Антифашистский переворот в Югославии 1941-го

Николай ВОЗНЕСЕНСКИЙ (Молдова)

Военный переворот в Белграде, последовавший за подписанием Венского протокола о присоединении Югославии к союзу с Германией, Италией и Японией, до сих пор вызывает множество вопросов. Наиболее распространенным изложением событий, произошедших в Югославии в марте-апреле 1941 г., являются следующие тезисы. Гитлер, уже либо завоевавший большинство европейских стран, либо добившийся от них дружественного нейтралитета, перед нападением на СССР обеспокоился контролем над «южным флангом» своей империи на Балканах.

Между тем тамошняя ситуация сложилась для Берлина не самым удачным образом. Если с нейтралитетом Турции (минимум до середины 2-й мировой, тоже достаточного дружественного для Германии) фюрер еще готов был мириться, имея в числе однозначных союзников расположенных в регионе Болгарию и Румынию, — то вот с той же Грецией «пазл не складывался». Начатое Италией (пусть и с отмашки Берлина с целью создания уже Итальянской империи) еще в 1940 г. наступление на Албанию и Грецию — фактически захлебнулось. Помощь же Вермахта затягивалась по двум главным причинам. Первая — Гитлер не без удовольствия тянул с ее оказанием, желая показать порой слишком уже амбициозному «дуче», что его «берсальеры», которых он мнил «наследниками славы легионов Древнего Рима», на самом деле этим прославленным бойцам и в подметки не годятся. Будучи способными воевать разве что на подхвате — с действительно пока еще никем не побежденной немецкой армией. Ведь до Москвы, Сталинграда, Курской Дуги — и взятия Берлина — были еще долгие годы…
Второй причиной откладывания помощи немцев итальянцам в завоевании Греции была чисто логистическая, — впрочем, и военно-стратегическая тоже. Самый короткий путь из Центральной Европы к греческим землям пролегал через территорию Королевства Югославии. А идти в обход — это намного большие расходы и по горючему, да и просто по очень капризному моторесурсу тогдашней бронетехники, могущей запросто выйти из строя процентов так на 50 после марша всего-то лишь на несколько сотен километров, даже без боев. 
Ну и, наконец, Югославия, пусть даже в своем нейтральном статусе, в любой момент могла стать источником военной угрозы потенциальному вторжению Вермахта с союзниками в Грецию. Конечно, для боев с ударными подразделениями армии, недавно разгромившей за 6 недель даже не каких-то там поляков с чехами, не говоря уже о голландцах, датчанах и «разных прочих шведах» (вспоминая Маяковского), — а французов с англичанами, — югославские дивизии были, мягко говоря, «жидковаты». Но вот для перерезки путей снабжения, главного аргумента в «маневренной войне» еще с Тридцатилетней войны в Европе середины 17 века даже такие «грозные» силы могли быть использованы достаточно эффективно. Особенно если бы им на помощь пришли британские войска, дислоцированные в Северной Африке и на базах в Средиземном море. 

***

Так что Гитлер сделал все, чтобы «выломать руки» тогдашнему правительству Югославии, возглавляемому регентом Павлом Карагеоргиевичем, — чтобы эта страна присоединилась к Берлинскому пакту, подписанному 27 сентября 1940 г. между Германией, Италией и Японией. Став тем самым союзником стран «Оси» — в том числе и в их военной политике. После достаточно долгих переговоров Белград удалось «дожать» — и 24 марта 1941 г. его правительственная делегация во главе с премьером Цветковичем в венском дворце Трианон подписала соответствующий протокол о вступлении их страны в Тройственный Союз. Правда, после этого в статусе министров «подписантам» пришлось побыть недолго — уже в ночь с 26 на 27 марта заговорщики из числа югославских военных, королевской гвардии, свергли их за предательство национальных интересов. Чему предшествовали массовые митинги протеста в самых крупных городах, — правда, преимущественно лишь Сербии. 
В ответ на такой шаг югославских элит взбешенный Гитлер уже в день переворота приказал готовить военную операцию против Югославии — с целью ее полного уничтожения как государства. Даже если ее новые власти и будут заверять Берлин в своих дружественных намерениях, — и даже готовности соблюдать подписанный своими свергнутыми предшественниками Венский протокол. Захватившие власть военные действительно делать резких шагов в отношении Германии не рискнули, — тем не менее начав ускоренно искать союзников извне: и в Англии, и в СССР. Даже успев заключить с последним всеобъемлющий договор о дружбе и сотрудничестве. Увы, подписанный также и в последний день мира, — уже 6 апреля войска Третьего рейха атаковали Югославию. Армия которой оказать эффективное сопротивление оказалась неспособна, — а потому и капитулировала спустя всего 11 дней после начала боев. Тем не менее расхожим мифом с тех пор является утверждение о том, что «героическое (хм…) сопротивление Югославии Гитлеру надолго задержало начало его нападения на СССР — и даже спасло нашу страну, лишив Вермахт запаса «теплых месяцев» для завершения блицкрига».

