Все стоматологи - мошенники, особенно в Германии! Реплика очевидца

Наталия ЯНКОВА (Германия)

О немецких врачах есть что рассказать — и даже весьма неожиданное, — особенно тем, кто отрицает отечественную медицину и свято верит в западную. Конечно, у немецких врачей есть аппаратура для диагностики и медикаменты, которых у нас нет. Но в последние годы аппаратура в российских больницах-поликлиниках тоже появилась, во всяком случае, в больших городах. И медикаменты появляются наши российские, не всегда оригинальные, дженерики. Но и в Германии страховка оплачивает в основном дженерики, произведённые в Германии.

Там вообще продаются медикаменты только немецких поизводителей. Дженерики дешевле, предназначены для пациентов с низким статусом страховки. Обязательная страховка там предполагает несколько статусов. Для малоимущих, конечно, самый низкий.

Разговоры о высоком

Но я хочу рассказать об общении моём лично с врачами в Германии. Теперь понимаю, что это было для меня «выходом в свет». Не по внешним признакам, а по уровню общения. Сейчас, когда пишу об этом, удивилась, что с женщинами-врачами такого интеллектуального обмена не было. А вот мужчины-врачи, кроме обычных направлений на анализы и другие обследования, часто разговаривали на темы, не имеющие отношения к медицине. Только однажды, когда я сломала руку в Москве, и через неделю приехала в Ганновер в гипсе, врач спросил, сколько мне стоило это всё в Москве, в Склифе, куда я пришла сама, и у меня не было российской медицинской страховки. Очень удивился, что я не заплатила ни копейки. Особенно удивился, что в России скорая помощь вообще бесплатная для всех! Спросил, как зарабатывают деньги врачи в России. Правда, это было 20 лет назад. Теперь всё поменялось, к тому же у меня уже давно есть ОМС.

Разговоры с врачами были всегда интересны. Конечно, не все они были готовы вообще к тому, что наши люди что-то знают, а ещё больше понимают. Только один раз я была у врача, который мне сообщил результаты обследования тремя словами: «Операцию делать не надо». — Возможно, он привык так общаться с казахстанскими немцами, которые в начале девяностых приезжали в Германию из кишлаков или аулов и говорили на суржике русско-немецком. 
Дерматолог профессор Лубах рассказывал мне, что его мама во времена СССР отдыхала в Пицунде и в Сочи, где ей очень нравилось. Мы говорили о русской литературе, о Солженицыне, обсуждали не «Архипелаг Гулаг», а «Матрёнин двор». Он читал не только Достоевского и Толстого из классиков, но и Гончарова, и даже помнил содержание его романов.
В процессе разговора с врачами о причине моего обращения к ним, тема часто уходила в сторону. Как-то мой многолетний стоматолог, доктор Л., убеждал согласиться на операцию, чтобы перепломбировать канал зуба, в который можно было проникнуть только через канал соседнего зуба. Я придумывала всякие отговорки, чтобы избежать этого хирургического вмешательства, а он заверял меня, что операция безобидная. Тогда я привела ему пример из романа Томаса Манна «Будденброки», где герой умирает как раз от какого-то страшного осложнения после воспаления, связанного с зубом. И мы перешли на творчество Томаса Манна, в процессе обсуждения которого оказалось, что мы оба считаем лучшим его произведением не семейную сагу «Буденнброки», а роман «Волшебная гора».

Врач он очень хороший, владеет всеми стоматологическими специальностями, но как он мне сказал, оперировать не любит, потому что кровь, и вообще... Дал направление к челюстно-лицевому хирургу, по его словам, «чудесной и душевной женщине, отличному специалисту». Душевный хирург — это для меня уже оксюморон. Когда зашла в комнату ожидания в клинике этой душевной женщины и увидела вместо стульев самолётные кресла с ремнями, моё сомнение в душевности хирурга подтвердилось, и я ушла. А операцию эту он мне всё-таки сделал сам, за что я ему благодарна.
Я была его пациенткой лет 25 с перерывами. Как-то одна из его медсестёр осознанно подвела меня в расчётах с медицинской страховкой по ложной причине. Я тогда обиделась и ушла к другому врачу. Он звонил, записывал свои извинения на автоответчик, прислал даже почтовую открытку с извинениями за это недоразумение, — но я его не простила.

