Пора убрать «тоталитаризм» из наших школ

В российской базе диссертаций найдётся более 3,5 тыс. кандидатских и докторских работ о тоталитаризме. Историки, философы, социологи и политологи не только помещают слово «тоталитаризм» в заголовок, но и – приводя разные по силе аргументы – находят в теме научную новизну.

В самом популярном школьном учебнике «Обществознание», как говорят мои ученики-девятиклассники – в «зелёной книжке», под редакцией Л. Н. Боголюбова, – тоже рассказывают о политических режимах. В частности, приводят следующие признаки так называемого тоталитаризма: «взаимная слежка и доносы», «единственная партия во главе с вождём», «уничтожение оппозиции», «власть не контролируется обществом», «массовый террор», «устрашение людей». Теория иллюстрируется историей: нацистская Германия, фашистская Италия и реваншистская Северная Корея, где власть желала править твёрдой рукой. Как и власть СССР, которая в 1930-е годы выбрала «тоталитарный способ», потому что стремилась к ускоренной модернизации экономики. Так пишут авторы. Следом, для пущей убедительности, они на миллионную аудиторию рекламируют роман Джорджа Оруэлла «1984» как яркую метафору «тоталитарного режима».

Всё это стало причиной моего саботажа «Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования». Да и среднего тоже. Я раньше мая сдал учебник в библиотеку и попросил учеников больше не приносить его в школу. Дети, кажется, этому обрадовались – ведь рюкзаки полегчали.

Я же задумался: зачем в гуманитарных дисциплинах начали применять термин «тоталитаризм»? Кто его придумал и впустил в российскую науку и образование? Когда в инфовойнах все стороны без конца обвиняют друг друга в фашизме, который – согласно американскому политологу Грегору – является одной из форм тоталитаризма, пора бы нам разобраться с ключевыми словами. Иначе рискуем потерять здравый смысл.

Понятие «тоталитаризм» появилось в 1926 году. Теоретик итальянского фашизма и министр просвещения Италии Джованни Джентиле первый применил этот термин в своих работах. Тогда «тоталитаризм» в политическом языке имел исключительно позитивное значение. «Всё в рамках государства!», – говорил Бенито Муссолини о тоталитарном обществе как корпорации. В это же время нацистские организации подхватили горячее словечко, чтобы украсить им свой образ.

Через три года, начиная с публикации в газете Times, понятие уже применялось и к строю в стране Советов, которая встала на путь международного признания, но отказалась возвращать национализированные иностранные предприятия и долги царской России. Постепенно публицистический термин обрёл наукообразность: его использовали в академических трудах при характеристике режимов фашистского и советского государства (исследователь Сергей Кара-Мурза предлагает термин «советская цивилизация»). К повестке немедленно присоединились такие опальные политики, как сэр Всеволод Волин, социал-демократ Отто Рюле, троцкист Карл Альбрехт, сам Лев Троцкий. «Борьба с фашизмом должна начинаться с борьбы с большевизмом!», – в год Мюнхенского соглашения написал Отто Рюле в американском журнале «Живой марксизм».

В том же 1938 году понятие «тоталитаризм» обрело откровенно негативный образ, потому что Уинстон Черчилль публично назвал режим Гитлера «тоталитарным». Затем, на симпозиуме, организованном Американским философским обществом в 1939 году, академическая среда США дала научную трактовку «тоталитаризму». В одном из докладов его определили как «восстание против всей исторической цивилизации Запада». А в газете The New York Times от 18 сентября 1939 года появилась статья с заголовком: «Гитлеризм – это коричневый коммунизм. Сталинизм – это красный фашизм!». 

Таким образом, накануне Второй мировой войны произошла первая попытка уравнять нацизм и сталинизм, что сейчас запрещено Кодексом РФ об административных правонарушениях, но почему-то допускается делать в российском школьном учебнике и поощряется баллами на вступительных экзаменах в отечественные университеты.

Возможно, я спешу с выводами. Ведь во время Второй мировой Запад и СССР объединились перед лицом общей угрозы. Чтобы побороть вышедшего из-под управления Гитлера, западноевропейская коалиция во главе с США после Сталинграда примирилась с Красной армией. Коммунисты вдруг стали для партнёров бравыми ребятами: например, в 1943 году фильм Леонида Варламова и Ильи Копалина «Разгром немецких войск под Москвой» получил премию американской киноакадемии «Оскар». Как и сегодня, эта награда с первых дней своего существования являлась мягкой силой, продвигающей нарративы политических элит Запада.

Однако спустя три года, когда ещё не закончился Нюрнбергский процесс, началась холодная война. Уинстон Черчилль в Фултонской речи 5 марта 1946 года публично назвал коммунизм и неофашизм тоталитарными системами. «Оскар» и встреча на Эльбе вмиг забылись.

В 1952 году в США на конференции, посвященной феномену «тоталитаризма», был сделан вывод, что «тоталитарным можно назвать закрытое общество, в котором всё – от воспитания детей до выпуска продукции – контролируется из единого центра». Спустя несколько лет Xанна Арендт применила данное определение в книге «Происхождение тоталитаризма», посвятив целую главу уравниванию СССР и фашистской Германии. То же самое сделал в «Тоталитарной диктатуре и автократии» польский советник президента США, автор концепции расширения НАТО на Восток Збигнев Бжезинский.

Так на протяжении почти ста лет понятие «тоталитаризм» поддерживалось в международной повестке. Примечательно, что в России оно широко распространилось в 1990-е, когда востребованной темой стала критика советской системы. Именно в период расцвета «обличительной» литературы и клюквенных фильмов про «кровавую гебню» – только за десять лет! – было написано 20% от числа всех российских диссертаций, рассказывающих о «тоталитарном строе». По Бжезинскому, этот строй обладает следующими чертами: всеобъемлющая идеология; однопартийное государство, обычно, ведомое одним человеком; террористическая полиция; монополия на средства коммуникации; контроль над оборотом оружия; и централизованное управление экономикой.

Интересно, считал ли Бжезинский современную Японию, где главная политическая партия (ЛДП) не меняется полвека, тоталитарной? А каким был политический режим в годы Рузвельта, который взял рычаги управления экономикой в свои руки? Насколько тоталитарна идеология на Западе? Франкфуртская школа, которую нельзя обвинить в любви к СССР, называет страны диктатуры финансового капитала «наиболее изощренной и злокачественной формой тоталитаризма». Это подтверждает, например, главный хирург США Вивек Мурти, который в недавнем докладе доказал, что эпидемия одиночества многих американцев 35-40 лет началась из-за зацикленности людей на зарабатывании денег. А что по поводу контроля за оборотом оружия? Ведь в США есть имущественный (!) ценз на его ношение. Находятся ли американские СМИ под контролем властей? Стоило Такеру Карлсону однажды сказать, что Каховскую ГЭС взорвали украинцы, главные издания тут же обвинили его в нарушении контракта и распространении теории заговора в интернете. Это ли не убийство независимых медиа?

Как видно по этим и многим другим обобщениям, «тоталитаризм» – универсальная, а не специальная дефиниция. Она делает примитивными многофакторные процессы и стирает различия между уникальными явлениями. Понятие «тоталитаризм» уравнивает нацистский и советский режимы, превращая осмысление объёмной истории в лёгкую прогулку с пустым рюкзаком и Джорджем Оруэллом подмышкой.

Пора убрать термин «тоталитаризм» из школьных учебников, как преступный.