Владыка Иоанн против владыки Тихона

Авторы «АПН Северо-Запад» опровергают панегирик Николаю II от крымского митрополита

После плодотворной дискуссии с выпускающим редактором «АПН Северо-Запад» Юрием Нерсесовым и другими оппонентами о своём документальном сериале «Гибель империи. Российский урок» митрополит Крымский и Симферопольский Тихон Шевкунов успешно переделал его в одноимённую книгу. Некоторые критические замечания он учёл, однако в целом исследование превратилось в панегирик последнему русскому императору, который сделал Россию мировой державой, но оказался слишком свят и гуманен для её безумного населения. Ответом стал сборник «Как Николай II погубил империю?», в который его составитель историк Александр Колпакиди включил материалы как Нерсесова, так и авторов «АПН Северо-Запад» Игоря Пыхалова и Елены Прудниковой. Редакция публикует фрагмент, где оценивается поведение Николая перед его свержением.

Картина падения российской монархии по митрополиту Тихону напоминает анекдот о военном параде, где вся рота марширует не в ногу и только командующий ею поручик – в ногу. Ну что мог сделать бедный царь, если генералы на стороне думской оппозиции, её вожди – масоны на побегушках у англичан, а большевики – германские шпионы. Да и народ не тот попался – тёмен, доверчив и оболванен самой мерзкой частью общества – погаными интеллигентишками!

«Ни англичане, ни немцы, ни самые, что ни на есть масоны-размасоны вкупе с большевиками и эсерами ничего не могли бы сделать, если бы не наша передовая, прогрессивная общественность, мозг и совесть нации в высоком самоотверженном порыве не поставила бы себе прекрасную и сияющую цель – освобождение России! Именно созданное ими «государство в государстве» в конце концов одержало долгожданную победу над Российской Империей».

Заранее согласимся, что всё так и есть. Тем более участие западных режимов в переворотах во множестве стран – от Сербии и Украины до Ливии и Чили - общеизвестно. Да и крах России их интересам вполне соответствовал. Прогрессивная общественность тоже воду мутила. Более того, общественность реакционная ей борьбу за души народные сливала самым жалким образом. Оцените, как 20 февраля (3 марта) 1880 года издатель одной из крупнейших консервативных газет России «Новое время» Алексей Суворин с известнейшим православным писателем-монархистом Фёдором Достоевским рассуждали о террористах, которые собирались взорвать императора и через год таки взорвали:

«В день покушения Млодецкого на Лорис-Меликова [Революционер Ипполит Млодецкий неудачно выстрелил в петербургского генерал-губернатора Михаила Лорис-Меликова и был повешен] я сидел у Ф. М. Достоевского...

— Представьте себе, — говорил он, — что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро и смотрим картины. Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждет и все оглядывается. Вдруг подходит к нему другой человек и говорит: «Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завёл машину». Мы это слышим. Представьте себе, что мы это слышим, что люди эти так возбуждены, что не соразмеряют обстоятельств и своего голоса. Как бы мы с вами поступили? Пошли ль бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтобы он арестовал этих людей? Вы пошли бы?

— Нет, не пошёл бы...

— И я бы не пошёл. Почему? Ведь это ужас. Это — преступление. Мы, может быть, могли бы предупредить... Я перебрал все причины, которые заставляли бы меня это сделать. Причины основательные, солидные и затем обдумал причины, которые мне не позволяли бы это сделать. Эти причины — прямо ничтожные. Просто — боязнь прослыть доносчиком... Напечатают: Достоевский указал на преступников... Мне бы либералы не простили. Они измучили бы меня, довели бы до отчаяния. Разве это нормально? У нас всё ненормально, оттого все это происходит, и никто не знает, как ему поступить не только в самых трудных обстоятельствах, но и в самых простых. Я бы написал об этом. Я бы мог сказать много хорошего и скверного и для общества и для правительства, а этого нельзя. У вас о самом важном нельзя говорить».

Согласитесь, прелестно! Духоскрепнейшие столпы режима готовы смиренно наблюдать за убийством царя-батюшки, лишь бы их прогрессивные интеллигенты не осудили! И это почти за сорок лет до революции! Может, в таком случае с самим режимом что-то не так, если он со всеми своими полицией, жандармерией и Русской Православной Церковью не может обеспечить лояльность даже Суворина с Достоевским? Что уж там говорить о безусых студентиках да трепетных курсистках, которые все эти десятилетия в революцию уходили? Значит, имелось у врагов престола нечто столь притягательное, что в итоге оказалось сильнее всей тогдашней вертикали власти?

