Как марксист Сталин развивал производительные силы СССР

КАК МАРКСИСТ СТАЛИН РАЗВИВАЛ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ СССР

Маркс писал, что уровень развития промышленности определяется тем, насколько наука стала производительной силой. Как же Сталин относился к науке, к ученым и специалистам?

Специалисты

1.9.1934 г. Мария Ильинична Ульянова (член ЦКК ВКПб) переслала Сталину письмо А. Г. Ревиса и сопроводила его запиской: «Я очень прошу Вас лично прочесть письмо А. Г. Ревиса, которого я не знаю и который пишет о вещах, требующих весьма тщательного расследования. Только если Вы лично поручите кому-нибудь из авторитетных т.т. расследовать это письмо — можно будет доискаться истины. Поэтому я убедительно прошу Вас самого пробежать это заявление и сделать то, что Вы сочтете необходимым. С рев. прив. М. Ульянова».

Отбывавший свою «десятку» на Соловках Ревис, приговоренный за продажу секретных карт Урала и Кузбасса в издании Главного Геодезического Управления, где тот до ареста работал, рассказывал в письме, что дело сфабриковано и раскрывал технологию его фальсификации. «…само дело я считаю грубой и нелепой ошибкой, какая подлежит обязательному и срочному исправлению».

Это был только 1933 год – довольно вегетарианский период.

Ревиса, на фоне контузии страдающего травматическим психоневрозом, эпилепсией и грудной жабой, не били. С ним поступили так е, как в рассказе Пильняка «Шоколад». Следователь Белогорский внушал Ревису, что его самооговор нужен Родине, что дело о шпионаже в пользу Японии, к которому Ревиса «пристегнули» поможет в переговорах с этой страной. И дурак Ревис поверил.

В письме Ревис воспроизводит прямую речь Белогорского: «Ваша роль в деле микроскопична. Кто не знает, что карт никаких вы не давали и к ним отношения не имели, но вы нужны для дела…. Мы в изоляторах людей, а в особенности таких больных, как вы, не держим, поедете в другой город, будете за наш счет лечиться, работать, а потом, пройдет небольшой срок, и вы вернетесь к семье в Москву. Но все это вас ждет, если дело будет фигурировать в суде и в показательном порядке. Не забывайте, однако, и политической стороны дела. Нам нужно соглашение с Японией, «дело Молгачева» может сыграть в нем определенную роль, и вы точно так же, как и другие участники этого дела, должны нам помочь».

В камеру к Ревису подсадили провокатора, который убедил Ревиса, что Белогорскому можно верить. Убедив Ревиса в необходимости самооговора, следователи выдали ему показания одного из ключевых обвиняемых - его будущего подельника. «Возьмите, заявил мне Белогорский, эти показания, выпишите то, что наиболее существенно для дела (бумагу и записи вы можете отнести в свою камеру, их с вами пропустят), но свои показания составьте таким образом, чтобы они сходились с показаниями Молгачева, но не были бы с них скопированы».

Над своими показаниями Ревис трудился ответственно. «С этих «показаний» я под диктовку Кубицкого (фамилия камерного провокатора) стал писать и «свои» показания. Когда дело дошло до географических карт, то тут произошла некоторая заминка. Дело в том, что ни Кубицкий, ни в особенности я не могли никак придумать, каким образом карты, если они представляют хоть какой- либо секрет и за них можно понести ответственность, могли очутиться у меня, никакого отношения к картам не имевшего». Ревису подсказали: «Напишите, что карты вы нашли на улице, что они у вас лежат больше 10 лет, пишите, что хотите, только не сбивайтесь с начатой вами позиции и не лишайте нас важного звена в деле. Впрочем, вы, кажется, в прошлом году переводили аэросъемку, напишите, что карты вы взяли из брошенных ею в Москве шкафов. Валюты у вас нет и не было, это мы знаем, придется ее у вас искать и не найти, пишите, что тысячу рублей вы получили в советских деньгах».

«Каково же было мое удивление, - пишет Ревис, - и как велико было мое горе, когда 17-го марта я был вызван из больницы, направлен в Северную башню Бутырского изолятора, а оттуда в Пересыльную тюрьму, где мне и было объявлено это жуткое, ничем не заслуженное постановление ОГПУ». 

Ревес заявляет: «Я невиновен. Никаких секретных карт я никогда не имел, их никому не передавал, передавать не мог. Да и вообще, как мне стало только теперь известно…, карты двухверстки и трехверстки…, секретными никогда не считались, а секретных карт Урала и Кузбасса в 1932 г. не было не только в Главном Геодезическом Управлении, но и во всем СССР».

