Почему Ленин убил русского царя. Продолжение (часть вторая). Вся правда о екатеринбургском злодеяни

Храм на Крови во имя Всех Святых в Земле Российской просиявших и памятник семье Николая II.

Цареубийцы

Галерея палачей

Замечено, что лучше всего великое в истории объясняют мелкие факты. Вот, например — в самый разгар политического террора в России при Николае II, когда уже был убит его родной дядя великий князь Сергей Александрович, для исполнения смертных казней привлекался только один палач. И он справлялся со всеми. И даже не был обременён. Он был по-своему знаменит. Звали его Александр Александрович Филипьев. Ему не разрешено было жить в столице. Постоянное местожительство его было в кубанской станице, на окраине империи. Для совершения казни его всякий раз везли в Петербург, под усиленным конвоем. Платили гигантские, по тогдашним временам, деньги — сто рублей за повешенного. Он сам был приговорён к смерти за убийство, и ему смерть отменили до той поры, пока он не перестанет исполнять свою жестокую должность. Тяжко всегда было отыскать на Руси человека, способного стать палачом. Понятно почему. Достоевский объяснял это так: «Палачи бывают двух родов: одни бывают добровольные, другие — подневольные, обязанные. Добровольный палач, конечно, во всех отношениях ниже подневольного, которым, однако, так гнушается народ…». Впрочем, относительно того, что Русь всегда испытывала недостаток в палачах, я заблуждаюсь, конечно. Это смотря какая Русь. В восемнадцатом году профессия палача уже распространена и почётна. И работа у них опять напряжена предельно. Должность «палача» в советском кондуите профессий отсутствовала, разумеется. Из соображений тогдашней «политкорректности» её прятали за неприметными словами «комендант», «сотрудник для особых поручений», «исполнитель» и др. Сразу после большевистского переворота в ранге палачей оказались, кроме «комендантов» и «исполнителей», оперативные сотрудники и следователи карательных органов. Количество палачей стало сразу исчисляться сотнями и тысячами сотрудников ЧК, кровавого ока ленинской революции. Во всяком случае, Мария Спиридонова, сама далеко не паинька, названная «возлюбленной террора», писала уже тогда: «Я всегда думаю о психологии целых тысяч людей — технических исполнителей, палачей, расстрельщиков, о тех, кто провожает на смерть осуждённых, о взводе, стреляющем в полутьме ночи в связанного, обезоруженного, обезумевшего человека».

Вот теперь и мне довелось задуматься об этих людях. Откуда на Руси взялось это вороньё — вот вопрос. Но то, как сразу и ко времени оно тут оказалось, конечно, дьявольская ленинская ловкость...

Мы пока попытаемся сказать лишь о тех, кто сумел переступить существовавшие до сей поры пределы бесчеловечности, кто придал имени палача новый ужас. Всё это были палачи добровольные, по мысли Достоевского — самые презираемые, но презрение к ним заменяет уже страх и ужас. Их, конкретных исполнителей ленинской воли, тех, кто стреляли, кололи штыками и добивали прикладами гражданина Николая Романова, ещё двух уже ни в чём не повинных мужчин, повара и слугу, двух женщин и пятерых детей было, по подсчётам самых серьёзных исследователей — от восьми до двенадцати. Я в своих записках попробую оттолкнуться от списка непосредственных участников убийства, выявленных следствием в рамках уголовного дела № 18/123666-93, возбуждённого 19 августа 1993 года по указанию Генерального прокурора Российской Федерации. Тогда было заново расследовало убийство Царской семьи с участием ведущих архивистов, криминалистов, археологов и историков. К нему, этому списку, тоже есть много претензий, но он единственный пока по всем статьям официальный. Прибавим сюда и тех, на палаческом достоинстве которых особенно настаивают авторитетные нынешние знатоки деталей Екатеринбургской трагедии.

Члены президиума Уральского областного Совета Н. Г. Толмачёв, А. Г. Белобородов, Г. И. Сафаров, Ф. И. Голощёкин, 1918 год. Никто из них не умер своей смертью. Толмачёв погиб ещё на Гражданской войне. Остальные четверо в разное время оказались в различных «оппозициях» и в период с 1937 по 1942 год были расстреляны.

Это будет — моя галерея палачей.

Пытаясь разгадать жизнь этих жутких людей, я выяснил, прежде всего, что их совершенно напрасно называют цареубийцами. Николай II отрёкся от царства 2 (15) марта 1917 года, выходит — за полтора года до смерти. Так что это просто убийцы беззащитных людей. Убийцы женщин и детоубийцы. Ещё хотел найти я в их жизни, которую они попытались сами изобразить (но весьма скудно, в силу слабых своих дарований, не имея ни грамоты, ни мысли) что-нибудь человеческое.

Ведь все они, эти палачи, безжалостные убийцы были же когда-то детьми, влюблялись в женщин, сами рожали детей, испытывали, надо думать, обычные человеческие чувства. Хотя бы в детстве и юности. И очень мне хотелось бы при этом понять, как нормальный человек превращается в чудище. Искал я почти тщетно. Писали и рассказывали они о себе, уже облачённые в одежды героев невиданной драмы. Им не полагалось уже опускаться до житейской мелочи. Их доблестная биография началась и закончилась в подвале Ипатьевского дома. Да и время, которое они сами и создали, чуждалось привычных человеческих чувств. Лишь иногда, по недосмотру, бывшая душа на мгновение проступала в строчке воспоминаний, в допросном слове, в журналистских расспросах, в радиоинтервью. И тогда-то становилось не похоже, что они вот так сразу и явились из звериной стаи. И появлялась возможность объяснить перерождение этих людей в идеологизированное уродливое существо. И объяснить оказалось легко. Явился вдруг на белый свет типичный большевик из среды русского пролетариата. Большевизм сразу выразился не идеей, но формой, главное в которой — грубость проявления натуры, зверское (простите опять меня звери) насилие, непонимание пределов, за которыми человек превращается в тварь, абсолютно утратившую хотя бы начатки культуры и духовности. Ленин, конечно, гений. Но не там, где об этом говорят ещё и теперь. Ленин — гений подстрекательства. Подстрекателю легче добиться цели, если действует он на тёмный инстинкт. Ленин и подручные его и делали ставку на мерзкое в человеке. На тайную ярость к высокому, на неистребимое желание пятнать чистое, крушить нежное, опрокидывать в грязь лицом всё, что выделяется из толпы.

В первом ряду сидят (слева направо): неизвестный, А.Г. Белобородов, П.М. Быков, Л.С. Сосновский, двое неизвестных, Ф.И. Голощекин. Во втором ряду стоит (за Сосновским) – Г.И. Сафаров. (Сосновский, член президиума ВЦИК, вместе с Володарским редактировавший выходившую в Петрограде «Красную газету», был одним из организаторов цареубийства.)

Большевизм доказал, как легко счистить с человека тысячелетиями наслаивавшуюся позолоту культуры и достоинства. Достаточно его поманить, например, глухой и несбыточной химерой, как он сметёт всё, что было накоплено за века упорной работой здорового сознания и созидательной силой. Надо пообещать ленивому богатство, завистливому — власть, бездарному — славу. Освободить от ответственности, земной и той, которая выше. Это сделал Ленин и победил в одночасье. Тут вполне ко времени напрашивается страшная, непроходимая мысль о природе людской. Легко заводимая адская машина, обнаруженная большевизмом в природе человека, делает невозможным сколько-нибудь жизнеутверждающий или хотя бы оптимистический взгляд на будущее. Лишает смысла всякое творчество и труд, двигающие и созидающие благую историю. И это самое тяжкое из приобретений революции, из наследия большевизма...

Альбер Камю в эссе о свободе написал странное с точки зрения ленинизма: «Революцию надо совершать не ради того, чтобы дать власть какому-то классу, но ради того, чтобы пробудить в жизни надежду».

С надеждой плохо. Надежду та революция убила надолго. Обернёшься назад и видишь — глумление над надеждой и было главным содержанием тех жестоких дней.

Ну и вот, собственно, дюжина портретов истых большевиков, убийц и палачей, с маниакальной искренностью веривших, что именно они в состоянии изменить мир к лучшему, ленинских апостолов смерти.

По одной из версий, за сутки до расстрела в Екатеринбург приехал специальный поезд. Прибывший на нем комиссар, лица которого никто не видел, вызвал к себе Юровского для личного разговора и инструктажа. Жестокость, с которой убивали царскую семью и их приближенных, просто поражает. Во время эксгумации выяснилось, что в каждую жертву было выпущено по несколько пуль, а раненых достреливали в голову и добивали штыками.

Юровский Яков Михайлович (Янкель Хаимович) (1878 — 1938)

Член коллегии Уральской ЧК, с 4-го июля 1918 года — комендант Дома особого назначения (ДОН). Совместно со своим помощником Григорием Никулиным, чекистом Михаилом Медведевым-Кудриным и членом исполкома Уральского Совета Петром Ермаковым разработал и привёл в исполнение план убийства семьи Романовых. Родился в городе Каинске Томской губернии в многодетной еврейской семье. Его отец — Хаим Ицкович был сыном раввина и происходил из мещан Полтавской губернии. Отбывал сибирскую ссылку за кражу. Яков Юровский окончил в Томске два класса еврейской школы «Талмуд-Тора», открытой при местной синагоге. Школа эта готовила будущих раввинов.

До 17 июля 1918 года

Вот чем малым, но всё же одарён с детства был для нормальной человеческой жизни, например, этот Я. Юровский, первый в главной драме России: «Сидя летом на брёвнах во дворе, размышлял я о том, что плохо живётся на свете. Думал, как бы это добраться к царю и рассказать ему о том, как у нас тут плохо живётся. Но разсказать так, чтобы он думал, что этот голос исходит откуда-то с неба... Мне было 7-8 лет. Я тогда даже подумывал: “Великая штука, если бы у меня были деньги: не пожалел бы и с удовольствием дал другим”. В 1987-ом году Якову Юровскому исполнилось девятнадцать лет и тут произошла обычная, но и чудесная по человеческим меркам история. Он влюбился. С первого, как утверждал, раза. Его зазнобой стала некая Маня Янкелева (Яковлевна) Каганер. К тому времени, когда они встретились, она уже состояла в браке и имела дочь Ребекку (Римму). Добилась развода. Юровский оказался способен не только на сильную и достаточно яркую любовь к встреченной женщине, но и на крепкую вполне отцовскую привязанность к приёмной дочери. Позже у Юровских родились ещё два ребёнка, но отец по-прежнему был привязан к дочери Римме. Сделал всё, чтобы жизнь её состоялась так, как он её, жизнь дочери, представлял себе. Любовь к дочери была так сильна, что не могла не стать роковой. Красавица Римма, любимица и руководитель местного комсомола, в своё время была арестована и отправлена в лагерь. Потрясение отца было столь велико, что у него обострилась застарелая болезнь и он от этого уже не оправился.

Штрих к портрету

Итак, родился он и до семи лет жил он в городке Каинске. Но в автобиографии он не говорит о том. И правильно. Название места рождения какое-то слишком уж говорящее получается. Вот ещё удивительное дело, Яков Юровский, сыгравший в пролетарской революции самую зловещую роль, сам был чистейшей воды буржуй. Ему легко давались в руки деньги, во взрослой жизни стал он скоро богат. Так что «идейным революционером» Юровский никогда не был. Вернувшись в Россию с большими деньгами после поездки за границу, он зажил «барином», преуспевающим дельцом, как пишет о нём, хорошо изучивший его биографию, Я. Резник в повести «Чекист». Но денег, как мечталось в семилетнем возрасте, раздавать нуждающимся он уже не думал. О том сказал, например, его родной брат Лейба на следствии, организованном колчаковской контрразведкой: Характер у Якова вспыльчивый, настойчивый. Я, учился у него часовому делу и знаю его характер: он любит угнетать людей. А жена Лейбы, Эле Лея, добавляла: Яков — деспот и эксплуататор.

По сути дела

По мнению большинства исследователей Екатеринбургской трагедии, именно он, Юровский, лично убил Николая II. О своём участии в расстреле царской семьи Юровский оставил, как говорилось уже, три письменных свидетельства. Во всех трёх упорно настаивает на том, что последнего императора России убил лично. Сын чекиста Медведева-Кудрина, который оспаривал у Юровского честь убийства императора, писал: Однажды Юровский пришёл к нам торжествующий — ему привезли вышедшую на Западе книгу, где было чёрным по белому написано, что это он — Юровский — убил Николая. Он был счастлив...