Митрополит Тихон на этот сам собой напрашивающийся вопрос не отвечает. Только велеречиво разглагольствует про одержимость прогрессивной общественности и да про упадок духовности, но причин не называет. Зато всеми силами пытается оправдать последнего российского императора, который вёл в дни своего свержения себя чрезвычайно пассивно. Такое поведение категорически осудил глубоко чтимый питерскими прихожанами митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн Снычев. Кстати, убеждённый монархист:

«Ведь он был помазан миром на царство с тем, чтобы вместе с народом выполнять свой долг перед Отечеством. В таком случае правомочно ли было его отречение от престола?

— Вы считаете, что он тогда проявил малодушие?

— Да, я так считаю. Допустим, он почувствовал, что потерял доверие народа. Допустим, была измена - измена интеллигенции, измена воинская. Но ты же царь! И если тебе изменяет командующий, отстрани его. Надо являть твёрдость в борьбе за российское государство!

— Да, это, конечно, была слабость.

— Недопустимая слабость. Говорят: а что мог он сделать, если измена уже свершилась? Но иерархи наши, в частности митрополит Вениамин (Федченко), участник этих событий, однозначно высказывают мнение: да, со стороны царя это была слабость. Если уж страдать до конца, то на престоле. А он отошёл от власти, передал её по сути Временному правительству. А кто его составлял? Масоны.

— Враги.

— Да, враги. Вот так и открылась дверь для революции».

Ещё резче выразился митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай Кутепов, раненный под Сталинградом и потерявший там пальцы обеих ног:

«Он государственный изменник. Почему? Ему было вручено все для правления. И даже Священное Писание гласит, что "правитель не зря меч носит", для того чтобы усмирять тех горлопанов, которые восстают против. Далее. Практически он, можно сказать, санкционировал развал страны. И в противном меня никто не убедит. Что он должен был делать? Он должен был применить силу, вплоть до лишения жизни, потому что ему было всё вручено. Он счёл нужным сбежать под юбку Александры Фёдоровны».

Владыка Тихон отвечает коллегам с позиций защиты светских общечеловеческих ценностей:

«Если Николай II имел бы даже возможность призвать верные войска на свою защиту он тем самым начал бы гражданскую войну! Стратегия сохранения власти любой ценой была неприемлима для российского Императора».

Стратегия сохранения власти любой ценой, была не то что приемлема, но и обязательна для Николая II. Заполняя анкету первой всероссийской переписи населения 28 января 1897 года, царь в графе «Занятие, ремесло, промысел, должность или служба» написал «Хозяин земли русской». Таковым, согласно закону о престолонаследии, он стал, унаследовав престол после смерти отца – императора Александра III.

Поскольку на момент переписи Россия являлась абсолютной монархией, это чистая правда, но не вся. На церемонии коронации царя, как совершенно верно напомнил владыка Иоанн, помазали на царство святым миром, то есть освящённым ароматическим маслом, вместе с супругой. После того как митрополит Санкт-Петербургский Палладий совершил сие таинство, Николай стал помазанником Божьим. Именно это и имел в виду царь Иван Грозный, когда в письме польскому королю Стефану Баторию 29 июня 1581 года назвал себя государем «по божью изволенью, а не по многомятежному человечества хотению» .

Подробнее этот аспект отречения осветил профессор Московской Духовной академии, доктор богословия Алексей Осипов:

«Он [Николай II] при этом не только противозаконно отрёкся за Наследника, не только передал власть тому (Михаилу), кто даже не знал об этом, а когда узнал, не принял её, но и прямо преступил решения и клятвы Великого Московского Собора 1613 года, постановившего: «Заповедано, чтобы избранник Божий, Царь Михаил Федорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в своих делах перед Единым Небесным Царем. И кто же пойдёт против сего соборного постановления — Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы»… В этом отречении есть и другая сторона — сакральная. Помазание Государя на царство означает ниспослание ему дара вспомоществующей благодати в управлении государством. И хотя это помазание не входит в традиционное число церковных таинств, тем не менее, помазание на царство также требует от помазанника соответствующего возгревания (2 Тим.1;6) [2-е послание апостола Павла Тимофею Эфесскому – глава 1, строка 6 – Ю.Н.] этого дара, чтобы не отступила от него благодать Божия. Поэтому, отрекаясь от престола с нарушением законов, царь отрекается от самого дара помазания. В случае же с Николаем II ситуация ещё более серьёзная. Он не просто сам отрёкся от престола, но и, не обеспечив его наследование, вообще уничтожил царскую власть в России как таковую».