Сталин 11 сентября распорядился, адресуясь к Куйбышеву и Жданову: «Обращаю Ваше внимание на приложенные документы, особенно на записку Ревиса. Возможно, что содержание обоих документов соответствует действительности. Советую: а) поручить комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова проверить сообщенное в документах; б) вскрыть до корней недостатки «следственных приемов» работников быв. ОГПУ; в) освободить невинно пострадавших, если таковые окажутся; г) очистить ОГПУ от носителей специфических «следственных приемов» и наказать последних «не взирая на лица». Дело, по-моему, серьезное и нужно довести его до конца. Привет! И. Сталин»

Сталин пишет в записке о двух делах. Второе - дело Маркевича.

В докладной записке Генпрокурора СССР Руденко и Председателя Комитета госбезопасности при Совмине СССР И. Серова по делу Ревиса и Маркевича от 1957 г. сказано: «Бывший зам. наркома земледелия СССР Маркевич А. М. после осуждения подал жалобу, в которой указывал на то, что органами ОГПУ применяются незаконные методы ведения следствия и что его осудили необоснованно, так как он никаких преступлений не совершал. Эта жалоба 1.9.1934 от бывшего Прокурора СССР Акулова поступила к Сталину». 15.9.1934 Политбюро ЦК ВКПб по делу А. Г. Ревиса и А. М. Маркевича строго секретно постановила: «Поручить комиссии в составе т.т. Кагановича, Куйбышева и Акулова проверить заявления А. Р. и А. М. и представить в ЦК все вытекающие отсюда выводы и предложения. Созыв комиссии за т. Куйбышевым». 4.10.1934 решением Политбюро ЦК ВКПб в состав данной комиссии был дополнительно введен тов. Жданов.

Маркевича и Ревиса этапировали в Москву и вновь опросили.

В октябре 1934 г. Куйбышев набросал тезисы своего доклада на Политбюро ЦК ВКПб: «Проверив документы Ревиса и Маркевича о неправильных методах следствия, практиковавшихся б. ОГПУ, опросив Ревиса (опрашивали по поручению комиссии т.т. Булатов и Назаретян) и Маркевича, — Комиссия Политбюро, выделенная по этому вопросу в составе т.т. Кагановича, Куйбышева, Акулова и Жданова, считает доказанным:

1. Следственными органами ОГПУ практиковалась замена действительного расследования дела и собирания доказательств обвинения уговариванием сознаться вне зависимости от наличия вины со стороны привлеченного к следствию. Это уговаривание сопровождалось подсказом нужных для обвинения показаний и постановкой перед обвиняемым дилеммы: если оговорить себя и других — смягчение наказания, если нет — наказание будет применено как к неразоружившемуся врагу.

Наличие в практике ОГПУ этих недопустимых следственных приемов, ведущих неизбежно к обилию судебных ошибок, подтверждается и известным делом т. Пугачева, а также делом Селявкина.

2. Следственными органами ОГПУ широко применялась так называемая подсада в камеру обвиняемого своих агентов, задачей которых было не выведывание данных, изобличающих обвиняемого (что в некоторых случаях допустимо), а уговаривание сознаться вне зависимости от виновности и застращивание последствиями упорства.

3. Получив сознание и оговор других обвиняемых, следственные органы ОГПУ переставали интересоваться действительными доказательствами обвинения, мирились с противоречиями в показаниях, прекращали выяснение важных для дела обстоятельств.

4. Следственные органы ОГПУ не соблюдали элементарнейших правил следствия: отрицательные для обвинения показания не записывались, очные ставки устраивались формально и в формах, ничего не дающих для выяснения дела, обвиняемым не давались обвиняющие их документы и показания и т.д.

Исходя из всего этого Комиссия ПБ считает необходимым: 1. Искоренение методов. 2. Наказание.

3. Р и М». Записка с тезисами Куйбышева датирована октябрем 1934 года.

В архивных материалах имеется также заявление Маркевича от 7.1.1935 на имя Сталина, в котором он просит, в случае если у членов комиссии осталось какое-либо сомнение в его невиновности, вызвать и допросить его еще раз.

