Должно быть не наказание – не должно быть преступления

Комментарий к посту "Ограничения для возврата смертной казни в России сняты. Что дальше?".

Ограничения "сняты" не "в России", а с России – РФ-ей... "Дальше" – только самоограничение.

"Запрос на смертную казнь в обществе, безусловно, имеется. Наше общество, вообще-то, достаточно жестоко по отношению к людям, обвиненным в любых преступлениях, что странно для общества, декларирующего приверженность христианской морали даже на уровне Конституции - у нас ведь на уровне главного закона страны закреплено, что мы унаследовали от предков веру в бога".

Ваше "наше общество" – не общество, а сообщество эмоционально и психически неуравновешенных особей. Отсюда и запрос на смертную казнь... для других, а к себе примерить забыли.

У вас "у нас на уровне Конституции", понятия нет о Констистуции. Потому это и не "главный закон страны", а Лицензия на разграбление страны, легитимизированная и выданная РФ-ии – преступному образованию, позиционирующему себя как государство.

Бог есть разум – разум есть бог... Лучше бы вы не "веру в бога" (в чужой разум) "унаследовали", а воспитали свой ум в своей голове.

"Давайте оставим в стороне гуманность и в рамках данной дискуссии согласимся с тем, что определенные деяния заслуживают того, чтобы в рамках восстановления социальной справедливости отнять у преступника жизнь...".

"Оставить в стороне гуманность", значит отставить то, чего не имел – человечность, – и остаться наедине со своей животно-звериной сущностью.

"Восстановление социальной справедливости" – это предполагает, что ранее она была. А не было, и нет до сих пор, ни понятия, ни понимания "социальной справедливости". "Восстанавливать" то, чего никогда раньше не было, можно бесконечно – восстановить нельзя.

"Отнять у преступника жизнь" невозможно.

Преступник – это социальный (уголовный) статус человека. Жизнь отнимают не у статуса, а у человека. (Бьют не по паспорту, а по лицу.) Никто не может давать жизнь. Человек – не господь бог. Но и тот не всесилен. Никто не вправе и отнимать жизнь. 

Даже если "проведя доскональное судебное разбирательство, на сто процентов убедившись в том, что он действительно содеял то, в чем обвинен, что нет никаких сомнений в его виновности",  даже тогда – никто не вправе лишать человека жизни. Как бы это ни было противно "обществу" – человеческому племени дикарей.

"А давайте разберемся: что же это за преступления, за которые законодатель считает возможным лишить человека жизни?".

А давайте разберитесь лучше с этим "законодателем", допускающим преступление в законе – применение смертной казни.

"И эмоции людей, требующих расстрелять какого-нибудь костромских насильников-убийц пятилетней девочки мне вполне понятны".

Эмоциями, неуравновешенными разумом, вымощена дорога в известное место. Людей надо не казнить – людям должно становиться ЛЮДЬМИ. А вот с этим в России – никак. Казня самих себя, люди добивают и без того уменьшающееся своё человеческое племя. "Нет человека – нет проблемы"? Нет человека – нет ЛЮДЕЙ.

"Но государство, почему-то, считает...".

Считает не государство – у государства пальцев нет.  Это человеки считают, что "государство считает", – оговорка по Фрейду. А у человеков в России и государства-то нет.

"И вот здесь возникает второй вопрос - вопрос не законодательства, а правоприменения".

Нет в России ни права, ни понтия о праве, ни "правоприменения". Сказать, что есть законоприменение, так в России и закона нет – есть узаконенное беззаконие, в отсутствие государства.