Крымский митрополит высоко ценит профессора Осипова. По его мнению, Алексей Ильич «великий человек… человек православнейший. Настоящий подвижник, прекрасный пример подвижнической жизни в миру, пример для монахов, пример для мирян, необычайная умница, необычайно совестливой души человек, принципиально отстаивающий свои убеждения».

Осипов совершенно прав. Он указывает, что с точки зрения православия Николай нёс ответственность перед Богом и своей династией, основатель которой заключил с русским народом договор на Земском Соборе 1613 года. В то время как, согласно владыке Тихону, царь должен не думать о столь высоких материях, а просто сдать власть во избежание гражданской войны. Которая, в итоге всё равно разразилась, и унесла миллионы жизней.

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви канонизировал Николая II и его семью, чтобы убрать препятствие к воссоединению с эмигрантской Русской Православной Церковью заграницей, сделавшей это ранее. Однако к лику святых они были причислены в чине стратостерпцев, то есть тех, кто «подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания и смерть от рук политических противников».

Как монарха и политического деятеля, последнего императора Церковь не оценивала и его стратостерпчество как аргумент использоваться не может. Зато поведение в схожих ситуациях других монархов – запросто.

Русский император Николай I в день восстания декабристов 14 декабря 1925 года лично собирал верные войска и натолкнулся на толпу солдат, оказавшихся мятежниками. Из того самого Гренадерского полка, одна из рот которого чуть позже ворвалась во двор Зимнего дворца, чтобы его убить.

«Между тем, видя, что дело становится весьма важным, и не предвидя ещё, чем кончится, послал я Адлерберга (флигель-адъютанта царя) с приказанием шталмейстеру князю Долгорукову приготовить загородные экипажи для матушки и жены и намерен был в крайности выпроводить их с детьми под прикрытием кавалергардов в Царское Село. Сам же, послав за артиллерией, поехал на Дворцовую площадь, дабы обеспечить дворец, куда ведено было следовать прямо обоим сапёрным батальонам — гвардейскому и учебному. Не доехав ещё до дома Главного Штаба, увидел я в совершенном беспорядке со знамёнами без офицеров Лейб-гренадерский полк, идущий толпой. Подъехав к ним, ничего не подозревая, я хотел остановить людей и выстроить; но на мое "Стой!" отвечали мне:

— Мы — за Константина! Я указал им на Сенатскую площадь и сказал:

— Когда так — то вот вам дорога.

И вся сия толпа прошла мимо меня, сквозь все войска, и присоединилась без препятствия к своим одинако заблуждённым товарищам. К щастию, что сие так было, ибо иначе бы началось кровопролитие под окнами дворца, и участь бы наша была более, чем сомнительна. Но подобные рассуждения делаются после; тогда же один Бог меня наставил на сию мысль.

Милосердие Божие оказалось ещё разительнее при сём же случае, когда толпа лейб-гренадер, предводимая офицером Пановым, шла с намерением овладеть дворцом и в случае сопротивления истребить все наше семейство. Они дошли до главных ворот дворца в некотором устройстве, так что комендант почёл их за присланный мною отряд для занятия дворца. Но вдруг Панов, шедший в голове, заметил лейб-гвардии сапёрный батальон, только что успевший прибежать и выстроившийся в колонне на дворе, и, закричав:

— Да это не наши! — начал ворочать входящие отделения кругом и бросился бежать с ними обратно на площадь. Ежели б сапёрный батальон опоздал только несколькими минутами, дворец и всё наше семейство были б в руках мятежников, тогда как занятый происходившим на Сенатской площади и вовсе безызвестный об угрожавшей с тылу оной важнейшей опасности, я бы лишён был всякой возможности сему воспрепятствовать. Из сего видно самым разительным образом, что ни я, ни кто не могли бы дела благополучно кончить, ежели б самому милосердию Божию не угодно было всем править к лучшему».

Надеясь на Бога, Николай, как видите, и сам не плошал. Собрал войска, встретившись с неуправляемой толпой, успешно от неё избавился, после чего, как известно, окружил восставших на Сенатской площади, а потом расстрелял их картечью. Тем самым сохранив трон для сына, внука и непутёвого правнука.