А вот на этом заявлении И. В. Сталиным наложена иная резолюция: «Вернуть в лагерь». В докладной записке Генпрокурора СССР Руденко и Председателя Комитета госбезопасности при Совмине СССР И. Серова по делу Ревиса и Маркевича от 1957 г. сказано: «В 1938 г. по постановлению тройки УНКВД Архангельской области Маркевич, находясь в заключении, был расстрелян.

Белогорский Дмитрий Аркадьевич, главный творец дела о шпионаже в пользу Японии с участием Ревиса, он же Вайсенберг Рахим Абрамович, продолжил службу в центральном аппарате НКВД. В конце 1935 г. Белогорский получил очередное звание капитана госбезопасности. В мае 1935 г. его повысили в должности до сотрудника для особых поручений при начальнике ЭКО ГУГБ НКВД. В 1937-м входил в состав группы Миронова по зачистке УНКВД и «выявления и разгрома шпионско-вредительских троцкистских и иных групп на ж.д. … и в армии» в Дальневосточном крае.

В докладной записке Генпрокурора СССР Руденко и Председателя Комитета госбезопасности при Совмине СССР И. Серова по делу Ревиса и Маркевича от 1957 г. также сказано, что к расследованию дела о «политическом центре» контрреволюционного заговора в сельском хозяйстве, фигурантом которого был Маркевич, причастны сотрудники ОГПУ-НКВД СССР: Миронов, Минаев, Апресян, Бриль. Лев Григорьевич Миронов остался на должности начальника ЭКО НКВД и 26.11.1935 вырос в звании до комиссара государственной безопасности 2 ранга. Продолжили расти в звании и должности и другие, названные в записке сотрудники НКВД. А вот Акулов – первый прокурор СССР, в марте 1935 г. передал свой пост своему бывшему заму, Андрею Януарьевичу Вышинскому, перейдя на работу в Президиум ЦИК СССР. К стенке Акулова его бывший зам, заметая следы, поставит 30.10.1937.

Вопрос: а как же «Проверить…», «Вскрыть…», «Освободить…», «Наказать…», «Привет! И. Сталин»?

Руденко с Серовым в 1957-м в своей записке соединили в причинно-следственную связь убийство Кирова и резолюцию Сталина на заявлении Маркевича: «Вернуть в лагерь».

Согласиться с такой версией – значит признать, что 1.9.1934 секретарь ЦК ВКПб был нормальным человеком, а к рождеству 1935-го стал законченной скотиной, и что это перерождение произошло вследствие перенесенного стресса, вызванного смертью Кирова, или, может быть, получившей хождение в народе частушки: «Ой, огурчики-помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике!»

Более вероятно другое объяснение.

Параллельно описанным выше событиям разворачивалась финальная сцена другого триллера, кульминацией которой стал арест влиятельнейших в партии большевиков-ленинцев во главе с Каменевым и Зиновьевым. Мария Ильинична Ульянова, хоть и не участвовала в борьбе за власть, но была с многолетними соратниками Ленина в близких и доверительных отношениях.

В качестве иллюстрации этого тезиса - занимательный эпизод.

Чтобы Ильич чего-нибудь не накосячил перед смертью, прозорливый Сталин организовал резолюцию пленума ЦК РКПб: «На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками, так и переписки».

Ленин время от времени нарушал установленный этой резолюцией режим изоляции, надиктовывая Крупской письма в адрес своих соратников. Сталин это пресек.

Сестра Ленина, Мария Ильинична, в своих записках вспоминала о реакции Крупской на разговор со Сталиным. «Она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и т. д.»

В этот конфликт, который Сталин не без труда и репутационных издержек погасил, были втянуты: сам Ильич, Каменев, Зиновьев и Мария Ильинична.

1.9.1934, когда она ходатайствовала перед Сталиным за Ревуса, а прокурор Акулов переправил ему жалобу Маркевича, оппозиционеры были еще на свободе.

Сталин разыграл спектакль, чтобы предстать демократичным и справедливым.

Лев Григорьевич Миронов (Каган) – сочинитель дела о «политическом центре» контрреволюционного заговора в сельском хозяйстве, фигурантом которого, напомню, проходил Маркевич, станет одним из главных сценаристов «дела троцкистско-зиновьевского центра».

Большевики-ленинцы признаются, что: «… в соответствии с директивой Л. Д. Троцкого организовали объединённый троцкистско-зиновьевский террористический центр для совершения убийства руководителей ВКПб и Советского правительства; подготовили и осуществили 1.12.1934 через ленинградскую подпольную террористическую группу злодейское убийство Кирова; создали ряд террористических групп, готовивших убийство И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова, А. А. Жданова, Л. М. Кагановича, Г. К. Орджоникидзе, С. В. Косиора, П. П. Постышева. Привет! Сталин».