Свидетельства очевидцев

П. Ермаков. Из интервью в книге Р. Хэллибертона: Я думал, что я жесток. Я видел тысячи человек убитыми, сам убивал множество их, но я был мягким человеком по сравнению с Юровским

Царица доказательств

Из «Пояснительной записки» Я. Юровского в дирекцию Музея революции 13 марта 1927 года: Имея в виду приближающуюся 10 ю годовщину Октябрьской революции и вероятный интерес для молодого поколения видеть вещественные доказательства (орудие казни бывшего царя Николая II, его семьи и остатков верной им до гроба челяди), считаю необходимым передать музею для хранения находившиеся у меня до сих пор два револьвера: один системы кольт номер 71905 с обоймой и семью патронами и второй системы маузер за номером 167177 с деревянным чехлом ложей и обоймой патронов 10 штук. Причиной того, почему два револьвера, следующие — из кольта мною был наповал убит Николай, остальные патроны одной имеющейся заряженной обоймы кольта, а также заряженного маузера ушли на достреливание дочерей Николая, которые были забронированы в лифчики из сплошной массы крупных бриллиантов и странную живучесть наследника, на которого мой помощник израсходовал целую обойму патронов (причину странной живучести наследника нужно, вероятно, отнести к слабому владению оружием или неизбежной нервности, вызванной долгой вознёй с бронерованными дочерьми).

А ещё был случай

Из воспоминаний Я. Юровского:Лет 15–16-ти, однажды в праздничный день, сидя за обедом, в нашей семье поднялся вопрос о царях. Отец был довольно строгий и не терпел возражений со стороны детей. Он восхвалял Николая Первого, что тот, дескать, дубинкой умел учить народ. Я не выдержал и вступил в спор, что ничего хорошего в Николае не было… Отец не выдержал. Пустил в меня вилкой. Я ушёл и целых два дня дома не был. Вот так вот я познакомился с царствующим домом и с живыми и с покойниками…

Предполагаемый портрет Якова Юровского кисти Казимира Малевича. В 2018 году в печати гуляла такая сесация: «Написанный Малевичем портрет чекиста Якова Юровского, возглавившего расстрел императора Николая II, выставлен в продажу за 65 млн евро».

Дополнительный штрих

Была в жизни Юровского некая полу-романтическая история, в которую оказался вмешанным сам Лев Толстой. Молодой Юровский согрешил с женой своего брата, который отбывал тюремный срок. Удивительно, что он имел тогда зачатки совести. И она молодого Юровского заела что ли, так что обратился он письмом к Толстому, о котором знал, что тот обязательно ответит и успокоит. Великий знаток человеческих душ и точно ответил. Это письмо есть в его собрании сочинений. Сам он, Толстой, к тому времени был уже отлучён от Церкви, но письмо написал вполне христианское: «Милостивый государь Яков Михайлович! Я думаю, что человек, вступивший в плотскую связь с женщиной, не может и не должен оставить её, тем более, когда есть или может быть ребёнок. Думаю, тоже, что во всех нравственных вопросах человек должен руководствоваться только тем, что он по совести, т. е. перед Богом, должен делать… И поэтому в Вашем деле советую Вам поступить так, как Вы поступили, если бы знали, что завтра должны умереть. Желаю Вам всего хорошего, самое лучшее, что может быть для человека, — это то, чтобы поступать по-Божьи. Л. Толстой. 1903 г.».

Так что после этого Юровский женился на соломенной вдове Мане Янкелевой и даже перешёл в христианство протестантского толка.

После убийства

На встрече со старыми большевиками в 1934-ом году Юровский рассказывал, как после убийства царской семьи они, Юровский и Медведев-Кудрин, о котором речь впереди, чтобы развлечься, надевали военные мундиры царя и весело маршировали. Этот «свой» мундир Юровский потом подарил сторожу исполкома. После всего этого в одном из писем Ленин назвал Юровского «надёжнейшим коммунистом». Тут и пошла полная его слава. Так что даже Казимир Малевич изобразил его своей неповторимой кистью. Недавно этот портрет найден и искусствоведы-малевичеведы начинают склоняться к тому, что это точно Юровский и точно Малевич. О Юровском есть и книга, написанная местным уральским писателем Я. Резником с названием «Чекист». Есть известный фильм Карена Шахназарова «Цареубийца», роль Юровского исполнил там известный британский актёр Малкольм Макдауэлл. После главного дела жизни Юровский вроде в гору пошёл, работал в Гохране, куда привёз сокровища царственных мертвецов. В 1923-ем году руководил перевозом императорской короны, скипетра и державы в Читу для продажи за границу через Манчжурию. После огласки этого дела государственные регалии вернули в Москву и показали публике в Колонном зале, а Юровского показательно уволили. После освобождения Екатеринбурга от белых войск получил он, однако, лично от Ленина пост главного чекиста всего Урала. Работу продолжал выполнять серьёзно. Немало ещё трупов появилось на его счету во славу революции. В Екатеринбурге ему с семьей выделили шикарный особняк в трёхстах метрах от дома Ипатьева. С ним живут жена — руководитель партийной организации города и дочь — руководитель комсомольской организации, особенно прославившаяся акциями по разрушению православных храмов. Но вдруг произошло нечто весьма неприятное и настораживающее. Яков Михайлович без всяких объяснений был резко понижен в должности и назначен на завод «Красный богатырь». И вот прославленный чекист руководит уже выпуском калош, резиновых сапог и бот, известных под названием «прощай молодость». Упорно продолжает мечтать, что в Кремле о нём опять вспомнят. Но так этого и не дождался. Последняя его работа несколько странная — токарь на Московском почтамте. В сороковом году его бумаги и «исторические» пистолеты изымаются из Музея Революции. Советская власть уже начинала стесняться некоторых подвигов своих сыновей.

Не иначе как рок

Но остаётся у него отрада, он продолжает беззаветно любить детей. Их было трое. Неожиданно арестовали дочь Римму, отправили в казахстанский Карлаг. Удар был сильным, у Якова Михайловича обострилась хроническая язва, перешедшая в рак. Герой революции умер мучительною смертью в шестьдесят лет. В предсмертном письме к сыновьям Юровский напишет: «Судьба меня не обидела: если человек прошёл три бури с Лениным и ленинцами, он может считать себя счастливейшим из смертных». Это бы ничего, да беда не ушла вместе с ним. Но этого ему уже знать было не дано. К счастью, понятное дело. Сел в тюрьму сын Александр, дослужившийся было до контр-адмирала. Непостижимое стало твориться с внуками, двое до смерти ушиблись, упав с крыши родного дома, двое живьём сгорели в огне пожара. Род Юровского по прямой линии пресёкся.

П. З. Ермаков. Начало ХХ века. Фотография из следственного дела. Человек не развитый интеллектуально, он отличался отчаянной смелостью, нездоровой жестокостью. Горький угадал такие натуры в образе Челкаша в одноимённом рассказе.

Ермаков Пётр Захарович (1884 — 1952)

Военный Комиссар 4-го района Резерва Красной Армии г. Екатеринбурга. Родился в рабочем поселке Верх-Исетского металлургического казённого завода, в семье столяра Степана Ермакова. По национальности — русский. Окончил два класса церковно-приходской школы, потом освоил рабочую профессию слесаря. Пётр Ермаков в своих автобиографических записках и надиктовках предстаёт этаким кровавым Мюнхгаузеном. Много рассказывал о себе пионерам, партийному активу, музейным экскурсантам. И врал при этом безбожно, как и полагается природному большевику. Однажды заврался до того, что лично будто бы участвовал: «…в Октябрьском перевороте на судне “Аврора”». Великий тяжелоатлет и писатель Ю. Власов, поведавший о том в своей книге «Женевский счёт» иронично отмечает: осталось только добавить — на капитанском мостике! А ведь реальные подвиги этого П. Ермакова не менее кровавы и немилосердно красочны. Человек не развитый интеллектуально, он отличался отчаянной смелостью, нездоровой жестокостью. Горький угадал такие натуры в образе Челкаша в одноимённом рассказе. Вот как пишет о том генерал-лейтенант М. Дитерихс в своей книге «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале»: «1905 г. выводит его (Ермакова) на арену “политического деятеля”, что он проявляет сообразно своей совершенно испорченной натуре — выходит на большие дороги и начинает грабить, резать, душить, с хладнокровием и зверством, которые впоследствии поражали даже истых советских деятелей, не останавливаясь ни перед чем. В мае 1918 года он назначается Военным комиссаром 4-го района Резерва Красной Армии Екатеринбурга, должность которого позволяла ему проявить себя с тем же размахом. Ермаков, — продолжает Дитерихс, — выявил свою деятельность рядом невероятных зверств над своими же поселковыми и заводскими жителями. Он окружил себя подобными себе убийцами по натуре и стал грозой для всех окрестных жителей Верх-Исетского завода. Худой, с застывшим лицом, мёртвыми, висевшими прямыми нитями волосами как бы плохого парика, он был, как говорили несчастные обитатели окрестных хуторов и заимок, “сама смерть”».

Понятно, почему именно этот человек был отобран партийным руководством Урала в команду палачей-добровольцев, изъявивших желание участвовать в расстреле Царской Семьи.

До 17 июля 1918 года

Самый жуткий из персонажей Екатеринбургской драмы Пётр Ермаков тоже не всегда был тем исчадьем, каким воспринимается теперь. Вот какие любопытные сведения о нём есть в статье краеведа Е.М. Бирюкова «Фотограф “Товарищ Маузер”». Оказывается, он может числиться до убийственной ночи 17 июля 1918 года в некотором роде уральским Робин Гудом. Понятное дело, грабить нехорошо, но то, как человек распоряжается награбленным, может вызвать даже симпатию. Так вот, отбыв «первую высылку» за революционные эксы, Ермаков в декабре 1912-го года возвращается в Екатеринбург. Устраивается агентом по продаже швейных машин компании «Зингера». Но это, конечно, только прикрытие. Далее предоставим слово давнему другу и товарищу П.З. Ермакова А.И. Медведеву: «Когда Илью (речь идёт о брате этого А.И. Медведева. — Е.Г.) сослали в Сибирь, сестра, оставшаяся с двумя ребятишками, стала брать шитьё на дом. Весь день она стучала на швейной машинке, на которой золотыми буквами было написано “Зингер”, а меня мать отправляла посмотреть за двумя пискунами. (…) И вот именно тогда время от времени в дом стал заходить черноглазый молодой человек с чемоданчиком. Сестра уважительно называла его Петром Захаровичем. Он каждый раз долго копался в машине, смазывал её, а потом, усевшись за стол, что-то записывал в потрёпанную книжонку. Проводив его, сестра быстро одевалась и убегала в лавочку, откуда всегда возвращалась с покупками. Это казалось удивительным: ведь только-только она ломала голову, где взять денег?

Но однажды я услышал, как Петр Захарович говорил в кухне сестре:

— Возьмите. Сегодня только пять рублей. А поправится дело, донесу ещё. Товарищи просили кланяться.

Помню, что я воротился домой обеспокоенный и поспешил поделиться с матерью:

— Мам, а нашей Марье Петр Захарович деньги носит. Сегодня пять рублей дал и сказал, что еще донесет…

Но мать прикрикнула на меня:

— Всюду-то лезешь со своим носом!.. Не вздумай еще кому такое сказать. Померещилось тебе.

— Ничего не померещилось! — вознегодовал я.

— Ну и молчи, сказала тебе! — и перекрестилась на иконы в углу: — Пошли ему, Господи, доброго здоровья.

— Это кому же? — спросил вошедший в кухню отец.

— Петру Захаровичу! — закричал я, обрадованный собственной догадливостью.

— Просто Захарычу, — сердито поправил отец. — Захарыч правильный человек, что и говорить, пожелать ему доброго здоровья не грех. Все они, Ермаковы, правильные люди — и отец и сыны.

Вскоре после этого странный агент компании “Зингер” исчез. Позже я узнал, что он сидит в тюрьме за “политику”».

Штрих к портрету

В 1907-ом году будущий царский палач зверским образом расправляется со своим товарищем по партии Николаем Ериным, который был заподозрен в сотрудничестве с жандармами. Ермаков разбирался недолго: «Я посмотрел на рожу, так и написано, что он провокатор».

Чтобы сделать невозможной дальнейшую идентификацию его трупа, лично отрезал мёртвому голову пилой.

В партии, согласно его «дарованиям», отводится ему роль предводителя боевиков, специализирующихся на «эксах», приверженцев ленинской идеи «экспроприации экспроприаторов». Самой громкой из акций, им осуществлённых, стало ограбление заводской кассы в пользу Уральского комитета РСДРП. Убито при этом было шесть человек. Ещё одной пламенной страстью П. Ермакова была любовь к «зелёному змию». Эту любовь он, как знамя, пронёс через годы. Так что даже главное дело своей жизни, участие в убийстве Царской семьи, Пётр Захарович помнил весьма смутно, сильно перед тем «приняв на грудь».

Царица доказательств

Из краткой автобиографии П. Ермакова: «16 июля 1918 года… я постановление привёл в исполнение — сам царь, а также и семья была мною расстреляна. И лично мной самим трупы были сожжены».