Шведский король Густав III решил застроить надоевших ему членов Риксрода (Государственного Совета) и Риксдага (Парламента), ограничивающих монаршую волю. Верные войска выступили в провинции, однако в Стокгольм не успевали. Двадцатипятилетний король собрал 19 августа 1772 года нескольких верных офицеров, захватил столичный арсенал, затем двинулся к Риксроду, присоединяя по пути всех желающих, и повязал уважаемый Госсовет. На следующее утро подъехал к Риксдагу на белом коне и распустил его. Через 20 лет короля убили, но Швеция до сих пор монархия. Разумеется, конституционная, да и династия после правления сына и брата Густава сменилась, но престиж короны остался.

Византийская императрица Феодора обнаружила, что её муж Юстиниан потрясён мощью бунта охватившего Константинополь 13 января 532 года, и думает: не покинуть ли столицу империи? И заявила, что остаётся.

«Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это не трудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть – прекрасный саван».

Император и его военачальники устыдились, что женщина храбрее их. После чего окружили свыше 30 тысяч повстанцев на ипподром и там их перерезали. Византийская империя тогда достигла вершины могущества, завоевала Северную Африку, Италию и часть Испании, а потом существовала ещё много веков. Юстиниан и Феодора причислены Церковью к лику святых и православные их поминают их 27 ноября.

Скажете, у Николая, Густава и Юстиниана с Феодорой оказалось достаточно верных солдат? У французского короля Луи XVI в Париже имелся лишь небольшой отряд швейцарской гвардии. Тем не менее, этот далеко не самый лучший правитель Франции цеплялся за престол до последнего. Он стравливал вождей революции, пытался устроить военный переворот силами провинциальных войск, спровоцировал войну с Австрией и Пруссией (по существу - с теми же странами, с которыми воевала Россия в Первую мировую), но 21 января 1793 года взошёл на эшафот, оставаясь королём. Тем самым вдохновив многие десятки тысячи монархистов сражаться во имя возвращения династии на трон. Через 21 год после казни в Париже воцарился его брат Луи XVIII.

Английский король Чарльз I, убедившись, что парламент ему не подчиняется, начал гражданскую войну, проиграл, 9 февраля 1649 года положил голову на плаху, но тоже не отрёкся и сохранил престиж короны. Спустя 11 лет его сын Чарльз II вернул отцовский трон и казнил доживших до реставрации убийц отца. Англия до сих пор монархия.

Николай Павлович, Густав, Карл, Людовик и Юстиниан с Феодорой ничуть не похожи друг на друга. Но все они твёрдо верили, что являются государями Божьей милостью и значит, ради сохранения престола могут позволить себе всё. Ну а если уж придётся умереть, то не отрекаясь, ибо отказ от короны – кощунственный отказ от дара Божьего.

А будущий стратостерпец? Узнав, что в Петрограде бунт и власти не справляются, он принял меры. Выдвинулся в Петроград 28 февраля 1917 года из своей ставки в Могилёве. Одновременно туда направились части Иванова. В самом Царском Селе тоже есть надёжные войска (подразделения 1-го Железнодорожного полка, охраняющего царские поезда, и казачьего конвоя императора, несколько лейб-гвардейских батальонов и часть гвардейского морского экипажа). Слово Тихону Шевкунову:

«Царь вовсе не намеревается устроить в Петрограде кровавую мясорубку. Иванову предписано не вводить войска в город. Один лишь слух о прибытии закалённых в боях фронтовиков с артиллерией и пулемётами, должен отрезвить бунтующих резервистов».

Борьба с бунтовщиками с помощью слухов – это прекрасно! Николай I с того света дивится хитроумному правнуку и думает, что бы с ним самим сделали декабристы, подавляй он мятеж распуская сплетни? И ещё недоумевает: почему правнучек не едет с отрядом Иванова или не подчиняет себе какую-то надёжную часть? Почему он берёт с собой лишь сотню солдат железнодорожного полка и казаков конвоя?

«В 3 часа ночи царский поезд прибывает на станцию Малая Вишера. До Царского Села немного — около 200 километров. Но вдруг приходит ещё одно сообщение: промежуточные станции Любань и Тосно захвачены восставшими. В действительности путь был свободен: какие-то пьяные солдаты разгромили в Тосно станционный буфет. Но запаниковала свита. Чтобы не попасть в ловушку, Царя уговаривают направиться в Псков. Там под защитой войск в ставке Северного фронта, можно будет собрать информацию и оценить обстановку».