***

А теперь попробуем разобраться со всем этим после более глубокого анализа. Для начала — встречающееся (к счастью, далеко не во всех даже поверхностных источниках) противопоставление: «сербских военных, патриотов своей родины» (иногда их называют даже «просоветскими патриотами») и «пронемецкого режима регента Павла», мягко говоря, натянуто за уши. Особенно когда в одной из статей «иноагента» Википедии лидера переворота генерала Душана Симовича именуют даже «сталинистом». Чтобы понять всю натянутость таких утверждений, достаточно отследить хотя бы «выбор ПМЖ» всеми вышеперечисленными персонажами после оккупации Югославии Гитлером. «Пронемецкий» князь Павел почему-то предпочел после свержения ретироваться не во вроде бы столь милый ему сердцу Берлин, — но в тогда еще контролируемые англичанами Афины. Откуда те его, с пересадками, отправили аж в Кению — от греха подальше. Хотя да — пропаганда «югославских патриотов» (пока те еще не успели за рекордный 11-дневный срок профукать свою страну) действительно утверждала, что злосчастный регент удрал после свержения ими в Берлин.
Но еще более пикантно выглядит путь из Югославии того самого «сталиниста» Симовича. Тоже завершившийся отчего-то не в Москве, — а… в Лондоне! Где (не)достойный генерал даже продолжал возглавлять «правительство в изгнании» до 12 января 1942 года. Впрочем, вышеизложенное выглядит не более чем «мелкими деталями» на фоне конкретного содержания того самого «предательского» с точки зрения господина Симовича и Ко «Венского протокола». Ниже цитата из серьезной статьи Леонида Яновича Гибианского — старшего научного сотрудника Института славяноведения РАН.

«Правительство Германии и — под его влиянием — правительство Италии при подписании венского протокола дали правительству Югославии письменные гарантии по четырем вопросам, которым Белград придавал наибольшее значение. Речь шла об обязательствах: 

• во-первых, уважать суверенитет и территориальную целостность Югославии; 
• во-вторых, в течение продолжавшейся войны не требовать прохода или транспортировки войск через югославскую территорию; 
• в-третьих, не требовать от Югославии оказания военной помощи, т.е. ее участия вместе с государствами «Оси» в войне; 
• в-четвертых, «при новом определении границ на Балканах», что имело в виду предстоявший захват Германией и Италией Греции, передать Салоники Югославии. 

Гарантии были оформлены в виде секретных нот, которыми обменялись министр иностранных дел Германии И. Риббентроп и его итальянский коллега Г. Чиано с одной стороны, и Цветкович — с другой».