В 1947-ом году Ермаков продиктовал «Воспоминания», где отметил особо: «Я с честью выполнил перед народом и страной свой долг, приял участие в расстреле всей царствующей семьи. Я себе взял самого Николая, Александру, дочь, Алексея, потому что у меня был “маузер”, им можно было работать. Остальные имели наганы…».

Свидетельства очевидца

Г. Никулин: Этот товарищ Ермаков, о котором я рассказывал, он себя просто неприлично вёл, присваивая себе главенствующую роль, что это он всё совершил единолично, без всякой помощи.

И когда ему задавали вопрос:

— Ну, как же ты сделал?

— Ну, просто, — говорит, — брал, стрелял и всё…

Дополнительный штрих

В конце жизни любил он захаживать в столовую-распределитель для ветеранов революции. В большинстве случаев обходилось без эксцессов. Но стоило подвыпившему Петру Захаровичу увидеть за буфетной стойкой нового, незнакомого с ним продавца, как лицо его преображалось и, подходя уже нетвёрдыми шагами к буфету, он возглашал: «Кружку пива с прицепом!». Прицеп означал стакан водки. Запив его пивом, П. Ермаков, скорым шагом, пока не развезло, спешил к выходу. А если спохватившийся буфетчик требовал оплатить заказ, Пётр Захарович впадал в ярость: «Ты что, не видишь, кто перед тобой? Я — Ермаков! Я царя убил и всю его семью! Осознаёшь — ты, работник “Нарпита”?». Буфетчик умолкал, подавленный этой жуткой аргументацией.

Ещё был случай

Когда маршал Жуков возглавил Уральский военный округ, на одном из торжественных собраний Пётр Ермаков будто бы при встрече с ним протянул Георгию Константиновичу руку, однако тот отказался её пожимать, заявив: «Я палачам руки не подаю!». Этот эпизод воспроизведён в известном телесериале «Жуков», заглавную роль в котором играет Александр Балуев.

После убийства

Карьера Петра Захаровича при Советской власти, по причине полной его безграмотности, была не особо выдающейся. Специализировался он больше по тюремной части, был даже заметным чином в областном управлении тюрем. Сам он писал, что уволился по болезни, но поговаривали, что он оттуда «вылетел с треском». Он и теперь не брезговал расстрельным ремеслом, по привычке мародёрствуя при этом. Похоже на правду, если вспомнить, что именно он первым прикарманил золотой портсигар только что убиенного царя. Но совсем пропасть ему партия не дала. П. Ермаков становится членом Научного общества при Свердловском областном музее революции! Это с «нисшим»-то образованием! Видели его и на паперти единственной в Свердловске церкви, каялся ли там Ермаков — не ведомо, но милостыню вымолял истово.

Не иначе как рок

Выше мы писали, что Ермаков удостоился редкой чести для советских граждан быть прославленным буржуазной печатью. Американец Ричард Хэллибертон напечатал интервью с ним, а потом и книгу написал на основе этого интервью. В то время у бывшего цареубийцы стали проявляться первые признаки рака горла. Американец писал про него так: «На низкой, грубо изготовленной русской кровати, укрытый красными ватными одеялами — огромный, заплывший жиром мужчина пятидесяти трёх лет беспокойно ворочался, лихорадочно хватая ртом воздух. Его челюсть отвисла, и из одного угла рта сочилась струйка крови. На меня в упор смотрели налитые кровью безумные чёрные глаза».

Хэллибертон полагал, что интервью будет последним, а потому бесценным. Но случилось невероятное: болезнь, едва проявившись, отступила. И только через полтора десятка лет рак обожжённого алкоголем горла проявился в полной силе. Ермакова поместили в спецбольницу для особо важных пациентов, которая была как раз против бывшего Ипатьевского дома. Вскоре больной перестал узнавать посещавших его, а за несколько дней до смерти впал в неосознанное уже беспокойство, кричал от боли. Когда похоронившая его страна сама окончила своё существование, на его могиле кто-то из нового поколения изобразил свастику и написал — «убийца». Надпись была выполнена довольно искусно, в виде кровоподтёка. Так, как в некоторых фильмах о вурдалаках пишут титры, чтобы взбодрить воображение зрителей…

«Краса и гордость революции, — пишет следователь Соколов, — не успел бежать из Екатеринбурга и спрятался у себя в погребе. Его нашли здесь верх-исетские рабочие и тут же на месте убили».

Ваганов Степан Петрович (1886—1918)

Бывший кронштадтский матрос, рабочий Верх-Исетского завода (ВИЗ). Главным его делом, понятно, было участие в убийстве Царской семьи. Его отец — Пётр Иванович, рабочий ВИЗ, умер, когда будущему цареубийце не исполнилось и десяти лет. Окончив два класса церковно-приходской школы С. Ваганов с четырнадцати лет уже работает подручным слесаря и электромеханика на екатеринбургском машиностроительном заводе Ф.Е. Ятеса. В 1910-ом году был призван на военную службу, во флот. Дезертировал в ходе большевистского переворота и объявился в Екатеринбурге в январе 1918-го года. Волею случая становится правой рукой П. Ермакова. Теперь он будет такой же зверь, грабитель и бандит, как и сам Ермаков. На «белом» следствии свидетель Зудихин показал: «Ермакова я знал по Верх-Исетску. Он давно ещё занимался грабежами на больших дорогах и нажил таким путём деньги. Был он сослан в каторгу и находился в ссылке. После революции он вернулся в Верх-Исетск, и, когда власть взяли большевики, он стал у нас военным комиссаром. Его помощником был матрос Степан Ваганов, хулиган и бродяга добрый. С ними обоими был в близких отношениях комиссар Голощёкин».

До 17 июля 1918 года

Вообще-то он мог бы стать вполне уважаемым человеком, если бы не стал большевиком. Храбро сражался на фронтах Первой мировой. И в частной жизни он был вполне стоящим человеком, честным и исправным христианином и семьянином. В 1907-ом году Степан Ваганов сочетался браком с жительницей своего посёлка Ольгой Ивановной, венчание происходило в единоверческой церкви Рождества Христова. После свадьбы молодые зажили в родительском доме Вагановых, где у них за семь лет родилось семеро детей.

Свидетельства очевидца

Из интервью П. Ермаковав книге Р. Хэллибертона «Как убили царскую семью»: «Ваганов расправился с царевнами: они лежали грудой на полу и стонали, умирая… Ваганов продолжал стрелять в Ольгу и Татьяну. Две младших — Мария и Анастасия — лежали около доктора. Освещение было плохое, комната полна дыма, так что наши прицелы были не всегда удачны…». И ещё: «Я не думаю, что кто-нибудь из нас попал в горничную. Она опустилась на пол, спрятавшись в подушки. Один из охраны, Ваганов, позже проткнул ей горло штыком…».

Не иначе как рок

Степан Ваганов не успел уйти из Екатеринбурга до прихода колчаковцев. «Краса и гордость революции, — пишет следователь Соколов, — не успел бежать из Екатеринбурга и спрятался у себя в погребе. Его нашли здесь верх-исетские рабочие и тут же на месте убили».

Михаил Медведев-Кудрин утверждал, как и несколько других палачей, что именно его выстрелом был убит Николай II. В семье Медведева-Кудрина как ценнейшую реликвию, хранили штык, которым лично им были добиты Великие княжны Татьяна и Анастасия.

Медведев-Кудрин Михаил Александрович (1891—1964)

Чекист, член коллегии УралоблЧК. Родился в деревне Дедюхино Сарапульского уезда Пермской губернии в русской крестьянской семье. Окончил опять же два класса церковно-приходской школы. Непосредственный участник расстрела царской семьи. Дослужился потом в органах ВЧК, ОГПУ до звания полковника. Утверждал, как и несколько других палачей, что именно его выстрелом был убит Николай II. В семье Медведева-Кудрина как ценнейшую реликвию, хранили штык, которым лично Медведевым-Кудриным были добиты Великие княжны Татьяна и Анастасия. В фамилии «Медведев-Кудрин» первая часть подлинная, а вторая псевдоним, примерно, как у Ульянова-Ленина. На то, чтобы взять себе эту вторую подложную фамилию, у него были особые причины.

До 17 июля 1918 года

В популярной пермской газете «Ва-Банкъ в Перми» (17 июля 2008 года) прочитал я интересное сообщение некоего Петра Воеводина, назвавшего себя правнуком чекиста Кудрина. Он пытался защитить своего легендарного предка от «исторических наветов», считал, что не мог тот принять добровольное участие в кровавом деле убийства Царской семьи. В доказательство его «редкой гуманности» правнук приводил вот такое любопытное семейное предание. В детстве будущий чекист-полковник гостил в селе Изгар у дедушки. Дедушка этот был хозяйственным до бессердечия. Взял щенка для охраны хозяйства, а тот оказался совсем незлобным, службы сторожевого пса не понимал, как его ни приучали к этому делу. Наоборот, был ласковым ко всем и дурашливым. Очень он этим понравился Мише Кудрину и очень тот непутёвого пса полюбил. Внук в то время уже постиг некоторую грамоту, и дед попросил его написать на дощечке — «Во дворе злая собака». Прикрепил грозную дощечку на воротах. Соседи читали и улыбались. Тогда дед, чтобы зря не тратиться на корм собачку и не терпеть насмешек — повесил её. И вот внук Миша написал другую табличку на ворота —«Во дворе злой дед». За что получил свою порцию сурового воспитания.

По сути дела

Из воспоминаний М. Медведева-Кудрина: «…стали думать, кого выделить на ликвидацию Романовых от Уральской областной Черезвычайной комиссии. Белобородов спрашивает меня:

— Примешь участие?

— По указу Николая II я судился и сидел в тюрьме. Безусловно, приму».

Свидетельство очевидца

Из письма участника расстрела Царской семьи А. Кабанова сыну М. Медведева-Кудрина: «Работники Уральской областной ЧК конечно хорошо знали Вашего отца и его революционную деятельность и поэтому, вероятно один из присутствующих при казни царя сказал — Миша тебя царь тиранил ты в него первым и стреляй. Тот факт, что от пули Вашего отца умер царь это тогда знали все работники УОЧК и когда УОЧК перешла в Вятку работники УОЧК говорили, что царя застрелил Ваш отец...».

Царица доказательств

Этот его сын Михаил в год смерти отца написал Н Хрущёву письмо: Я уполномочен отцом исполнить три его предсмертные желания: Умирая, папа просил поздравить Вас 17 апреля 1964 г., в день Вашего 70-летия, пожелать доброго здоровья и лично передать Вам от его имени в подарок историческую реликвию нашей семьи — пистолет системы “Браунинг” №389965, из которого отец в ночь на 17 июля 1918 года расстреливал в Екатеринбурге последнего русского царя “Николая Второго” (гражданина Романова Н.А.) и его семью; а также передать Вам воспоминания папы о ликвидации династии Романовых, царствовавшей в России более 300 лет. Все документы, подтверждающие участие отца в уничтожении Романовых, хранятся в его личном деле персонального пенсионера союзного значения — книжка №28017-с — в Министерстве социального обеспечения РСФСР в г. Москве».

А ещё был случай

Вот какой казус с ним случился однажды. Он, Кудрин, уже тогда мог повернуть историю, непонятно, правда, в какую сторону. Случай был занимательный и значительный одновременно. Оказывается, браунинг, из которого, как утверждает сам М. Медведев-Кудрин, он застрелил Николая II, был прежде приобретён им, чтобы убить... Сталина. Как раз в ту пору, когда Сталина стали подозревать товарищи по партии в провокаторстве. Об этом рассказал сын Медведева, известный архивист и историк. Отец поведал ему, что в Бакинской партийной организации стали подозревать в работе на царскую охранку некоего «Фикуса» — это и была одна из подпольных кличек Сталина. Расправу с ним поручили М. Кудрину. Между прочим, подпольная кличка самого Михаил Медведева была «Лом». Убрать Сталина предполагалось потихоньку, по сценарию, который описан в «Бесах» Достоевского. Кудрин приобрёл уже знаменитый браунинг, но тут Сталина и самого Кудрина арестовала полиция. Говорят ещё, что М. Медведев-Кудрин лично напросился в ипатьевскую расстрельную команду и явился туда с этим своим браунингом. А потом Сталин стал окончательно Сталиным, а Кудрин стал Медведевым. И всю жизнь боялся, что история с браунингом может открыться.

Одним штрихом

В 1964 году сын чекиста Михаила Медведева-Кудрина уговорил сына ещё одного большевика расстрельщика — Г. Никулина записать на радио свои показания. Вот оказывается, что составляло постоянный смысл жизни убийц Царской семьи: «Так, я помню, в 1936 году, я ещё был маленький, и Яков Михайлович Юровский к нам приходил и всё что-то писал… Помню, что они что-то с папой уточняли, иногда, как я помню, спорили… Тот первый выстрелил в Николая… отец говорил, что он выстрелил, а Юровский говорил, что он выстрелил. Так они и не поделили эту славу…».

