном масштабе: хранение энергии, избыточные производственные мощности и адаптация к спросу. 

В то же время нам, жителям промышленно развитых стран, придётся адаптировать большую часть нашего нынешнего энергопотребления (которое связано с промышленными процессами, отоплением зданий и транспортом) к использованию электроэнергии. 

В целом энергетический переход обещает стать масштабным мероприятием, беспрецедентным по своим требованиям к инвестициям и замещению.

Когда мы с Дэвидом попытались оценить масштабность задачи, мы не смогли найти способ сохранить нынешние объёмы мирового производства энергии во время перехода, не говоря уже о том, чтобы увеличить энергоснабжение для поддержания экономического роста.

 Самым большим препятствием на пути к переменам является масштаб: в настоящее время мир потребляет огромное количество энергии. Только если это количество удастся значительно сократить, особенно в промышленно развитых странах, мы сможем представить себе реальный путь к безуглеродному будущему.

Сокращение мировых поставок энергии, по сути, также привело бы к сокращению промышленных процессов, связанных с добычей ресурсов, производством, транспортировкой и утилизацией отходов. Это системное вмешательство, именно такое, к которому призывали экологи 1970-х годов, сформулировавшие мантру «Сокращать, повторно использовать и перерабатывать». 

Оно затрагивает суть дилеммы «перепроизводства», как и стабилизация и сокращение численности населения — ещё одна необходимая стратегия. Но это также идея, к которой технократы, промышленники и инвесторы испытывают острую аллергию.

Экологический аргумент, по сути, является моральным, как я более подробно объясняю в только что опубликованном манифесте, изобилующем дополнительными блоками и графикой («Для этого нет приложения: технологии и мораль в эпоху изменения климата, перенаселения и утраты биоразнообразия»). 

Любой системный мыслитель, который понимает, что мы зашли слишком далеко, и предлагает в качестве лечения «отключение», фактически вмешивается в процесс, вызывающий привыкание. 

Общество зависимо от роста, и это имеет ужасные последствия для планеты и, всё чаще, для нас самих. Мы должны изменить наше коллективное и индивидуальное поведение и отказаться от того, от чего мы зависим, — от власти над окружающей средой. Мы должны сдерживать себя, как алкоголик, отказывающийся от выпивки. Это требует честности и самоанализа.

В первые годы своего существования экологическое движение использовало этот моральный аргумент, и он работал до определённого момента. Беспокойство по поводу быстрого роста населения привело к попыткам планирования семьи по всему миру. 

Беспокойство по поводу сокращения биоразнообразия привело к защите среды обитания. Беспокойство по поводу загрязнения воздуха и воды привело к введению множества нормативных актов. Этих усилий было недостаточно, но они показали, что формулирование нашей системной проблемы в моральных терминах может иметь хоть какой-то успех.

Почему экологическое движение не добилось полного успеха? Некоторые теоретики, которые теперь называют себя «яркими зелёными» или «эко-модернистами», вообще отказались от борьбы за мораль. Они оправдывают это тем, что людям нужно оптимистичное видение будущего, не требующее жертв. Теперь, по их словам, только технологическое решение даёт хоть какую-то надежду. 

Суть этого эссе (и моего манифеста) в том, что даже если моральный аргумент не сработает, технологическое решение тоже не поможет. Гигантские инвестиции в технологии (будь то ядерная энергетика нового поколения или геоинженерия солнечной радиации) преподносятся как наша последняя надежда. Но на самом деле это вовсе не надежда.

Причина провала экологического движения до сих пор заключалась не в том, что оно апеллировало к моральным чувствам человечества, — на самом деле это было его сильной стороной. Усилия не увенчались успехом, потому что они не смогли изменить главный организующий принцип индустриального общества, который также является его фатальным недостатком: упорное стремление к росту любой ценой. 

Теперь мы находимся на том этапе, когда мы должны либо успешно преодолеть культ роста, либо столкнуться с провалом не только экологического движения, но и самой цивилизации.

Хорошая новость заключается в том, что системные изменения носят фрактальный характер: они подразумевают, а на самом деле требуют действий на всех уровнях общества. 

Мы можем начать с нашего собственного выбора и поведения; мы можем работать в рамках наших сообществ. Нам не нужно ждать глобальных или национальных перемен. И даже если наши усилия не смогут «спасти» индустриальную цивилизацию, основанную на потреблении, они всё равно могут заложить основы регенеративной человеческой культуры, достойной выживания.

Есть и другие хорошие новости: как только мы, люди, решим ограничить численность населения и уровень потребления, технологии могут помочь нам в этом. Машины могут помочь нам отслеживать наш прогресс, а относительно простые технологии могут помочь предоставлять необходимые услуги с меньшим потреблением энергии и меньшим ущербом для окружающей среды. Некоторые способы применения технологий могут даже помочь нам очистить атмосферу и восстановить экосистемы.

Но машины не смогут сделать ключевой выбор, который выведет нас на путь устойчивого развития. Системные изменения, вызванные моральным пробуждением: это не просто наша последняя надежда, это единственная реальная надежда, которая у нас когда-либо была.

Изображение: автор Геральт, через Pixabay

https://www.resilience.org/stories/2017-08-17/climate-change-isnt-biggest-environmental-problem-technology-wont-save-us/