Александр Росляков. Счастье Пушкина, что жил не в наши дни, когда мог и не дожить бы до Дантеса

Вот хрестоматийное стихотворение того, кого нет-нет называют у нас «наше все»:

«Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут».

Не знаю, как сейчас, а в моем детстве эти стихи учили в школе, разбирая, с чего автор изо всей души тянулся к повешенным и сосланным зловещим троном за их благородный мятеж декабристам. А теперь вообразите: это же стихотворение, слово в слово, адресованное нынешним мятежникам, засаженным за куда меньшее, чем вывод войск на площадь – автор публикует на своей странице в соцсети.

Перечтите его еще раз под таким углом. Прикиньте к именам политических сидельцев, еще живых и уже нет, схвативших то же, что и декабристы, с записью в экстремисты-террористы – всего за их слова и не опровергнутые по суду разоблачения. И чем, попробуйте представить, это сегодня обернулось бы для сочинителя этих строк, скорей всего заблокированных бы нынешней цензурой, хоть и запрещенной в Конституции?

Ну, а за «Сказку о попе», «Гавриилиаду», «самовластительного злодея» автору этой явной, по нынешнему, уголовщины – и вовсе сидеть бы теперь не пересидеть, как авторам спектакля «Финист Ясный Сокол» Беркович и Петрийчук!

О Льве Толстом, Некрасове и Щедрине с их вызывающими выпадами и сатирами, так и метящими в нынешний режим, за чьи цитаты сейчас хватают там и сям – я уже и не говорю. Попробуй они в наши дни творить – боюсь, поимели б не тома их сочинения, а крест Навального, огребшего за те же самые «слова, слова, слова» высшую по сути меру...

Отчего так и хочется сказать: какое же счастье величайшее для мастеров родного красного и крамольного словца, как и для нас, их читателей, что жили они и творили не в нынешний, а в век минувший! А нынче, повторюсь, от них скорей всего не то что книг, но и отдельных строк бы не осталось – из-за страха народа угодить за их повтор в экстремисты, иноагенты и дискредитаторы...

И еще. При культе Сталина и всех репрессиях тех пор больших поэтов у нас тоже было будь здоров, с десяток назовет любой: от Маяковского и Твардовского – до Пастернака и Ахматовой. А сейчас – ни одного не стало: вымерли, как мамонты, и разбежались, как круги от камня на воде. Хотя этот сталинизм вовсю и возвращается – судя по возрождению вала доносов, политических репрессий, хлынувшей крови, хоть как бы и на стороне, но все равно в пределах былой общности. И по охватившей города и веси эпидемии на бюсты вымершего вон из них кумира. Только весь этот сталинизм без Сталина – не зажигает ничего подобного исходному: тут одна темница без обратного ей света, клетка без птицы, тернии без звезд и пепел без алмаза.

Так что все эти демократы, либералы, наследники перестроечного «Огонька» и Солженицына явно не с тем боролись – кого давно уж нет, а то, в чем что есть сил, из кожи вон его кляли, вновь налицо.