После убийства

Мы уже говорили, что при Сталине М. Медведев-Кудрин, по известной причине, ушёл в тень и только иногда ездил по провинциальным вузам с рассказом о том, как он добивал Николая Кровавого. Но с воцарением Хрущёва цареубийца обрёл новое дыхание. Советская власть назначила своему герою громадную пенсию в 4500 рублей. Рассказы его вновь стали пользоваться спросом. Они всё более обрастали всякими занимательными физиологическими подробностями. К примеру, в 1959-ом году на встрече со студентами юрфака МГУ Медведев похвалялся, как убийцы Никулин и Ермаков приняли решение экономить патроны, а потому стали принципиально добивать врагов народа штыками и прикладами. Рассказывал, что и он последовал этому примеру. Показывал при этом свой прославленный штык, которым добивал царских дочерей.

М. Медведев-Кудрин умер в 1964-ом году. По личному распоряжению Хрущёва похоронен на Новодевичьем кладбище с воинскими почестями.

Никулин Григорий Петрович (1895 —1965)

Второй по значению человек в истории убийства Царской семьи. Заместитель коменданта Дома особого назначения. Родился в уездном городе Звенигородка Киевской губернии в семье печника Петра Никулина. По национальности — русский. Учился полгода в Звенигородском Мужском двухклассном училище. Непосредственный участник расстрела царской семьи. Похвалялся, что лично застрелил царевича Алексея. Позже за участие в других массовых расстрелах получил кличку «Пулемётчик». Оставил воспоминания. Вот, что сообщают донельзя скупые строки его автобиографии, которая хранится в Музее революции: «Родители мои мещане. Отец — каменщик, печник, мать — домохозяйка. Образование — нисшее, окончил два класса. С 1909-ом года работал каменщиком, а потом на динамитном заводе».

До 17 июля 1918 года

До расстрела Царской семьи оставалось несколько дней. О том, что скоро предстоит её убийство, кроме исполкомовского начальства ещё никто не предполагал. Странно узнавать, что некоторые завтрашние палачи ещё и сами не догадывались, какими чудищами они вскоре станут. Почему заместитель коменданта Григорий Никулин настаивал за день до трагедии на убийстве именно царевича Алексея? И почему царевич умирал дольше всех, уже после того, как стреляли в него и Юровский и Ермаков? Есть тому одно из невероятнейших объяснений. Позже этот Григорий Никулин проговорится кому-то из надёжных своих друзей, что «царевич Алёшка ему очень нравился». Что буквально за пару дней он вырезал ему деревянную дудочку, учил мальчика незатейливым народным мелодиям. И ещё он опасное сделал для себя признание, что выстрелить в «царевича Алёшку» не смог, рука не поднялась. Может он потому и выбрал себе Алексея жертвой, что не хотел, чтобы его убили? Невероятно, но именно эти колебания заместителя коменданта Дома особого назначения, который до последнего сохранял в себе нечто человеческое, породят потом легенду о чудесном спасении наследника престола от неминуемой смерти.

Штрих к портрету

С первых дней их знакомства Я. Юровский стал дружески опекать понравившегося ему молодого чекиста Г. Никулина. Называл его не иначе как «сынок». Авторитетом своим настоял на том, чтобы пристроить его к солидной должности в Уральской ЧК. Перед тем как «окончательно утвердиться» Г. Никулин (по существовавшей в то время чекистской традиции) должен был лишний раз подтвердить свою личную преданность делу революции. Для этого ему была поручена «ликвидация» князя В. Долгорукова, друга царя Николая II, тоже высланного на Урал. Именно это убийство и стало сигналом для дальнейшего истребления «всей царской фамилии и её прислужников». Убит князь Долгоруков был подлейшим по лицемерию способом. Этот эпизод описан в книге Рувима Хейфеца «Цареубийство в 1918 году». Долгорукова вдруг освободили из тюрьмы. Был вечер, князь обеспокоился, как же ему теперь быть: остановиться негде, денег нет. И тут подходит к нему молодой, довольно интеллигентного вида человек, предлагает помощь: тут, мол, недалеко есть деревенька, я вас там устрою, вы переночуете, а утренним поездом уедете куда хотите. И ещё предупредительный Никулин говорит: «Можно пройти напрямик через поле. Я помогу вам донести вещи». Пошли через поле: Долгоруков впереди, Никулин сзади с вещами. И вот Никулин ставит вещи и спокойно стреляет Долгорукову в спину. Тело нашли только летом, а убийство произошло ранней весной, ещё снег лежал. Вот так зарекомендовав себя перед новой властью Г. Никулин 4 июля (21 июня) 1918-го года приступает к исполнению обязанностей помощника коменданта Дома особого назначения.

По сути дела

Императрица Александра Федоровна отметила в своём дневнике в тот же день: Приходил новый комендант (Я. Юровский) с молодым помощником, который выглядит очень приятным по сравнению с другими, вульгарными и неприятными. Откуда же было знать несчастной императрице, что буквально накануне этот приятный во всех отношениях молодой человек (это и был Г. Никулин) придумал вместе с Юровскм план убийства её семьи и сам наметил себе в жертву царевича Алексея. Позже сын чекиста-цареубийцы М. Медведева-Кудрина вспоминал, что отец рассказывал ему о том, как будущие убийцы договаривались совершить казнь: «Было это в “Американской гостинице” на совещании, которое проводил Яков Юровский. Договаривались, кто будет в кого стрелять, причём, участие в расстреле было добровольным. Убийцы уже тогда понимали, что прославятся, расстреливают ведь не простых людей… Договорились стрелять в сердце, чтобы не страдали, — пишет Медведев. — И там же разобрали — кто кого. Царя взял себе Пётр Ермаков. У него были люди, которые должны были помочь тайно захоронить трупы. И главное, Ермаков был единственный среди исполнителей политкаторжанин. (На самом деле он отбывал каторгу за грабежи и убийства на большой дороге, как мы помним. — Е.Г.). Это был один из самых почётных титулов среди революционеров. Царицу взял Юровский, Алексея — Никулин, отцу досталась Мария. Она была самая высоконькая...».

И даже на склоне лет Г. Никулин повторял раз за разом: «Я ко всем этим событиям относился, безусловно, вполне сознательно. Считал, что так и должно быть. И даже, если можно так выразиться, считал для себя честью выполнить понимаете, вот такой акт».

Дополнительный штрих

В 1964-ом году, уже старик, персональный пенсионер Григорий Никулин, пришёл на московское радио. Он очень подробно рассказал, как происходило убийство. Сказал и про императора, и про императрицу, и про слуг, которые не отказались разделить страшную судьбу Царской семьи. Потом заслуженный убийца добавил без всякого выражения: «Ну, там ещё кое-кто, значит, так сказать, ну, что ли, был ещё не совсем окончательно убит. Ну, потом пришлось ещё кое-кого дострелить...».

«Дострелить» — это про наследника престола, который, уже смертельно раненый, молча взывая к милости, тянул руки к убийце. А Никулин всё стрелял и стрелял в него из своего «Кольта» и не мог понять, почему он ещё жив. Как вспоминал Юровский: Мой помощник израсходовал целую обойму патронов. А за пару дней до расстрела он, симпатяга Никулин, вырезал царевичу деревянную дудочку, на которой учил его играть «Во саду ли, в огороде…».

После убийства

А дальше убийцу ждала блестящая партийная карьера. Он даже стал на два года (с 1920 по 1922) начальником знаменитого МУРа. И неплохо, кстати, действовал на этом посту. Количество разбоев в Москве в эти годы сократилось почти в три раза, значительно уменьшилось количество грабежей и убийств. С Юровским Никулин продолжал дружить до самой смерти своего «благодетеля». Они часто встречались и ходили друг к другу в гости. Почувствовав, что умирает, Яков Юровский писал Никулину: «Друг мой, жизнь на ущербе. Надо успеть распорядиться последним, что у меня осталось. Тебе передадут список основных документов и опись моего имущества. Документы передай Музею Революции... Ты мне был, как сын и обнимаю тебя, как сыновей своих».

Вот опять строчки из воспоминаний сына их подельника М. Медведева-Кудрина: Его (Никулина) жена хвасталась изобильной жизнью: что живут они в отдельном особняке, есть у них даже комната отдельная для собаки. Действительно, у них был огромный пёс. (Вспоминал ли он, Никулин, гладя этого пса, тех царских собачек, которые были растерзаны в Ипатьевском доме?). Во время этого рассказа в комнате находилась Римма Юровская. Она только что вернулась в Москву после двадцати лет лагерей. Ей негде было жить. И она насмешливо сказала: «Вот бы мне поселиться в комнате вашей собаки».

Не иначе как рок

Он был один из всей расстрельной команды, кто сделал успешную карьеру при Советской власти. Умер этот цареубийца 22 сентября 1965 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Милости судьбы продолжались и после смерти. Через некоторое время по соседству с его могилой будет похоронен Б. Ельцин, яростный борец с партией, которой так беззаветно служили палачи Царской семьи. Какой-то тут есть исторический шифр, однако. С одной стороны — Ельцин, обрушивший Ипатьеский дом в Свердловске, чтобы и памяти о царственных мучениках не осталось. Он тоже был будто бы вместе с этими убийцами. С другой — обрушил страну, которая гордилась, и которая холила уральских палачей. Опять всё смешалось в доме Облонских.

Помимо Бориса Ельцина на Новодевичьем кладбище похоронено множество вполне уважаемых в стране людей, в частности, Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. Им то за что такая невыносимая двусмысленность.

Кабанов Алексей Георгиевич (1890-1972)

Начальник пулеметной команды внутренней охраны Дома особого назначения. Бывший пастух и бывший плотник. Родился 15-го октября 1890-го года в деревне Гримино Ржевского уезда Тверской губернии. Из крестьян, по национальности — русский. Образования не получил даже низшего. Дождавшись совершеннолетия А. Кабанов переезжает на жительство в Петроград. Работал, между прочим, на одном из первых в России авиационных заводов С. Щетинина, делал деревянные части фюзеляжа. Принял участие в убийстве Царской семьи лишь по личной инициативе, и даже в нарушение своих прямых должностных инструкций и запрет Я. Юровского. Ни в воспоминаниях самого А. Кабанова, ни в записках и рассказах других участников убийства Царской семьи нет сведений о том, каким был его путь в большевизме до того, как попасть ему в охранную команду Ипатьевского дома. Известно только, что в конце мая 1918-го года Кабанов в числе других сотрудников Уральской областной ЧК участвует в конвоировании высланных в Алапаевск ближайших родственников Николая II. Видимо он как-то при этом зарекомендовал себя, поскольку в начале июля 1918-го года был отобран лично Я. Юровским в охрану Дома особого назначения, становится начальником её пулемётной команды.

До 17 июля 1918 года

Допрошенные на следствии Н. Соколова соседи семьи Кабановых рассказали, среди прочего, о маленьком Алёше Кабанове историю, тоже не совсем подходящую для характеристики будущего палача и садиста. Он мог испытывать стыд. Однажды вышло такое дело. Шли они с приятелем по улице родной деревни Гримино и дурачились. Алеша упал неловко и разбил себе нос. Приятель бросился поднимать его. Тут, откуда ни возьмись, Кабанов старший. Не разобравши дела, отмахал невиновного друга своего сына. Соседи говорили, что младшему Кабанову очень стыдно было за своего отца. Он даже из дому норовил убежать.

По сути дела

Из автобиографии Кабанова:«В июле 1918 г. я был назначен начальником пулемётной команды внутренней охраны бывшего царя и его семьи в Екатеринбурге, принимал непосредственное участие в ликвидации этих особ. После отступления наших войск из Екатеринбурга адмиралом Колчаком было поручено генералу Дитерихсу произвести расследование ликвидации бывшего царя и его семьи и виновных в этом лиц привлечь к строгой ответственности. В числе привлечённых к следствию заочно был привлечён и я…».

В личных беседах А. Кабанов утверждал, что когда рассматривались различные варианты казни Романовых, то именно ему пришла в голову мысль спустить всех узников в одну из комнат нижнего этажа, под предлогом возможного нападения контрреволюционеров на дом.

А уже там — расстрелять: «21 июня 1918 года тов. Юровский, его помощник Никулин и я стали вырабатывать план ликвидации Николая и его семьи. И было решено акцию эту произвести в той подвальной комнате, в которой помещался я со своей пулемётной командой…».

Согласно разработанному Я. Юровским распорядку, А. Кабанов во время убийства должен был занимать место у вверенного ему пулемёта на чердаке. Услышав же первые выстрелы, он не утерпел, в пылу убийственного исступления нарушил все инструкции, самовольно спустился с чердака и, стоя за спинами толпящихся в дверях штатных убийц, стал стрелять по жертвам. Стрелял вдохновенно и бестолково, так что неосторожно ранил в щёку самого Юровского, закрывавшего ему обзор.