Но всё-таки вернулась к нему через какое-то время, потому что специалист он был классный.

Хитрый доктор

Помощница и до этого вредничала, всегда подкладывала мою карту вниз, чтобы отодвинуть меня в конец очереди. Как-то пришла к назначенному времени, сестра отправила меня в комнату ожидания, пока врач занят. Примерно через час сестра позвала в кабинет. Он спросил, как долго здесь нахожусь, и удивлённо сообщил, что целый час сидел и читал книгу, ему просто не сообщили, что давно его жду. Но как-то я услышала: отчитывает сестру за недружелюбное отношение к пациенту!
Он был женат на немке, она приходила в праксис, как в Германии называется частная клиника, приносила журналы в комнату ожидания, красиво раскладывала их. Но вдруг — расстались, и он стал рассказывать, что вскоре намечается свадьба с практиканткой-гречанкой, тоже стоматологом. Рассказывал, как они любят друг друга, как с ней интересно. А вот с немкой было скучно, хотя она очень положительная. А вот с гречанкой ему никогда не скучно, даже наоборот, она просто не даёт повода даже не для скуки, а — для спокойствия. Если ей что-то не нравится, реагирует бурно, до ссор. Особенно его впечатлило, что гречанка расторгала помолвку с ним 8 раз. В этом она превзошла Франца Кафку, расторгавшего помолвку два раза, что уже вызывало вопросы о её неуравновешенности. Но примирения стоили этих ссор, признавался он. Поженились, родился сын, и вроде бы наступило счастье. 

Но я с ним всё-таки поссорилась и, как оказалось, должна была ещё раньше это сделать. Он ставил металло-керамические коронки, которые оплачивала страховка, но не полностью. Я должна была доплачивать не тысячи, но сотни евро. Сначала насторожило, что доктор часто менял коронки, говоря, что они уже износились: почти раз в год или два, находя причину замены. Не все, но две-три. В плане, который присылала страховка с суммой моей части оплаты, стояли другие цифры, меньше, чем фактически должна была платить после завершения работы. Конечно, сама виновата, что доверяла своему врачу, который никак не объяснял эти ещё бо́льшие доплаты, чем были оговорены в плане: «...ведь доктор Л. такой интеллигентный», нельзя не доверять ему. 

Рука руку моет

И вот как-то через полгода, после того как он поставил коронку, она выпала вместе со штифтом. Я тогда была в Москве, и пришла к ортопеду с просьбой поставить на место эту коронку. Но тот сказал, что сие не коронка, а — штифт, замазанный пластиком. Приехав в Ганновер, сразу пришла к доктору Л, спросила, почему он обманул? На что последний ответил: «Но простоял же этот штифт какое-то время», — «Да, но я же заплатила за коронку!» — Он улыбнулся и ничего не ответил. Деньги, конечно, не вернул. Всплыли другие мошеннические дела в отношении меня, думаю, и не только меня. 
Тут же обратилась в страховку — там назначили экспертизу. Доктор позвонил, обиженно спросил, как я могла вообще так с ним поступить? Ведь мы же столько лет были друзьями! Уже неоднократно замечала, что предающие люди не понимают нашу реакцию на их предательство. Мол, должны сделать вид, что это в порядке вещей, и продолжать позволять предавать... 

Не знаю официального заключения экспертизы, но эксперт не отрицал, что доктор Л. меня обманывал, но и не подтверждал, что претензии обоснованны. Не ведаю, что написано официально. Денег — не увидела. Поняла, что все стоматологи мошенники, и "разговоры о высоком" не мешают в их делах. А в маленьких городах, как Ганновер с населением 500 тысяч человек, вообще все врачи друг друга знают, соблюдая коллегиальные отношения. Сегодня — доктор Л,, а завтра тот, что был экспертом, оценивающим его работу: — окажется на его месте. Очень велик соблазн обмануть в таком деле, когда не все замечают и не сразу. А богатые пациенты вообще не будут нервы трепать и тратить своё время на эти разборки. 

Счастье в семье упомянутого стоматолога закончилось тоже. У него опять появилась немка — и снова коллега-стоматолог. Гречанка при разводе отсудила себе мужнину клинику, и тому пришлось переквалифицироваться в условные управдомы. В его случае — стал врачом в клинике новой немецкой пассии.