***

Вообще усмотреть в пунктах вышеописанного протокола некое «предательство национальных интересов», наверное, не получится даже через самый сильный «микроскоп». Ибо якобы вступая в Тройственный пакт, Белград не брал на себя даже минимальных обязательств сколь-нибудь заметной военной и околовоенной помощи. Но при этом получал обещания весьма неплохих «плюшек» — в виде важного греческого порта Салоники. Который — бинго! — должны были положить ему «на блюдечке с голубой каемочкой» Германия с Италией, разгромив с помощью своих солдат не такую уж слабую греческую армию.
К слову сказать, в глазах сербов такая аннексия отнюдь не выглядела бы неким предательством союзников. Греки-то да, были православными, — но даже не славянами. Да, были по одну сторону фронта с сербами в Первую мировую войну — и даже накануне ее, во время Первой и Второй Балканских войн 1912—1913 годов. Но вообще, и в ходе последних стало ясно, что роль и «славянского», и «православного» братства на Балканах, мягко говоря, сильно преувеличена. Болгары не дадут соврать — испытав на себе всю «надежность» этого «братства» во Второй Балканской войне. Когда ее бывшие союзники: Сербия-Черногория и та же Греция — не погнушались заручиться поддержкой Турции (против которой вместе с болгарами воевали полугодом раньше), — чтобы поставить Болгарию на колени при решении спора «как делить турецкое наследство». А вообще, если взглянуть в еще более глубокую древность — то войны (пусть периодически сменяющиеся союзами) между Сербией и Византией до османского завоевания обеих этих стран в 14—15 веках — дело весьма и весьма нередкое. 
Хотя вполне возможно, что Гитлер вполне осознанно согласился выделить Югославии почти немыслимый в международной политике «пряник» в виде «жалованья» ей завоеванного Вермахтом греческого порта не просто так. Но в надежде рассорить югославов и с греками — да и с теми же англичанами (помогавшими грекам) тоже. Но в целом, условия Венского протокола для Белграда были просто «королевскими». Настолько, что по настоянию участников Тройственного пакта последние два его пункта должны были оставаться секретными. Видимо потому, чтобы у других наличных и потенциальных союзников Германии не возникла мысль: «А что, так тоже можно было?!» — В смысле вступать во вроде бы военно-политический союз с Гитлером сотоварищи, — но при этом не беря на себя сколь-нибудь внятных обязательств, тем не менее претендуя на немалые бонусы. Вообще, узнав о вышеописанных подробностях Венского протокола, многие члены нового правительства Югославии были просто шокированы:

«Более того, они, и в частности лидер СКК (Сербского культурного клуба, представлявшего собой влиятельную организацию сербской "национально ориентированной" интеллектуальной и отчасти чиновной элиты) С. Йованович, ставший вторым вице-премьером в правительстве Симовича, согласно некоторым мемуарным свидетельствам, уже после переворота ознакомившись с тайными условиями присоединения к пакту, сочли их вполне приемлемыми. Если верить подобным свидетельствам, Нинчич (новый глава МИД) и вовсе сказал: “Господа, из-за этого не нужен был путч!”, на что присутствовавший Йованович не возразил».

А ведь ныне можно встретить и еще более шокирующие подробности из кулуаров переговоров в Вене югославской и немецкой делегаций! Пусть, как по мне, они больше напоминают уже откровенную «конспирологию» — но все же…

«Дом Карагеоргиевичей, правивший в Югославии, — рассуждал вслух Гитлер — православная династия, подходящая для управления Россией. Фюрер сообщил регенту о планах нападения на СССР и предложил в случае победы создать на его месте марионеточное государство с сербским принцем во главе. Павел, зять русской великой княжны и родственник Романовых, и сам мог бы оказаться на этом троне. Разумеется, он слушал речи немца весь во внимании».

***

Впрочем, не меньшей конспирологией, похоже, отличаются «мнения», подобно нижеизложенным: «С утра (после подписания Венского протокола) в Белграде начались многотысячные демонстрации под лозунгами "Союз с Россией!", "В бой за Сталина!", "Лучше война, чем пакт". — Далее в этом же источнике сообщается о том, что новые власти Югославии были готовы даже строить в стране социализм — ну, правда, при условии сохранения там монархии(!). Что и говорить — «социалистический монархизм» («православный социализм» и прочие «перлы») — это, конечно, настоящая «жесть». Пусть реально больше напоминающая классический «оксюморон» — «сочетание несочетаемого». На основании подобных, хм, «исторических источников» нередко делаются и куда более масштабные выводы. Вплоть до того, что за путчем генерала Симовича стоял… лично Сталин! «Масла в огонь» подливают и мемуары действительно одного из самых талантливых советских разведчиков, генерала Павла Судоплатова, — в 1941 г. занимавшего пост заместителя начальника советской разведки по линии НКВД. Писавшего о работе в Белграде ее сотрудников, — впрочем, без указания особых подробностей по ее содержанию. Впрочем, в более фундаментальных исследованиях на этот счет вышеизложенная теория «советского следа» подвергается очень большому сомнению:

«Пока неизвестны и какие-либо советские документы, в которых бы содержались данные о советской причастности к перевороту. А утверждения Судоплатова о такой причастности лишены какой бы то ни было конкретики о том, какую же роль советская разведка при этом играла и с кем именно она была связана в Белграде. Что же касается английских документальных материалов, ставших к настоящему времени доступными, то из них следует, что британские спецслужбы еще задолго до путча поддерживали контакт с оппозиционными политике сотрудничества с "осью" сербскими деятелями и группировками как в политических партиях, так и среди офицерства и части генералитета. 
Эти документы содержат сведения о том, что по крайней мере с начала третьей декады марта 1941 г., когда стало очевидным окончательное решение Белграда о предстоявшем присоединении к Тройственному пакту, Лондон, его дипломаты и сотрудники спецслужб, работавшие в Югославии, приступили к рассмотрению возможности подтолкнуть такого рода группировки, прежде всего в армии, к срочному проведению переворота. А с 24 марта 1941 г. британская политика стала решительно ориентироваться именно на такую акцию. Причем англичане знали о подготовке путча, происходившей под руководством то ли Симовича, то ли Мирковича, и контактировали с обоими генералами».

***

Версия с «английским следом» немало подтверждается и многими другими официально общепризнанными фактами. Так, уже утром 27 марта, спустя несколько часов после того, как министры свергнутого правительства Цветковича были арестованы военными в своих постелях, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль направил поздравление новому правительству генерала Симовича: «Ранним утром этого дня югославская нация обрела свою душу... Патриотическое движение рождается из гнева доблестной и воинственной расы при виде того, как слабыми правителями и грязными интригами стран Оси предается их страна». — Пикантный факт — на момент этого поздравления режим генерала Симовича был, мягко говоря, не просто формально нелегитимным, — но еще и откровенно «самозванным». Ибо хоть и существует версия в стиле едва ли не «джеймсбондовских» похождений о том, как 17-летний наследник престола принц Петр «покинул дворец, в котором его усиленно караулили люди регента Павла по водосточной трубе» — более «каноничной» является версия другая:

1941.03.27 9:00, Белград. По радио зачитано обращение к народу, которое от имени наследника престола принца Петра зачитал молодой поручик Я. Йовович, обладавший голосом, похожим на голос Петра. Обращение это стало сюрпризом для самого будущего монарха:

«Сербы, хорваты, словенцы! В этот тяжелый для нашего народа момент я решил взять в свои руки королевскую власть. Регентский совет подал в отставку. Мои верные армия и флот сразу же передали себя в мое распоряжение. Я призываю всех сербов, хорватов, словенцев объединиться вокруг трона. При нынешних тяжелых обстоятельствах это является наилучшим средством для сохранения мира внутри и вовне. Я поручил генералу Душану Симоновичу образовать новое правительство. Я призываю всех граждан и все органы власти выполнить свой долг по отношению к королю и родине. Петр II».

Сам же наследник престола (которого в обход существующих в стране законов объявили «совершеннолетним» за полгода до положенных для этого 18 лет) с немалым удивлением услышал это «свое» заявление по радио вместе с остальными рядовыми согражданами. Так и просится на язык пословица «без меня меня женили»

***

Нет, вообще просоветские лозунги действительно начали озвучиваться на улицах Белграда, начиная с 27 марта, даты успешного завершения переворота: «Коммунисты запустили несколько лозунгов — начали с "Pakt sa Rusijo" (пакт — с Россией), потом добавили "Bratski Savetski Savez", "Beograd-Moskva-Savez", а также известный с протестов против аннексии Чехословакии "Branicemo zemlju" (Защитим землю!)».