Царица доказательств

И вот как Кабанов лично описал сцену расстрела: «Затрещал мотор грузовой машины и присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные, начали стрелять через проём открытой двустворной двери… В это время я также разрядил свой “наган” по осужденным. Результаты моих выстрелов я не знаю, т. к. вынужден был сразу же пойти на чердак, к пулемёту, чтобы в случае нападения на нас (во время этой акции) враждебных нам сил, в своей пулемётной команде отражать это нападение. Когда я вбежал на чердак — увидел, что в Горном институте, расположенном через улицу, загорелся свет. Хорошо были слышны выстрелы и вой царских собак. Я немедленно спустился в комнату казни и сказал, что против нас, в Горном институте, во всех окнах горит свет, но в это время, за исключением фрельны и сына Николая, все уже были мертвы...».

Потом оказалось, что не все мертвы. Царские собаки выли, как это всегда бывает, когда они чуют хозяйскую смерть. И тогда Кабанов решил и без того жуткую картину смерти довершить несколькими собственными мазками: «Я рекомендовал также умертвить трёх царских собак».

Свидетельства очевидца

Похоже, что «умертвить трёх царских собак, которые сильно выли» у штатных вершителей царской казни руки не дошли. Это можно понять из слов М. Медведева-Кудрина, который пишет: «Торжествующий Кабанов вышел с винтовкой в руке, на штыке которой болтались две собаки, и со словами “собакам — собачья смерть” бросил их в грузовик, где уже лежали трупы членов царской семьи…».

Кабанов рассказывал потом, что «еле-еле проткнул животных штыком», но, как оказалось, соврал: в колодце шахты №7 (куда большевики этой же ночью сбросили тела убиенных) «белое» следствие нашло труп одной из собачек с разбитым черепом. «Видимо, двух животных он проткнул, а третье прикончил прикладом», комментируют это место документы следствия.

После убийства

Дальнейшая судьба царского палача А. Кабанова сложилась так. Служил некоторое время в Вятке и Крыму в органах ЧК. Потом занимал партийные, юридические и хозяйственные посты в Крыму (в частности, служил прокурором Феодосийского округа), позже — на Дальнем Востоке. Места доставались ему всё хлебные. В Хабаровске он был управляющим Дальневосточной конторой «Союзмясосбыт». Мясник и палач — должности вполне созвучные, синонимы, можно сказать. Как в филологии, так и в жизни. В начале Великой Отечественной его назначили заведовать Хабаровским трестом столовых. Так что, надо думать, в годы военного лихолетья бедствовать ему тоже не пришлось. Готовясь отправиться на заслуженный отдых, он вспомнил, конечно, о своих прошлых заслугах, обратился в Хабаровский крайком с просьбой отметить его заслуги. Стал вполне обеспеченным персональным пенсионером республиканского значения. Жизнь бывшего пастуха, плотника и палача вполне удалась.

Палач П. Медведев только на год пережил свои жертвы. Он умер в колчаковской тюрьме от сыпного тифа. Из воспоминаний П. Медведева:«Обходя комнаты, я в одной из них, под книжкой “Закон Божий”, нашёл шесть 10-рублевых кредитных билетов и деньги эти присвоил себе; взял я также несколько серебряных колец и ещё кое-какие безделушки…».

Медведев Павел Спиридонович (1888 — 1919)

Этот ещё один Медведев возглавлял внешнюю охрану Дома особого назначения с момента прибытия царской семьи в Екатеринбург 30-го апреля 1918-го года и до их убийства. Непосредственный участник расстрела Николая II и его семьи. Родился в рабочем посёлке Сысертского завода. По сословной принадлежности относился к крестьянам, овладел специальностью рабочего-металлиста, русский. Не осилил обучения в церковно-приходской школе. Вряд ли и этот П. Медведев вступил в свою новую должность по идейным соображениям. Его могло привлечь солиднейшее по тем временам жалованье от революционной власти — шестьсот рублей в месяц. Много выше, чем зарплата квалифицированного уральского рабочего.

До 17 июля 1918 года

Не был изначальным чудищем и этот персонаж всенародной исторической драмы. Скорее он был из тех, кого русский человек числил в куркулях. Хотя куркуль — это не особенно и обидное прозвище. Просто это человек, который прижимист, потому что хочет жить хорошо сам. В заводском сысертском посёлке он был из тех зажиточных людей, которые имели собственный дом и земельный участок при нём, позволявший вести личное подсобное хозяйство. Крепкий был мужик, каковых в наступающем новом времени назовут кулаками. К 1918-му году ему исполнилось тридцать лет, и он обременён уже был крепкой семьёй из четырёх человек: жены Марии Даниловны и троих детей. Старшей дочери Зое было 8 лет, а двум младшим детям — сыновьям Андрею и Ивану, соответственно, 6 лет и 1 год. Замечательным во всех отношениях был прежде этот П.С. Медведев. Это подтверждает, например, его жена: «Уже около 10 лет я состою в супружестве с жителем нашего завода Павлом Спиридоновичем Медведевым и имею от него троих детей. Муж мой — человек грамотный, не пьющий и не буян, так что жили мы с ним очень дружно и хорошо. Меня и детей он очень любил и заботился об нас…».

Но даже и в партии он вёл себя куркулём. Поддавшись общему поветрию, вступил в неё, но, когда оказалось, что за это членство надо вносить один процент от общего дохода, через три месяца партийные взносы платить перестал. На этом его партийный стаж и закончился. В Ипатьевский дом попал тоже по самым куркульским мотивам. Его соблазнило жалованье в четыреста рублей. Большие деньги по тем временам. Душевные движения при такой зарплате были уже неуместны. Жена скажет потом колчаковскому следователю: «за последнее время он стал непослушным, никого не признавал и как будто даже свою семью перестал жалеть…».

По сути дела

В ночь убийства Царской Семьи именно ему Я. Юровский поручает собрать имевшиеся у внутреннего караула револьверы. При этом он, Юровский, хотел из этих пистолетов лучший выбрать для себя, чтобы точно не опростоволоситься с убийством императора, которого уже наметил собственной жертвой. Один наган, между прочим, Медведев выпросил тогда у Юровского и для себя. Понятно, он уже видел себя участвующим в «историческом деле», как он будет потом называть убийство Царской семьи. Может представлялось ему даже, что в самого царя пальнёт. Охранник Стрекотин, стоявший в ту ночь на посту, рассказывал потом: «Государь был убит первый, в него выстрелил Юровский… после убийства Государя начали стрелять латыши и Сысертский рабочий-разводящий Павел Медведев…».

Выходит, не поспел П. Медведев стать главным цареубийцей…

Дополнительный штрих

Медведев был рабочим известного на Урале Сысертского завода. И тут надо вот о чём сказать. 24-го мая 1918-го года команда из тридцати человек именно сысертских рабочих вызвалась быть в охране Дома особого назначения. Почему же именно сысертских? В книге Вячеслава Забродина «Герои и антигерои Отечества» есть вот какой ответ на этот вопрос. «Один весьма престарелый житель здешних мест говорил автору ещё в пятидесятые годы: Деньгу у нас здесь здорово рабочие любили, да и в церковь редко ходили. Когда революция началась, управляющего заводом Мокроносова в Екатеринбург увезли и там расстреляли. А главное даже не в этом, — сказал мне этот старичок. — А так понимаю, что их кровью повязали. Когда добровольцев скликали казнить царя, всякие блага обещали, 400 рублей в месяц, паёк хороший. Но вначале никто не шёл. И тогда партейные другой разговор повели. Вспомнили нашим мужикам из отряда, особенно кто поактивнее был, как они ходили крестьян подавлять, которые были с советской властью не согласны, много человек поубивали. Вот, говорили они, если вернётся старая власть, придётся и нам, и вам всем отвечать за эти дела, спросят: кто убивал?».

Да ведь это же голый ленинизм в действии. Это ведь он, как мы помним, придумал убийство Николая II «чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что впереди полная победа или полная гибель».

Свидетельства очевидца

Из ответов жены Медведева Марии на вопросы члена колчаковского следователя И. Сергеева: «По словам Павла, ночью, часа в 2, ему велено было разбудить Государя, Государыню, всех Царских детей, приближённых и слуг. Все разбуженные встали, умылись, оделись и были сведены в нижний этаж, где их поместили в одну комнату; здесь вычитали им бумагу, в которой было сказано: “революция погибает, должны погибнуть и Вы”. После этого в них начали стрелять и всех до одного убили; стрелял и мой муж; он говорил, что из Сысертских принимал участие в разстреле только один он, остальные же были не “наши”, т.е. не нашего завода, а русские или нерусские — этого мне объяснено не было. Стрелявших было тоже 12 человек; стреляли не из ружей, а из револьверов; так, по крайней мере, объяснял мне муж. Убитых увезли далеко в лес и бросили в ямы какие-то, но в какой местности — ничего этого муж мне не объяснил, а я не спросила. Разсказывал мне муж всё это совершенно спокойно…».

А ещё был случай

Не все палачи были людьми несгибаемыми. Некоторые, и в частности этот Павел Медведев, оказались не по-большевистски мягкотелыми. Всё то запредельное действо — убийство Царской семьи с несовершеннолетними детьми — длилась, по оценкам разных исследователей, до получаса, так что даже у некоторых закалённых революционеров нервы не выдержали. М. Медведев-Кудрин напишет потом: «Там, в доме Ипатьева, был начальник внешней охраны Павел Спиридонович Медведев, которого поставили командовать всей охраной дома (он не чекист, но воевавший большевик, и ему доверяли). Так даже он во время расстрела упал, потом стал на четвереньках выползать из комнаты. Когда товарищи спросили, что с ним (не ранен ли), тот грязно выругался, и его стало тошнить...».

После убийства

Из воспоминаний П. Медведева:«Обходя комнаты, я в одной из них, под книжкой “Закон Божий”, нашёл шесть 10-рублевых кредитных билетов и деньги эти присвоил себе; взял я также несколько серебряных колец и ещё кое-какие безделушки…».

За день до захвата Екатеринбурга белыми П. Медведев бежал из города вместе с остальным большевистским начальством и его обслугой. В его допросных листах есть следующее: «В Перми комиссар Голощёкин назначил меня в охрану приспособлений для взрыва Камского моста в случае появления белогвардейцев. Подорвать мост, согласно полученному приказанию, я не успел, да и не хотел, решив добровольно сдаться. Приказание о взрыве моста пришло мне тогда, когда уже сибирские войска стали обстреливать мост, и я пошёл и сдался добровольно…».

Так попал он в плен к колчаковцам. Те не доискались истинной сути его преступлений и даже отпустили его подобру-поздорову. Стал он работал санитаром в госпитале. У белых. Случилась у него там романтическая связь, и намекнул он понравившейся сестре милосердия, что имеет отношение к происходившему в доме Ипатьева. Из книги М.К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале» можно узнать о дальнейшем. Сестра донесла на него и 11-го февраля 1919-го года Павел Медведев был арестован в Перми агентом уголовного розыска С. Алексеевым. Есть его свидетельские показания по делу об убийстве царской семьи. Медведев прикидывался ягнёнком: «Юровский выслал меня, сказав: “сходи на улицу, нет-ли там кого и не будут-ли слышны выстрелы”. Я вышел в огороженный большим забором двор и, не выходя на улицу, услышал звуки выстрелов». И больше он ничего не делал и ни о чём не знает.

Дополнительный штрих

Сцена допроса Медведева «белым» следствием воспроизведена в шестой части киносериала «Конь белый» Гелия Рябова.

Не иначе как рок

Тем не менее, по «категорическому приказанию» исполняющего обязанности командующего колчаковским западным фронтом все «обвиняемые в участии и в причастности к делу об убийстве бывшей царской семьи и членов бывшего царского дома» оказались под следствием. Задержанных по этому делу должны были содержать в кандалах. Медведева заковали. Ему было предъявлено обвинение «в убийстве по предварительному сговору с другими лицами и завладении имуществом бывшего императора Николая II, его супруги Александры Федоровны, наследника Алексея Николаевича и Великих Княжон Ольги, Марии, Татьяны, Анастасии, а также состоявшего при них лейб-медика Боткина, служанки Демидовой Анны и слуг Харитонова и Труппа». Медведев умер в тюрьме от сыпного тифа только на год пережив свои жертвы.