Свита в панике, как можно ей не подчиниться! Где-то я похожее уже читал… Ну , конечно у Пушкина в «Сказке о царе Салтане»! Там ткачиха, повариха и сватья баба Бабариха трижды надёжу-государя на остров Буян не пущали, и лишь на четвёртый он посмел их ослушаться.

Правда есть разница. В отличие от сказочного царька, у реального Николая судьба державы решается. И он ещё верховный главнокомандующий и военному делу обучен. Но не догадывается никого из сотни находящихся с ним военных послать в Тосно на разведку на конях или дрезине, чтобы проверить: свободен путь или нет.

Ладно, прибыли в Псков. Там главком Северного фронта Михаил Рузский требует от императора назначить главой правительства ответственного перед Думой её председателя Михаила Родзянко и остановить движение отряда Иванова. Ещё не всё потеряно и даже жена из Царского села робко телеграфирует: «Может быть, ты покажешься войскам в Пскове и в других местах и соберёшь их вокруг себя?» По воспоминаниям Рузского Николай предполагает (и его прогноз сбывается!), что ответственное министерство угробит страну.

«Основная мысль государя была, что он для себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает себя не в праве передать всё дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред родине, а завтра умоют руки, «подав с кабинетом в отставку». «Я ответственен перед богом и Россией за все, что случилось и случится» сказал государь «будут ли министры ответственны перед Думой и Государственным Советом – безразлично. Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело, не моя ответственность». Рузский старался доказать Государю, что его мысль ошибочна, что следует принять формулу: «государь царствует, а правительство управляет». Государь говорил, что эта формула ему не понятна, что надо было иначе быть воспитанным, переродиться и опять оттенил, что он лично не держится за власть, но только не может принять решения против своей совести и, сложив с себя ответственность за течение дел перед людьми, не может считать, что он сам не ответственен перед богом. Государь перебирал с необыкновенной ясностью взгляды всех лиц, которые могли бы управлять Россией в ближайшие времена в качестве ответственных перед палатами министров, и высказывал свое убеждение, что общественные деятели, которые несомненно составят первый же кабинет, все люди, совершенно неопытные в деле управления и, получив бремя власти, не сумеют справиться с своей задачей».

Всё понимает, дальнейшее развитие событий верно предсказывает и про свою ответственность перед Богом помнит! Но потом…

«После трёхчасовых уговоров, Николай II всё же соглашается признать Родзянко главой правительства, ответственного перед Думой. Об отречении пока речь не идёт. По требованию Рузского, направляет Иванову, который уже прибыл в Царское Село, телеграмму: никаких мер не предпринимать».

Телеграмма «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут» дошла до Иванова и он подчинился. Хотя уже достиг Царского Села, встретился с императрицей, а до того, на станции Дно, получил наглядное представление о боеспособности мятежных войск.

«Там генерал Иванов застал эшелоны, переполненные восставшими солдатами петроградского гарнизона. К этим солдатам он применил тот свой "отеческий метод" восстановления дисциплины, которым так гордился. Подойдя совсем близко к ним, вооружённый только своей огромной лопатообразной бородой, он заорал во всю силу: "На колени!" Как ни поразительно, приказание это немедленно было исполнено. Солдат разоружили отчасти собственные товарищи, отчасти отряды Георгиевского батальона. Самых строптивых арестовали и посадили в поезд генерала Иванова».

Не всё шло гладко. Где-то эшелоны Иванова задерживали железнодорожники, которым отдавал приказы комиссар Временного исполнительного комитета Госдумы (будущего Временного правительства) инженер-путеец Александр Бубликов. В Луге часть Бородинского полка разоружили революционные солдаты местного гарнизона: эсер (и бывший камер-паж императрицы Александры Фёдоровны!) ротмистр Николай Воронович навёл на эшелон неисправную пушку и блеф удался. ем не менее, войска двигались, и митрополит Тихон сам приводит многочисленные свидетельства участников Февральской революции о страхе, который они испытывали в те дни.

Он не сомневается, что даже небольшой, но боевой и организованный отряд мог легко захватить Таврический дворец, где заседали думцы и срочно создающийся Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Да вот беда: движение этого отряда царь остановил сам. После чего его уже быстро додавили, вынудив отречься. Дальнейшее известно: падение созданного думцами Временного правительства, развал страны и кровавая гражданская война. Одной из жертв которой стал Николай II, захвативший в могилу жену, детей и самых преданных домашних слуг.