— Но это случилось лишь после свержения правительства Цветковича! Когда в митингах стали принимать участие и местные коммунисты во главе с Тито. Которые в более ранних митингах, которые, собственно, и создали условия для активизации действий заговорщиков, были практически незаметны. Зато практически все без исключения очевидцы описывают реющие над толпами протестующих против подписания Венского пакта флаги Великобритании, Франции и США. Последнее само по себе заставляет серьезно задуматься над, хм, «адекватностью» этих самых протестующих и их истинных организаторов. Нет, ну можно, конечно, снисходительно относиться к особенности генералов, которые, согласно расхожей ироничной поговорке «всегда готовятся к прошедшей войне». Все равно, перефразируя известный анекдот о писателях, «других генералов у меня для вас нет!»
Но вот вышеописанные флаги весной 41 года… Бесспорно, в годы Первой мировой они символизировали собой всю мощь Антанты, — победившей Германию и ее союзников. Но на момент митингов в Югославии продолжала воевать с Гитлером лишь одна Англия! Франция была уже как 9 месяцев союзником Третьего рейха — в лице своего, формально вполне легитимного (получившего всю полноту власти от абсолютного большинства Национального Собрания) правительства Виши. А в США Рузвельт победил на выборах 1940 г. далеко не в последнюю очередь благодаря твердому обещанию избирателям, не склонных ввязываться в заокеанские конфликты, избегать втягивания страны в такие войны. А уж когда на улицах Белграда и ряда других городов появились еще и красные советские флаги — вместе с требованиями дружбы с Россией — ситуация уже вообще стала напоминать «театр абсурда». Но уж попытку «впрячь коня и трепетную лань» — так точно. Страну Советов — и ее злейших врагов по той самой Антанте, еще совсем недавно вновь грозившим ей войной за «агрессию против мирной Финляндии», — которой Лондон с Парижем даже в условиях формально объявленной войны Германии умудрился поставить сотни самолетов, танков и другой военной техники. 

И то, что как минимум сербы с давних времен питали дружественные чувства к России — безусловно факт. Только ведь за истекшие с Первой мировой войны два десятилетия прежняя ситуация кардинально изменилась. Югославия после завершения Гражданской войны и бегства остатков Белой армии из Крыма стала одной из основных баз Белого движения, — мечтавшего о реванше, свержению ненавистной для них Советской власти. И Русская православная церковь за рубежом (РПЦ(з)), ставшая идеологическим центром самой лютой антисоветчины (из-за этого не менее люто ненавидевшая «сергианство» — готовность руководства канонической РПЦ во главе с митрополитом Сергием сотрудничать с законной властью своей страны) — она ведь тоже появилась на свет Божий после съезда в Сремских Карловцах. Отчего ее и начали с тех пор часто называть «карловацкой». Именно «карловчане» «духовно окормляли» потом «православное воинство» белоказаков Краснова и Шкуро, — верховным главнокомандующим в котором был отчего то «батька Паннвиц» — он же генерал-лейтенант Вермахта Гельмут фон… 
Да что там об идеологически непримиримых группах русских говорить — если даже среди отдельно взятых сербов с согласием было, мягко говоря, не очень. Что показали дальнейшие события после оккупации Югославии Гитлером. Когда вроде бы тоже антинемецки (но православно-монархически) настроенные «четники» «махались» с уже просоветски настроенными партизанами Тито едва ли не с большим задором, чем с оккупантами. А ведь в Югославии ж еще были не-сербские этнические группы — боснийцы, хорваты, словенцы. Которые имели «особое мнение» и в отношении союза с Германией, — и по отношениям с самими сербами. Чьи политики, пользуясь доминированием своих соотечественников в пока еще единой Югославии, даже при проведении административных границ между отдельными провинциями всячески старались сделать все, чтобы они не совпадали с регионами компактного проживания других народов страны. 