Царскими палачами стали два брата Стрекотиных. Второго, старшего, звали Адрей. Братья Стрекотины были весёлые парни, играть умели на гармошке и срамные частушки складывать. Распевали при царевнах такую, например: Царя русского Николу За х.. сдёрнули с престолу…

Стрекотин Александр (Алексей) Андреевич (1897 — после 1937)

Опять же рабочий Сысертского завода, пулеметчик из охраны дома Ипатьева, участник Гражданской войны. Из семьи потомственных заводчан. Отец — Андрей Стрекотин, подсобный рабочий чугунолитейного цеха. Образование низшее, не закончил второй класс церковно-приходской школы. Никто из свидетелей и участников расстрела не называет А. Стрекотина участником убийства, но он, всё-таки, в этом качестве попал в Постановление о прекращении уголовного дела № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918-1919 годов»: «Установлено, что в расстреле принимали участие Я.М. Юровский, его заместитель Г.П. Никулин, разводящий П.С. Медведев, возможно, чекист Кабанов, красногвардеец А.А. Стрекотин». Непосредственным участником расстрела Царской семьи считает его старший прокурор-криминалист Генеральной прокуратуры РФ Владимир Соловьёв, проводивший следствие по «делу Романовых» в девяностых годах прошлого столетия.

До 17 июля 1918 года

И охранник Александр Стрекотин, один из соучастников убийства, гордившийся потом этим убийством, похоже, сохранил людское в себе до самого того момента, когда сделал первые шаги по лестнице, ведущей вниз, в расстрельный подвал Ипатьевского дома. К десятилетней годовщине убийственной ночи он написал воспоминания. И вот что он пишет о незабытом за эти годы состоянии своей души в те мгновения, когда расставался с ней, незапятнанной ещё убийством, истинной и человечной: «Ко мне вниз опять спускается тов. Медведев берёт у меня обратно наган и уходит. Уходя от меня я его спросил “что это все значит” он мне сказал “что скоро будет расстрел”. После этого я взволновался и почему-то мною овладела боязнь и жалость к ним, т. есть к царской семье. Вскоре вниз спускаются Медведев, Окулов и ещё кто-то не помню... <…> По моему телу пробегают мурашки, я теперь знаю, что будет расстрел…».

Штрихи к портрету

Из воспоминаний А. Стрекотина, написанных в 1937 г.: «В 1918 г. обусловленный шестимесячный срок добровольной службы в Красной гвардии мы отбыли полностью, добросовестно и с честью. За это время нами было проведено ряд экспроприаций имущества капиталистов, с взысканием с них и крупной денежной контрибуции, научились почти в совершенстве владеть оружием и применять его против врагов революции, уничтожали их, как живую силу врага… В Сысерти проводилась запись добровольцев в команду по охране бывшего царя Николая II и его семьи. Желающих нашлось большое количество, в том числе вступил в команду я и мой родной старший брат — Андрей Андреевич Стрекотин. 9 мая 1918 г. мы были уже в Екатеринбурге…».

Что за братия включалась в команду по охране Царской семьи, из которой вышли все её палачи? Вот пример. Был там, в этой команде, например, двадцатилетний Иван Клещеев. Недоучка и вор. «Жил среди босяков», бомжевал, по-нашему. Но в конце 1917 года он, уже красногвардеец. Первым делом в этой роли врывается в дом к бывшему хозяину фабрики, на которой некоторое время работал, и, размахивая револьвером, требует денег. Потом вместе с братьями Стрекотиными служит охранником Дома особого назначения. Наезжая домой на побывку, привозит разные ценные вещички, украденные у царской семьи. Напившись ходит по заводу и бахвалится тем, что вот-вот женится на одной из дочерей Николая II, и что если она не пойдёт за него, то он силой её возьмёт. После убийства царской семьи Клещеев служил в охране интендантских складов, украл штуку сукна, попался, его судили и получил он долгий срок.

По сути дела

Братья Стрекотины были весёлые парни, играть умели на гармошке и срамные частушки складывать. Распевали при царевнах такую, например:

Царя русского Николу

За х.. сдёрнули с престолу…

Среди любимых песен охранников Стрекотиных были хиты тогдашних рабочих окраин «Отречёмся от старого мира» и «Мы жертвою пали в борьбе роковой». Царевны Ольга и Татьяна вынуждены были играть эти далеко не великосветские мелодии для них на фортепьяно. Большевистский Уральский исполком и это считал, видимо, культурным просвещением Царской семьи, вместе с чтением газеты «Уральский рабочий».

Из воспоминаний А. Стрекотина:«В особенности охочи на разговоры были дочери (кроме Ольги). Они часто начинали разговор так: “Нам скучно, в Тобольске нам было веселее, отгадайте, как зовут эту собачку?”. Они всегда выводили с собой собак, находящихся при них. Когда с такими разговорами они обратились к красногвардейцу Садчикову Николаю Степановичу, он грубо ответил: “Нечего мне зубы заговаривать, можете топать дальше”. Испуганно переглянувшись, молча они пошли дальше по аллее...».

Братья Стрекотины и иначе ещё «шутили». Когда княжны шли в уборную, те весело их спрашивали — куда Они идут, зачем и т.д. Затем, когда княжны проходили в уборную, братья оставаясь наружи, прислонялись спиной к двери уборной и стояли так до тех пор, пока царевны ею пользовались.

Дополнительный штрих

Из воспоминаний А. Стрекотина:«В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. я стоял на своем посту у пулемёта в нижнем этаже внутри дома, при мне была и винтовка со штыком. По обыкновению, нас должны были сменить в 10 часов вечера, но вот времени уже и 10 часов, а нас не сменяют, вот и 12 часов, а смены всё нет. “Почему нас не сменяют?” — спросил я своего товарища, стоявшего на посту в саду. “Не знаю” — ответил тот

Дальше этот А. Стрекотин удивительное рассказал о своём внутреннем, состоянии за несколько минут до злодеяния: «По лестнице кто-то быстро спустился вниз, молча подошёл ко мне и так же молча подал мне револьвер. Уходя от меня я его спросил “что это всё значит” он мне сказал “что скоро будет расстрел”. После этого я взволновался и почему-то мною овладела боязнь и жалость к ним, т. есть к царской семье. Вскоре вниз спускаются Медведев, Окулов (Никулин) и ещё кто-то не помню... По моему телу пробегают мурашки, я теперь знаю, что будет расстрел...».

Любопытно было бы узнать, большое ли усилие воли понадобилось А. Стрекотину, чтобы побороть в себе это мгновенное движение совести и сострадания?

После убийства

Через год после убийства Царской семьи А. Стрекотина приняли в партию. К двадцатилетнему юбилею своего главного подвига он написал воспоминания. Но они стране, руководимой Сталиным, были почему-то не интересными. И стали ждать своего часа.

Не иначе как рок

Не удалось разыскать никаких сведений, как прожил цареубийца А. Стрекотин те двадцать лет, которые отпущены были ему после Екатеринбургского злодеяния. После тридцать седьмого года, о котором они, бойцы ленинской гвардии, позаботились ещё в семнадцатом, многое сделали, чтобы этот и последующие годы страшно аукнулись им, следы цареубийцы А. Стрекотина теряются. Не слишком благополучным, похоже, был конец его революционного пути.

Нетребин Виктор Никифорович (1900 — ?)

Чекист, караульный внутренней охраны дома Ипатьева, член Союза рабочей молодежи Урала. Самый молодой (семнадцать лет) участник расстрела Царской семьи. Потомственный уральский заводчанин. Родился в рабочей семье горняков и доменщиков Нетребиных, давно обосновавшейся в рабочем посёлке Сысертского чугунолитейного и медеплавильного завода. В силу недостатка в материальных средствах, не смог получить даже начального образования. Впоследствии даже этот, самый юный из палачей, несовершеннолетний ещё Виктор Нетребин настойчиво приписывали себе славу убийцы именно Николая II. Для того были основания. В теле царя экспертами были найдены одиннадцать пуль. Похоже, что все расстрельщики первым делом выстрелили именно в него. Значит, каждый и мог считать себя главным убийцей.

До 17 июля 1918 года

Этому члену расстрельной команды, когда жизнь поставила его перед страшным вызовом, не исполнилось ещё и восемнадцати лет. Снова описан переход в какое-то новое, неведомое и страшное качество, которому сопротивляется ещё не обвыкшая душа. Опять в дело вступают не до конца ещё растраченные человеческие чувства, которые предстояло немедленно изжить юному палачу, чтобы встать вровень с другими героями своего времени. И всё-таки это опять портрет человека с неутраченной ещё совестью и сутью, каким он был и остаётся пока.

Из воспоминаний В. Нетребина:«Возбуждённое состояние не давало спокоя, наболевшему от впечатлений, воображений и одна за другой рисовались картины, наступающей казни. Чувствовалось, что где-то в глубине души вставали робкие и навязливо-неотступные вопросы: как, каким образом, мы исполним выпавший жребий. И ещё не пережитые, не испытанные, новые чувства охватывали всё существо при мысли о наступлении казни. Вспоминалось пережитое на фронте: бой и другие тяжёлые переживания, но ведь здесь было что-то другое…».

По сути дела

Этот В. Нетребин участвовал даже в страшном конкурсе на лучший способ убийства царя и его семьи.

Вот как это описано в его воспоминаниях: «Примерно за две недели до расстрела я и ещё несколько товарищей, был взят с (военных) занятий тов. Юровским. Вскоре нам было объяснено, что мы взяты для охраны во внутреннем карауле б/царя и что, возможно, нам придётся выполнить казнь б/царя и что мы должны держать строго в тайне всё, могущее совершиться в доме заключения б/царя... Получив распоряжение от Юровского подумать о том, как лучше провести казнь, мы стали обсуждать вопрос. Не помню, кто-то из нас предложил следующее. Запереть заключённых в комнату угловую, она была занята ими же, и бросить две бомбы. Так мы и решили. Чтобы решить, кому кидать бомбы, мы бросили жребий. Жребий выпал на двоих: старшему латышу и мне. День, когда придётся выполнить казнь, нам был неизвестен, но всё же мы чувствовали, что скоро он настанет…».

Царица доказательств

В апреле 1925-го года, стремясь хоть как-то улучшить своё пошатнувшееся материальное положение, возмужавший В. Нетребин решил напомнить о своих «революционных заслугах», передал в Истпарт Свердловского Обкома ВКП(б) «Воспоминания участника расстрела Романовых Нетребина Виктора Никифоровича». Заголовок к этому письму придуман и написан лично самим В. Нетребиным, так что это и есть его личное признание в преступлении.

Дополнительный штрих

И опять в дело вступают не до конца ещё растраченные человеческие чувства, которые предстояло немедленно изжить юному палачу, чтобы встать вровень с другими героями своего времени. Из воспоминаний В. Нетребина: Возбуждённое состояние не давало спокоя, наболевшему от впечатлений, воображений и одна за другой рисовались картины, наступающей казни. Чувствовалось, что где-то в глубине души вставали робкие и навязливо-неотступные вопросы: как, каким образом, мы исполним выпавший жребий. И ещё не пережитые, не испытанные, новые чувства охватывали всё существо при мысли о наступлении казни. Вспоминалось пережитое на фронте: бой и другие тяжёлые переживания, но здесь было что-то другое.

Но долго мучиться подобными переживаниями ему не пришлось. Он тут же продолжает: Наконец настало долгожданное время. Только что, сменившись с поста, мы снова были вызваны к верху... Мы снова обсудили вопрос о методе казни и решили его изменить. Мы решили расстрелять из наганов в находящейся внизу комнате... Тяжёлый грузовой автомобиль стучал уже во дворе дома...

После убийства

Участвовал в подавлении крестьянских и казачьих восстаний на Урале и в Сибири. В 1920-ом году он уже военный комиссар Покровской волости. Через два года был демобилизован по болезни и даже выбыл из партии. Но потом его дела, видимо, опять поправились. Он становится селькором газеты «Уральский рабочий», которую не так давно почитывал от скуки в Ипатьевском доме. Её приносили туда в качестве средства культурного воздействия на царственных узников. Есть сведения, что он лично знаком был с Н. Крестинским, первым заместителем наркома юстиции СССР и Л. Сосновским, редактором популярнейшей советской газеты «Беднота». Столкнувшись с материальными трудностями во время учёбы в Москве, в автодорожном институте, Нетребин, уже имея жену и ребёнка, обратился за помощью к Крестинскому, не подозревая, как ему это вскоре «аукнется». И Крестинский, и Сосновский попали под сталинскую «зачистку» ленинской гвардии. Сам В. Нетребин бесследно исчез в 1935-ом году.

Не иначе как рок

Если учесть, что Л. Сосновский, например, начиная с 1927-го года обретался уже среди 75-ти «активных деятелей троцкистской оппозиции», в 1936-ом арестован, а через год расстрелян, то можно предположить нечто подобное и в отношении заслуженного палача В. Нетребина.

Бройдо Сергей Александрович (1893 — 1937)

Сотрудник Уральской Областной Чрезвычайной Комиссии. К 1918-у году имел незаконченное среднее образование. Участник убийства Царской семьи. Относительно его жизни до расстрельной ночи с 16-го на 17-е июля 1918-го года почти ничего не известно. Кроме того, что он был мещанином г. Сумы Харьковской губернии и членом партии с 1916го года.