Признанное членами Политбюро ЦК ВКПб во главе с Куйбышевым сфальсифицированным дело "Маркевича" войдет в 1940-м эпизодом другого дела, главным обвиняемым по которому станет академик Вавилов. Справка на Вавилова Николая Ивановича 1940 г.: «Арестованный в том же 1933 г. проф. Сизов, передавая информацию, дававшуюся ему руководителями к.-р. организации в ветеринарии Белицером и Ционом о руководящей роли Вавилова в организации показал следующее: «Во главе организации стоит т. н. политический центр, структура которого сводится к об’единению 6 автономных центров: агрономического, животноводческого, ветеринарного, промышленного, военного и диверсионно-повстанческого. Во главе каждого центра стоит определенное лицо: председатель акад. Вавилов, руководитель агрономического центра — акад. Тулайков, животноводческого—проф. Лискун, ветеринарного — проф. Тартаковский, диверсионно-повстанческого зам. НПЗ СССР — Маркевич. В состав политцентра входил также замнарком совхозов СССР — Вольф».

Ученые

Против теории Гильберта-Эйнштейна выступала группа механицистов (А.К. Тимирязев, сын известного ученого, Н.П. Кастерин и др.). Затем - сталинисты» М.Б. Митин, П.Ф. Юдин, А.А. Максимов и др. Иные  не признавали открытий в ядерной физике. В защиту теории относительности выступали А. Ф. Иоффе, Я. И. Френкель, Л. И. Мандельштам, И. Е. Тамм, В. А. Фок и др.

Противники теории относительности заявляли, что якобы в теории содержится махизм. Т.е. субъективно-идеалистическое направление в философии и методологии науки, раскритикованное Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм». В книге речь идет об абсолютной и относительной истинах, а теория Эйнштейна, по мнению господ Тимирязева, Митина и др., якобы делала кивок в сторону релятивизма, относительности истины. На самом деле Гильберт и Эйнштейн указали на недопустимость абсолютизации систем отсчета.

Игорь Евгеньевич Тамм, будущий Нобелевский лауреат, еще в 1933 году подверг критике «представителей марксистской философии», которые критиковали теорию относительности, абсолютно не зная современного положения науки:

«Товарищи философы в своих ответственных выступлениях нередко обнаруживают такую степень научной безграмотности, даже не в области новейших достижений науки, а в области элементарных ее основ, за которую не поздоровилось бы рядовому вузовцу. Свое незнание и непонимание многие философы маскируют пышным, но бессодержательным пустословием, только затемняющим суть вопросов».

В результате накануне войны, когда в Германии и других странах уже велись активные работы по созданию атомного оружия, в СССР еще продолжались бесплодные дискуссии. Они не только не прекратились, но с новой силой развернулись в 1949-м - как раз тогда, когда в СССР было произведено первое испытание советской атомной бомбы.

В это самое время в АН СССР шло активное разоблачение «физического идеализма» (под которым понималась теория относительности) в научных трудах академика Леонида Исааковича Мандельштама.

Мандельштам в стенах Физического института АН СССР (ФИАНа) трудился с 1934 г., с момента его основания, являлся научным руководителем двух лабораторий — оптической и колебаний. В 1944-м он скончался. Его лекции по теории относительности были подготовлены к опубликованию в 5-м томе «Полного собрания трудов». Но в 1949-м, когда тираж уже был отпечатан, появились подозрения, что в этих лекциях что-то не так, не все соответствует требованиям времени. К тому же, разворачивалась борьба с "космополитизмом". На собрании сотрудников ФИАНа с докладом выступил член-корреспондент АН СССР Б.М. Вул, после чего «идеализм» Мандельштама многие стали подвергать резкой критике, а весь тираж 5-го тома был пущен под нож.

Книгу спас Президент АН СССР С.И. Вавилов. В новой редакции «проблему» сняли с помощью примечаний и комментариев (вроде таких, что под термином «материя» Мандельштам понимал только вещество, а не поле). Книга, наконец, увидела свет. Но противники не успокоились. В начале 1952 года борьба обострилась после выступления на методологическом семинаре члена-корреспондента АН СССР Александра Даниловича Александрова.