***

Знали обо всех этих очень неоднозначных раскладах в Москве? Да однозначно! Для этого ведь советскому руководству особо даже и помощь разведки была не нужна. Ведь в практике спецслужб «резиденты» все равно получают информацию от информаторов в стране своей деятельности. А в распоряжении советских властей был такой уникальный инструмент не только сбора разведанных, — но часто и серьезного влияния на политику других государств, — как Коммунистический интернационал, сокращенно — Коминтерн. И его постоянно действующий орган — Исполнительный Комитет (ИККИ) — во главе с авторитетнейшим деятелем международного коммунистического движения и антифашистом Георгием Димитровым. В Югославии опиравшегося на достаточно мощную уже тогда Компартию во главе с Иосифом Броз Тито.
Безусловно, это не значит, что Москва как-то дискриминировала работу в этой стране со стороны кадровых разведчиков. Несколько источников для получения объективной картины — всегда лучше, чем один. Потому-то в СССР при всех «оптимизациях» и «укрупнениях» в спецслужбах всегда действовало минимум два независимых друг от друга разведывательных структуры — в рамках НКВД (МГБ) и Генштаба Красной Армии. Но все же делать масштабный выводы о том, что два упомянутых Павлом Судоплатовым наших разведчика в Белграде, даже с учетом помощи их агентов из местных, смогли бы «заварить» столь масштабный переворот с еще более масштабными уличными акциями… Право, если бы такая задача была бы поставлена Москвой — ее бы поручили куда более многочисленным структурам югославской Компартии. Но как раз они уже 29 марта 1941 г., спустя всего пару дней после смены власти, получили, хм, настоятельную рекомендацию через ИККИ от «человека номер 2» в советском руководстве, ближайшего соратника Сталина Вячеслава Молотова, — «сбавить активность».
Осторожность советского руководства выглядела более чем обоснованной. Из-за изложенного чуть выше «расклада» сил и среди сербов, и среди других народов Югославии, и среди «друзей России», — жаль только часто непримиримых между собой сторонников СССР и канувшей в Лету Российской империи. И — из-за малопонятной внешнеполитической активности новых югославских властей, — которую можно было назвать даже не просто «многовекторной», но просто-таки «супермноговекторной». В самом деле, один день премьер-генерал Симович мог обещать Сталину, что «он готов на многие элементы социалистических преобразований — при условии сохранения монархии, и ни с кем, кроме СССР дружить не собирается». — На следующий день — он же начинал переговоры с начальником британского генштаба — о возможной военной помощи со стороны Лондона. И одновременно его глава МИД информировал немецких дипломатов, что «правительство Югославии не собирается расторгать Венский протокол». При этом, правда, это же правительство его так и не ратифицировало.

***

Как несложно догадаться, попытка такого «сидения на трех стульях» ничем хорошим закончиться не могла. Лондон, за века «съевший собаку» на войнах чужими руками, оказывать реальную помощь Белграду не спешил. Вместо этого, наоборот, потребовав от него в знак дружбы нанести удар в тыл воюющей с греками итальянской армии, — а буди на помощь ей придут немцы — им тоже. Это ж не патетическое выступление Черчилля с «одобрением выбора народа» (спровоцированного его же «агентами влияния») транслировать — это уже «риал политик», понимать надо. Советская же сторона, похоже, никак не могла взять в толк — что же все-таки на самом деле происходит в эти дни в самой большой балканской стране? Но однозначно была насторожена слишком уж непомерно большими «хотелками» правительства генерала Симовича. Делегация которого сходу предложила Сталину подписать договор и дружбе и сотрудничестве, предусматривающий… немедленное оказание военной помощи одной страной в случае нападения на другую! 
Ну а что — оба потенциальных союзника в равном положении, что тут такого? Если не считать, конечно, ма-аленькой такой детали — абсолютно несравнимых «весовых категорий» потенциальных союзников. А также того, что Советскому Союзу, заключившему Пакт о ненападении с Германией в августе 1939 г., пришлось бы нападать на нее, становясь в позицию нарушителя международных договоров в случае возможной войны Берлина с Белградом. На которую последний, мягко говоря, сам после переворота просто-таки «нарывался» — явно не без подталкивания теми же англичанами, которым уже надоело воевать с Гитлером в одиночку. И очень хотелось «перевести стрелки» гитлеровской агрессии и на СССР. Эдакий «выстрел в Сараево, издание второе, дополненное», — втравивший в 1914 г. Россию в абсолютно ненужную ей Первую мировую войну, тоже под лозунгами «защиты братьев-сербов».
Безусловно, Сталин не был каким-то «легковером» — и отлично понимал, что СССР войны с Гитлером (для чего его, собственно, и «подкармливали» ведущие страны Запада, закрывая глаза на возрастающую милитаризацию Германии) не избежать. Но при этом делал все, чтобы отсрочить начало войны хотя бы до 1942 г., — успев при этом полностью провести перевооружение армии, построить мощные оборонительные сооружения на новой западной границе. И допускать ситуацию, при которой «хвост начинает вилять собакой», фактически отдавая инициативу начала тяжелой и судьбоносной для Страны Советов войны в руки малопредсказуемых потенциальных вроде бы союзников (чьих только на самом деле?), однозначно не собирался. Поэтому пункт об обязательствах непосредственной военной помощи в проекте советско-югославского договора был вычеркнут сразу — окончательно и бесповоротно. Правда, и первоначальное советское предложение о всего лишь дружественном нейтралитете было тоже модифицировано. Но — отнюдь не в том понимании, на которое нередко намекают в поверхностных и не самых благожелательных что к России, что к СССР источниках — обязательств едва ли не в духе знаменитой (и постоянно перевираемой) «5-й статьи Устава НАТО». Отнюдь нет — в окончательном варианте советско-югославского договора, подписанного в ночь на 6 апреля, содержались куда более обтекаемые формулировки: «Если на одну из договаривающихся сторон нападет третье государство, другая договаривающаяся сторона "обязуется соблюдать политику дружественных отношений" к той, которая подверглась агрессии».