До 17 июля 1918 года

Следователь колчаковской контрразведки И. Сергеев, проводя обыск в доме, где жила бежавшая семья ещё одного царского палача С. Бройдо, велел отодвинуть от стены диван. То, что под диваном обнаружилось, несколько озадачило его. Там, на не закрашенном при недавнем ремонте квадратике старой покраски, ясно обозначен был след маленькой ножки. Владельцу этой ножки можно было дать года три, не более. Следователь выяснил у соседей, что у Бройдов ребёнок точно есть, но ему пошёл уже восьмой год. И вот что ещё пояснили те же соседи. Лет пять назад Сергей Бройдо затеял очередной ремонт, покрасили пол. И тут трёхлетний сын его пробежал по свежей ещё краске. Соседей умиляло то, что ребёнка не шлёпнули даже по мягкому месту. Нет, родители это за знак какой-то приняли. Оставили крохотный след как примету, как вечное напоминание о маленьком чуде своём, у которого такие маленькие ножки и такие большие надежды на счастливую жизнь.

По сути дела

Относительно участия этого партийного мещанина в расстреле Царской семьи есть информация, которой располагал не раз называвшийся нами сын одного из главных организаторов и участников убийства Царской семьи М. Медведева-Кудрина. Эту информацию он письменно подтвердил 31-го августа 1993-го года на оборотной стороне стенограммы записи беседы с Г. Никулиным, хранящейся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ): «В ЧК работал Сергей Бройдо (его звали в просторечии Серёжка Бройд). Известно, что он прибыл в дом Ипатьева накануне убийства вместе с П.З. Ермаковым и Ф.И. Голощёкиным на автомашине. Причём, как лицо, исполняющее в тот день при последнем обязанности то ли шофёра, то ли личного телохранителя. А, может быть, и того, и другого одновременно, после чего из-за нехватки людей (мы помним, что два или больше «латышей» отказались стрелять в детей и женщин. — Е.Г.) был включён комендантом Я. Юровским в число исполнителей и принял участие в расстреле…».

После убийства

Сергей Бройдо работал позднее в Вятской ЧК у Медведева-Кудрина. Потом заведовал одним из московских универмагов. Последняя занимая должность — Уполномоченный Красноярской краевой конторы треста «Золотопродснаб».

Не иначе как рок

25-го мая 1927-го года вместе с бывшим своим начальником по Екатеринбургскому облисполкому А. Белобородовым подписал оппозиционную троцкистскую «платформу 83-х». Был осуждён по знаменитой 58-ой статье УК РСФСР и выслан на Урал, сроком на три года. Теперь он сам познавал арестантскую долю в местах, где вершил главное дело своей жизни. Наступил 37-ой год, принёсший ему ещё большие огорчения. С. Бройдо был «выявлен» как «не разоружившийся» оппозиционер-троцкист. Расстреляли его 8-го марта 1937-го года на Донском кладбище Москвы. Опять какой-то шифр истории. Человек, совершивший смертоубийство в Доме особого назначения (ДОН) кончил житейский путь на Донском кладбище. Теперь он сам посмертно числится жертвой несправедливого времени. Его имя есть в списке «Память о бесправии» Музея и Общественного центра «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова. Убийца Царской семьи взывает из могилы о справедливости. Чудны дела Твои…

Цельмс Ян Мартынович (Целмс Ян Мартинович) (1892 — ?)

Пулемётчик внутренней охраны Ипатьевского дома. Родился он в батрацкой семье в глухом углу Империи, в Курляндии, одной из трёх прибалтийских губерний России. Трудовую деятельность, начавшуюся в 1910-м году, ранней никак не назовешь. Яну уже было восемнадцать лет. Предполагается, что он получил начальное образование в одной из местных школ и только после этого устроился работать кочегаром «у частных предпринимателей Вадзберга, Пятрясона и Калниня в Рижском уезде, где проработал до 1913-го года». Затем его забрили в солдаты.

До 17 июля 1918 года

Энергией жить был наделён сполна. И энергия эта была изначально направлена в нужное и здоровое русло. Она подсказывала ему очень даже нестандартные решения. Был у него друг детства по имени Рейнгольд Берзиньш. И вот решили они вдвоём написать письмо самому царю. Рассказали о том, что чувствуют в себе силы послужить отечеству, но для того нужно быть образованными. И попросили у царя денег на учёбу. Неизвестно, как царь отреагировал на это, но в биографии Яна Цельмса это время отмечено крутым поворотом. Вскоре он уже на государевой военной службе, да не где-нибудь. а в одной из самых привилегированных лейб-гвардейских частей — в Кирасирском полку. Сам царь Николай шефствовал над этим полком и даже есть его изображение в кирасирской форме полковника. А его, кирасира Яна Цельмса, даже заметит одна из царевен и узнает его, когда он будет уже на службе в Ипатьевском доме. А пока конные красавцы кирасиры задействованы в караулах по охране «высочайшего двора», участвуют в пышных парадах, а сам Ян Цельмс не раз отмечался командованием за ревностное отношение к исполнению воинского долга. Под крылышком у царя, в благоустроенных казармах, на замечательных харчах и в первоклассном гвардейском обмундировании незаметно пролетели три года. Ян продолжал думать, что жизнь вполне удалась. Но началась война, потом вышла революция и имперской службе пришёл конец. Облик отечества поменялся. Представления о долге тоже. «А в феврале 1918 года, — пишет он в автобиографии, — под натиском немецких войск наша часть распалась на мелкие группы, и я в числе других солдат царской армии перебрался через Ладожское озеро и, будучи гражданским человеком, уехал к брату в Омск». Потом оказался он в Екатеринбурге. А друг его Рейнгольд Берзиньш царём по какой-то причине обласкан не был, остался учительствовать в своей провинции. Но не навсегда. В восемнадцатом году он уже командующий Уральским революционным фронтом. Фактически и в его руках оказался пленённый большевиками царь Николай. И вот примерно за месяц до кровавой расправы над Романовыми в Екатеринбургском заточении побывал этот Рейнгольд Берзиньш. И встречался там с охранником из пулемётной команды, бывшим царским кирасиром Яном Цельмсом, которого неистребимая энергия жить двинула в самое пекло. И говорил с ним. После этого разговора что-то окончательно поменялось в душе Яна. Или приказ от земляка какой поступил. Ян, единственный из «латышей» не отказался убивать детей. Комендант Я. Юровский, как мы помним, вспоминал, что в расстрельной команде у него было четыре «латыша». Трое быть палачами отказались. Остался, выходит, один этот Цельмс, чем и запомнился коменданту. Много лет спустя Юровский писал: «Я организовал внутреннюю охрану, назначил новых пулеметчиков. Одного из них я особенно помню — товарищ Цальмс...».

А ещё был случай

Вот ещё одно интересное свидетельство из записок Я Юровского: «Мне известен единственный случай, о котором мне рассказал один товарищ из внутренней охраны — латыш. На прогулке в саду к нему обратилась, кажется, Ольга:

— Вы нас видели, знали раньше?

Он ответил:

— Да, я вас видел там-то, на таком-то параде, я служил в таком-то гренадёрском полку.

Тогда Ольга обратилась к Николаю и крикнула:

— Папа, вот это наш гренадёр…».

Этим «гренадёром» и был Ян Цельмс. Это я выяснил, когда прочитал его донесения Рейнгольду Берзину — земляку Цельмса, командующему красным Северо-Урало-Сибирским фронтом. Тому было, кроме всего прочего, интересно знать и то, что происходит в доме Ипатьева. Сексотом его и становится пулемётчик Ян Цельмс.

И вот что в частности он писал:«В одну из своих прогулок Николай II обратился ко мне с вопросом, откуда я родом, где раньше служил... При этом предлагал закурить с ним сигареты. Получив ответ, что я раньше служил кирасиром лейб-гвардии его величества и охранял его в Царском Селе... Николай II полагал, что ему удастся склонить меня на свою сторону, пытался обработать своими наивными различными вопросами...».

Так что этот Цельмс совсем ещё недавно охранял «высочайший двор» и персону Государя, присягу на верность ему давал. Теперь тоже его охранял, но до того только времени, когда ему будет дана команда убивать. Все смешалось в доме…

Впрочем, виноват, я уже говорил об этом…

По сути дела

Юровский его среди убийц не называет, но вот свидетельство П. Ермакова: «В числе непосредственных исполнителей указанного приговора-расстрела царской семьи Романовых (…) мы втроём: начальник охраны Юровский, заместитель командира латышского красногвардейского отряда Ян и я, Ермаков…».

Другого латыша с именем Ян в Ипатьевском доме не было.

После убийства

Продолжилась карьера этого цареубийцы не совсем так, как он мог, по своим заслугам перед пролетарским государством, рассчитывать. Тоже стал мясником. Поставлял свинину в систему Моснарпита. А душу отводил на встречах с молодежью, растроганно вспоминая о том, как ликвидировал на корню династию Романовых.

Не иначе как рок

Удивительную в Пскове рассказывают историю. В домовую часовню в честь Царственных мучеников, созданную стараниями и по благословению священника Николая Гурьянова пришёл однажды посетитель с явным прибалтийским акцентом и передал сюда необычную реликвию — штык. Историю при этом рассказал жуткую. Якобы этим штыком неназванный по имени бывший латышский стрелок, участвовавший в убийстве Царской семьи, добивал раненых. Похоронить себя, как истый большевик, завещал он с этим штыком. Дело было в пятидесятых годах прошедшего века. И вот мёртвый бывший латышский стрелок стал в снах являться своим внукам и просить, чтобы штык забрали из могилы, невыносимо стало с ним лежать. Да и у потомков всё уроды стали рождаться. В общем, допекло их так, что от снов они не стали отмахиваться, а поспешили на кладбище волю предка исполнять. Штык откопали, отправились по церквям у себя в Латвии — никто не захотел взять. Так оказался штык в Псковской области, а потом уже — в названной часовне. Больше покойник своих родственников не тревожил. Уж ни Ян ли Мартынович Цельмс был тем беспокойным мертвецом.

Конечно, нам, воспитанным ещё в эпоху диалектического материализма, трудно поверить в подобную запредельную жуть. Но ведь и в этом есть неувядаемая грёза здоровых духовно людей о справедливом воздаянии за всякое зло даже там, куда не достанет земной суд. С этим легче жить.

Белобородов Александр Георгиевич (Вайсбарт Янкель Исидорович) (1891 — 1938)

В списке непосредственных виновников Екатеринбургской трагедии и главных участников убийства Царской семьи, составленном в 1993-ем году старшим следователем по особо важным делам ГСУ СК при Прокуратуре Российской Федерации В. Соловьёвым, обозначены два действующих лица, которые несут особую ответственность за это злодеяние. Сами они в узников Ипатьевского дома не стреляли. Они имели полномочия от большевистской власти приказывать и приказали. Решение об убийстве принимал Президиум Уралсовета, состоявшийся 12 июля 1918 года. Его возглавлял председатель Уралсовета Александр Белобородов — по теперешним временам эта должность называется председатель областной думы. Именно он, Белобородов, возглавлял заседание, на котором было принято решение о расстреле Царской семьи. Подпись его стоит первой рядом со словом «утверждаю». Так что тут и искать не надо, кто несёт главную ответственность за весь этот кошмар. Вторым стоит подпись Филиппа Голощёкина (настоящие имя и отчество Шая Ицикович), областного военного комиссара, предводителя «особого отряда при Уральском военном комиссариате». Так что в нашем расследовании появляется двенадцатый и тринадцатый персонажи. Чёртова дюжина, как оно и определено логикой этой истории. Родился А. Белобородов в посёлке Александровского завода Соликамского уезда Пермской губернии в семье рабочего. «Окончил начальное училище» — написано в официальной советской энциклопедии «Деятели СССР и Октябрьской революции». Но это не так — окончил он начальные четыре класса всё той же церковно-приходской школы. Следовательно, относился к малообразованным.

Интересный факт сообщает в своих мемуарах об этом Белобородове Александр Боярчиков, диссидент и активист троцкистской оппозиции: Цареубийца Белобородов — потомок знаменитого Белобородова, казнённого в Москве на Лобном месте за участие в Пугачевском восстании. Указ о смертной казни подписала императрица Екатерина II. Потомок Белобородова подписал в Екатеринбурге в 1918 году смертный приговор прямому потомку Екатерины II — Николаю II.

До 17 июля 1918 года

Да ведь он тоже родился для успешной жизни, полной обычных забот и трудов. Конечно, его нельзя считать особенно грамотным. Когда он станет Наркомом, его товарищи будут шутить добродушно, что образование у него — ЦПШ и коридор (та самая церковно-приходская школа). Однако он был даровит от природы. Сохранился отзыв заведующего школой — местного священника: «выдавался из числа остальных товарищей по своему умственному кругозору». И ещё: «Крутолобый крепыш со спокойным серьёзным, не по-мальчишески твёрдым взглядом, он заслужил доверие товарищей своей исполнительностью, смелостью, зрелым умом». Да и потом, когда стало ясно уже, что выломился он из привычной колеи, жандармские донесения отмечали: «Важное значение в рабочем движении Надеждинского завода имеют Белобородов, Седов, Гусев, Шипицын, как интеллигентные, много читающие и имеющин разносторонние интересы».

Но пока он воспитывается в крепкой патриархальной семье. Уже с детства пытливость и трудолюбие дали ему возможность вполне прочно встать на путь, определённый семейной традицией. Достаточно сказать, что в четырнадцать лет он уже работает электриком в мастерской газоэлектроцеха Надеждинского завода, рядом с отцом. Но в семнадцать лет он уже арестован, судим, отсидел четыре года. Может быть вся драма того времени как раз в том, что это — типичный поворот во многих простых судьбах.

По сути дела

Итак, жуткому преступлению предшествовало заседание Президиума Уралсовета, состоявшееся 12 июля 1918 года. Именно на нём было принято решение о расстреле царской семьи. Но судьба самого императора решена была задолго до этого.

А. Белобородов вспоминал потом:«Мы считали, что, пожалуй, нет даже надобности доставлять Николая в Екатеринбург, что, если представятся благоприятные условия во время его перевода сюда, он должен быть расстрелян в дороге. Такой наказ имел (командир екатеринбургского отряда) Заславский...».

Кроме председателя Уралсовета Белобородова и комиссара Голощёкина решение 12 июля 1918 года принимали: председатель областной ЧК Фёдор Лукоянов, главный редактор газеты «Екатеринбургский рабочий» Георгий Сафаров, комиссар снабжения Уральского совета Пётр Войков, тот самый, именем кторого назваа станция московского метро, комендант «Дома особого назначения» известный нам Юровский.

А ещё был случай

Интересный эпизод попался мне в журнале «Прожектор» в № 29 за 1928 год. Пишет некто В. Воробьёв, бывший десять лет назад членом Исполкома Уральского Облсовета. Статья называется «Конец Романовых. (Из воспоминаний)»: «Во время одной из прогулок бывший Государь задал мне вопрос:

— Скажите, пожалуйста, Белобородов — еврей?

Поражённый неожиданностью и нелепостью вопроса, я не сразу нашёлся, что ответить.

— Он на меня производит впечатление русского, — продолжал Николай.

— Он русский и есть.

— Как же тогда он состоит членом Областного Совета? — недоумевающее протянул бывший царь.

Оказывается, он был убеждён, что во главе советских органов стоят только большевики-евреи, что русские при советской власти совсем лишены возможности занимать выборные должности…».

После убийства

Через три дня после убийства Царской семьи белые вплотную подступили к Екатеринбургу. Большевистская власть спешно покидала город. Спешно, но продуманно. Вот как описывает это бегство, допрошенный «белым» следствием П. Лылов, служивший при большевиках в Уралсовете сторожем, которому, как мы помним, Я. Юровский подарил полковничий мундир Николая II: «Много вещей было в комиссарских столах. В то время, когда большевики убегали, то из чемоданов было всё опорожнено и таковые были заполнены деньгами. Сделали это председатель Совета Белобородов, товарищ его Сафаров и члены — двое братьев Толмачёвых, и секретарь прапорщик Мутных. Эти же лица увезли много тогда ценного и из тех царских вещей...».

Весь дальнейший путь А. Белобородова полит обильной кровью. Уже в апреле 1919-го года он, наделённый самыми широкими полномочиями и мандатом за подписями В. Ленина и заместителя Троцкого на посту председателя Реввоенсовета РСФСР Э. Склянского, усмиряет «контрреволюционное» казачество на Дону.

Вот как жаловался он в одном из писем Н. Крестинскому, генеральному, до Сталина, секретарю ЦК партии на мягкость приговоров, выносимых донскими революционными трибуналами: «Необходимо организовать чрезвычайки и как можно скорее покончить с трибунальным словоизвержением… Основное правило при расправе с контрреволюционерами: захваченных не судят, а с ними производят массовую расправу… я на этом настаиваю самым решительным образом…».

Массовые расстрелы, неоправданная жестокость не только в отношении восставших казаков, но их семей и родственников, часто и мирных казаков — вот почерк «особуполномоченного» Белобородова.

Жестокость эта вполне объяснима, если поковыряться в документах тех лет.

Вот что пишет, например, парижский журнал «Возрождение», издаваемый крупнейшим знатоком истории красного террора Сергеем Мельгуновым: «Однажды, в 1919 г., под строгим секретом, в психиатр. отд. Центр. Красноарм. госпиталя был доставлен на испытание «видный член партии», фамилия которого не была сообщена. Но комиссар госпиталя А.А. Яблонский в беседе с проф. П.И. Ковалевским проболтался, что этот испытуемый никто иной, как Белобородов, один из подписавших смертный приговор Царской Семье. Комиссия врачей, после длительного клинического испытания, признала его душевнобольным (маниакальная фаза маниакально-депрессивного психоза). Несмотря на это заключение и на специальное указание, что Белобородов ещё не поправился и продолжает быть социально-опасным, он был, по распоряжению Г. П. У., выписан и вскоре поставлен на ответственную партийную работу...».

Несмотря на этот диагноз, а, может, благодаря ему, карьера Белобородова пошла вверх круто. В марте 1919-го года его кандидатура, как раз после психушки, выдвигалась на пост президента молодой советской республики. Но отдали место М. Калинину, поскольку тот, будто бы, знал крестьянскую жизнь, а Белобородов был «из рабочих».

С 29 ноября 1921 года он уже заместитель народного комиссара внутренних дел РСФСР. В 1930-ом — народный комиссар внутренних дел РСФСР, сам Дзержинский ходит у него в заместителях, возглавляя всего лишь ГПУ. Одна из заслуг Белобородова на этом посту в том, что был его стараниями организован Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН ОГПУ).

Дополнительный штрих

Однажды он, Белобородов, решил увековечить собственную персону в монументальном живописном полотне. Сюжет такой: он должен быть изображён в самое высокое мгновение истории — в момент передачи ссыльной семьи Романовых во власть членов Уралсовета. Там, на полотне, он, разумеется, должен быть центральной фигурой. Хотя, в действительности, главным в том акте был Ф. Голощёкин. Нашли исполнителя, известного в то время «придворного мастера» — заслуженного художника республики В. Пчелина. Вскоре полотно размером в «Последний день Помпеи» было готово. Триумфально было представлено на выставках в Москве и Баку. Но тут началось непредвиденное. Арестовали товарища Льва Троцкого, а следом и Белобородова, оказавшегося в друзьях и активных сторонниках бывшего наркомвоенмора. Сталин не сразу отправил его в распыл. Сначала сделал его опять же мясником. Не очень-то разнообразил вождь свои суровые до жути шутки. Стал бывший цареубийца начальником ростовской конторы «Заготскот». Так что художественное полотно, призванное увековечить образ пламенного тираноборца А. Белобородова оказалось не актуальным. И обретается теперь в запасниках Уральского музея истории, как ещё один образец негодных товаров безжалостной ярмарки тщеславия.

Не иначе как рок

Историк А. Давидсон писал в 2003-м году: «Обвинённый в каком-то “уклоне”, А. Белобородов побывал в сибирской ссылке ещё в конце 20-х годов и потом погиб в 1938-м г. во время Большого сталинского террора. Ожидая решения своей судьбы, он беспробудно пил, но в редкие минуты трезвости смачно рассказывал обстоятельства убийства царской семьи...».

Оказавшись в тюрьме, он старался, как мог, обелить себя в глазах вождя, одолевал его покаянными письмами с описанием преступлений своих подельников по троцкистской оппозиции. Чем, похоже, приводил Сталина в раздражение. Так что на одном из писем он написал: Ежову. «Можно подумать, что тюрьма для Белобородова — трибуна для произнесения речей — заявления, касающиеся деятельности всякого рода лиц, но не его самого. Не пора ли нажать на этого господина и заставить его рассказать о своих грязных делах? Где он сидит: в тюрьме или гостинице? И. Ст.».

Ежов «нажал», конечно, и нужные показания были получены. Дальше повторилось, в какой-то степени, то, что было сотворено Белобородовым с каждым из Царской семьи. Его расстреляли, труп сожгли в крематории, а то, что осталось после кремации, упрятано неизвестно где.

Мародёры

«Некоторые наши товарищи стали снимать находящиеся при трупах разные вещи»

Однажды Фёдор Раскольников и Лариса Рейснер сделали царский подарок племяннику Троцкого, которого в семье называли Лютиком. Это был сын Каменева-Розенфельда, тогдашнего ближайшего соратника Ленина. Они одели его, Лютика, в прекрасный матросский костюмчик. В этом костюмчике ничего не было ненатурального, кроме детского его размера. И ткань, и муаровые ленты, и золотые якорьки, и даже кортик — всё было настоящее, только уменьшенное раза в два. Сестра Троцкого — Ольга Давидовна Розенфельд-Бронштейн была страшно рада такому подарку. Отчего же подарок «царский»? Оттого, что костюмчик этот ещё месяц назад принадлежал убитому наследнику престола, цесаревичу Алексею. Эта история описана Ларисой Васильевой в книгах «Кремлёвские жёны» и «Кремлёвские дети».

Мародёрство и грабёж начались сразу же после убийства Царской семьи — и трупы ещё не успели остыть.

Цареубийца А. Стрекотин вспомнит об этом так: «При выносе трупов, некоторые из наших товарищей по команде стали снимать находящиеся при трупах разные вещи, как-то: часы, кольца, браслеты, портсигары и другие вещи… Юровский… предложил нам добровольно сдать… вещи. Кто сдал полностью, кто часть, а кто и совсем ничего не отдал…».

По данным, полученным колчаковским следователем Н. Соколовым, председатель Уралсовета Белобородов и тот имел от этого мародёрства свою долю. Рассказывают так же, что Ф. Голощекин, отправившись с награбленным в Москву, раздавал налево и направо вещи, принадлежавшие Царской семье. Так, некоей Голубевой, служившей казначейшей при исполкоме, Голощёкин подарил пуховую подушку царицы и женские ботинки на пуговицах очень хорошей мягкой кожи. Член Уралсовета Дидковский подарил своей любовнице сапожки, принадлежавшие одной из великих княжон. Один из руководителей Уралчека В. Сахаров получил золотое кольцо с бирюзой, снятое с руки великой княжны Анастасии Николаевны.

После ухода команды Юровского и Белобородова в Ипатьевском доме не осталось ничего ценного, ни одежды, ни платьев, ни обуви и верхней одежды, ни даже нижнего белья. В Москву было вывезено, кроме золота и бриллиантов, целых три вагона имущества царской семьи.

И вот оказывается, что столь масштабное ограбление Царской семьи было задумано в высшем эшелоне большевистской власти ещё 13-го июля 1918-го года, за четыре дня до убийства в Ипатьевском доме.

В этот день Совет Народных Комиссаров принимает декрет «О национализации имущества низложенного российского Императора и членов бывшего императорского дома». Первый пункт такой: Всякое имущество, принадлежащее низложенному революцией российскому Императору Николаю Александровичу Романову, бывшим Императрицам Александре и Марии Фёдоровнам Романовым и всем членам бывшего российского императорского дома, в чём бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, не исключая и вкладов в кредитных учреждениях, как в России, так и за границей, объявляется достоянием Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.

Пройдёт ещё немного времени, и жёны руководителей большевистского режима и советских послов будут щеголять украденными драгоценностями царской семьи.

Собственно, Черезвычайная Комиссия для того и создавалась, чтобы осуществлять «экспроприацию экспроприаторов» самыми решительными мерами во всероссийском масштабе. Сам Ленин был автором этого большевистского лозунга — «экспроприации экспроприаторов» и переводил его для нужд пролетарских масс вполне недвусмысленно — «грабь награбленное».

Между прочим, у дедушки Ленина известный всему миру «кургузый пиджачок» и штаны к нему с ботинками обретены на складах ВЧК. Прежде их носил какой-то убитый буржуй. Об этом есть его, Ленина, подлинная расписка. Если кто не верит, обратитесь к ПСС большевистского вождя. Там, в томе 51 на странице 19 (по чьей-то учёной дури или специально, по замыслу скрытого врага народа) находится прелюбопытнейший документ — «Счёт Владимиру Ильичу от хозяйственного отдела Московской ЧК на проданный и отпущенный Вам товар...». В нём за подписью зав. хозяйственным отделом МЧК перечисляются вещи: сапоги — 1 пара, ботинки— 1 пара, костюм, подтяжки, пояс. «Всего на 1 тыс. 417 руб. 75 коп.». Как честный человек и бывший потомственный дворянин Ленин не мог, конечно, забрать награбленное чекистами добро бесплатно, в порядке «экса», так сказать, потому заплатил. А из каких денег заплатил? Ну, мало ли, может, тот же Юровский привёз.

​