Хотя чисто в плане юмора — на реальное содержание вышеупомянутой 5-й статьи это действительно слегка похоже. Ведь согласно ей в случае начала военных действий между, например, «трибалтийскими вымиратами» и Россией, США вовсе не обязаны тут же начать «кидаться ядрен-батонами», — получив в ответ гарантированное термоядерное уничтожение. Как в это истово верят и в тех же «вымиратах» — и в столицах некоторых других «великих европейских держав». Вместо этого союзники по НАТО всего лишь обязаны «начать консультации — вплоть до военного ответа». Могущего заключаться, например, и в виде направления миссии офицеров-наблюдателей — или поставки одного-двух «Джавелинов» для очистки совести.
Хотя на самом деле помощь югославской армии Советский Союз оказать был готов — поставками оружия, боеприпасов, боевой техники. Насколько это, конечно, вообще было бы возможно в условиях отсутствия с Югославией общей границы — и доминирования на море итальянского флота и немецкой авиации. Да и, думается, команду прорываться с боем через должную быть объявленной Берлином и Римом блокаду югославского побережья советским судам в Москве бы не дали. Во всяком случае, пока сам Гитлер соблюдал бы условия подписанного главой его МИД Риббентропом Пакта о ненападении с СССР.

***

Впрочем, данный вопрос — исключительно гипотетический. Поскольку для осуществления возможных военных поставок Югославии времени не оставалось уже чисто технически. Поскольку Гитлер, взбешенный самим фактом свержения как минимум лояльного к Германии (хоть и очень условно союзного) правительства Югославии — и действительно слишком уж «зашкаливающей» непредсказуемостью (и, соответственно, недоговороспособностью) новых властей в Белграде, захотел решить вопрос быстро и радикально. Полностью стерев Югославию с географической карты, — открыв против нее военные действия. Которые и были начаты Вермахтом 6 апреля 1941 г., — когда, как говорится, еще не успели просохнуть чернила на заключенном в Москве договоре. Тогда, собственно, и выяснилось, что митинговать с патетическими лозунгами «лучше смерть, чем позорный пакт!» для очень многих югославских, хм, патриотов — это совсем не то, что действительно бороться за свои убеждения до последней капли крови. Всего несколько цитат из статьи во вполне патриотичном «Военном обозрении» — о том, как Югославия была захвачена Гитлером:

Война Рейха против Королевства Югославия (немецкое кодовое название операции — «Операция Наказание») началась 6 апреля 1941 года. Немецкие ВВС — 150 бомбардировщиков, с сильным прикрытием истребителей, ударили по центру югославской столицы (важнейшим государственным учреждениям). Югославы смогли сбить всего два немецких самолёта, при этом потеряв 44 машины на земле и 20 в воздухе.
*
8 апреля 1-я танковая группа Клейста (две танковые дивизии) вторглась в Югославию с болгарской территории, двигаясь в нишском направлении (100 км от государственной границы). Ниш был захвачен вермахтом 9 апреля. Затем одна танковая дивизия двинулась на Белград, а другая повернула в направлении Греции. 12 апреля немецкая танковая дивизия была в 60 км от столицы Королевства, фактически не встретив сопротивления со стороны частей двух югославских армий, находившихся в той области. Практически не встречая сопротивления, наступал на Белград и 41-й танковый корпус (он подошёл к столице к 11 апрелю). 10 апреля границу пересёк 46-й танковый корпус немецкой 2-й армии, он наступал в направлении Сараево. Немцы не встретили достойного сопротивления.
*
Вечером 12 апреля 1941 года разведывательный дозор из семи человек(!) из 2-й моторизованной дивизии войск СС во главе с хауптштурмфюрером (капитаном) Фрицом Клингенбергом принял капитуляцию Белграда. 14 апреля командование югославской армии попросило перемирия, но немцы потребовали полной капитуляции. 18 апреля глава МИД Югославии Цинцар-Маркович и генерал Янкович подписали капитуляцию.

Итоги:

Война шла всего 12 дней, став для немцев настоящей прогулкой. Вермахт поставил рекорд по быстроте и бескровности военной операции. Потери немцев — около полутора сотен погибших, около 400 раненых и пропавших без вести (включая не боевые потери — травмы, болезни и пр.). В плен немцам сдалось 344 тыс. человек.

***

Право, на фоне этих цифр говорить о том, что «сопротивление Югославии задержало нападение Гитлера на СССР и, в конце концов, спасло Москву от захвата еще в ноябре… Да если бы Красная Армия воевала с Вермахтом так, как югославская — немцы были бы в Москве, наверное, уже в июле! А насчет так и не успевшей к отправке советской военной помощи Югославии. Что тут сказать… Наверное, если бы советские коммунисты верили в Бога — они бы поставили в каком-нибудь храме пудовую свечку. В благодарность за то, что Господь уберег их от напрасной траты немалого количества народных денег, — которых стоила бы боевая техника, успей они ее поставить югославским горе-«воякам». Которые, впрочем, в своей «героической обороне» всего лишь подтвердили самокритичный прогноз военного министра при регенте Павле Милана Недича — о том, что его войска оказать сколь-нибудь серьезное сопротивление действительно серьезной армии реально неспособны. 
Хотя, как знать, может быть, по каналам и Коминтерна, и разведки, этот доклад был известен и в Москве тоже. Потому там особо и не спешили связывать себя обязательствами в пользу вроде бы дружественных, но очень уж «беззубых» потенциальных союзников. Справедливости ради стоит отметить, что именно Югославия в годы войны (пусть и не сразу) показала пример самого массового и эффективного партизанского движения. Только оно уже проходило под знаком четкой и единой идеологии, — а не расплывчатых и чаще всего давно потерявших реальную актуальность красивых лозунгов сербско-российской дружбы эпохи Первой мировой. Да и руководил партизанской армией незаурядный, несмотря на все его недостатки, политик и командир, лидер югославских коммунистов Тито. В отличие от лидеров мартовского путча 1941 г., — только усугубивших и так сложное положение собственной страны, и едва не спровоцировавших начало Великой Отечественной войны на пару месяцев раньше реальной истории. 

Но тут уже ситуация вполне по Наполеону: «Лев во главе стада баранов может добиться большего, чем баран во главе стаи львов». — Увы, до появления в числе общенационального лидера настоящего «льва» даже самые храбрые сербы были обречены на поражение под руководством безответственных авантюристов и политических банкротов, объективно служивших интересам больше британцев, чем своих соотечественников…