В ФИАНе была создана специальная комиссия для «детального ознакомления с освещением методологических вопросов в трудах акад. Л.И. Мандельштама». В этом же году вышел научный сборник, в котором философ И.В. Кузнецов представил Мандельштама пропагандистом «эйнштейнианских идеалистических воззрений на пространство, время, законы природы, сущность физической науки» и утверждал, что Мандельштам, «слепо следует за Эйнштейном». А в газете «Красный флот» математик А.А. Максимов написал статью о том, что «теория относительности Эйнштейна, несомненно пропагандирует антинаучные воззрения». Соответственно, его гнев обрушился и на «одного из самых видных пропагандистов воззрений Эйнштейна академика Л.И.Мандельштама», целью которого «является обработка голов доверчивых потребителей наукообразной болтовней».

В ноябре 1952 г. «проблема» вновь всплыла в докладе философа А.Д. Александрова. Он, в частности, усмотрел «субъективный идеализм» в курсе физики, написанного под редакцией другого академика Николая Дмитриевича Папалекси, ближайшего ученика и соратника Мандельштама, к тому времени тоже покойного.

Основная политическая ошибка, по мнению Александрова, заключалась в том, что в этом курсе вообще не упоминались «Ленин и Энгельс, которые писали о физике важные вещи».

На этот раз терпение лопнуло у сторонников теории относительности - академиков И.Е. Тамма, Л.А. Арцимовича, И.К. Кикоина, Л.Д. Ландау и др. В декабре 1952 года они написали письмо Л.П. Берия, возглавлявшего тогда «атомный проект»:

«Мы обращаемся к Вам в связи с ненормальным положением, создавшимся в советской физике. Это положение является результатом ошибочной и вредной для интересов советской науки позиции, которую заняли некоторые из наших философов, выступающих по вопросам философии физики.

… не утруждая себя изучением элементарных основ физики и сохраняя в этой области полное невежество, сочли своей главной задачей философское "опровержение" важнейших завоеваний современной физики. Основной атаке со стороны этой группы философов подвергается теория относительности и квантовая теория, лежащие в основе всей современной физики и представляющие собой теоретическую базу электронной и атомной техники…»

«Дискуссия» не прекратилась. 9.2.1953, через год после своего создания, комиссия ФИАН представила на обсуждение ученых свое заключение. Во вступительном слове директор ФИАНа академик Д.В. Скобельцын назвал методологические взгляды академика Мандельштама «идеологической агрессией».

Выводы комиссии поддержали не все. И все же 6.4.1953 проект решения был вновь вынесен на ученый совет и утвержден (из 12 членов совета несогласие выразил лишь один - академик Григорий Самуилович Ландсберг). В решении утверждалось, что Л.И. Мандельштам допустил в своих трудах ряд философских ошибок субъективно-идеалистического характера», которые повторяют и его ученики. И все же смерть и похороны   Сталина постепенно свели на нет, а затем и похоронили эту многолетнюю идеологическую, а не научную кампанию.

(См. «Под знаменем марксизма», 1933, №5; Философские вопросы совр. физики М.: Изд. АН СССР. 1952. С.64; Максимов А.А. Против реакционного эйнштейнианства в физике. Красный флот. 14.6.1952).

Разумеется, поле является такой же материей, как и вещество, те, кто делал поправки к книге Мандельштама, как раз становятся на позиции позднего Эйнштейна.

Разумеется, системы отсчета относительны, специальная теория относительности Лоренца-Пуанкаре-Эйнштейна доказана экспериментально, как бы ни верещали обратное безграмотные антисемиты.

Разумеется, общая теория относительности не является идеалистической, она подтверждена экспериментально. Идеалистической является ее трактовка.

Изначально Эйнштейн считал гравитационное поле физическим. Позже он отказался от той трактовки и стал отождествлять гравитацию с геометрией пространства-времени. То есть: форму объявил материальной, отождестви ее с содержанием. Тогда как в уравнениях Гильберта-Эйнштейна – сплошь диалектика, обратное влияния формы на содержание, как говорил Гегель – форма тоже содержательна. Тот же Ландау включает энергию гравитационного поля в тензор энергии-импульса, т.е. считает ее не геометрией (в левой части уравнения), а физическим тензорным полем. Эйнштейн же в лагранжиан включает только метрический тензор.

Сталин же не просто поощрял бесплодную и безграмотную дискуссию, он в марксизме-ленинизме был примитивным начетчиком, декламатором, попугаем, а в физике вообще ни черта не смыслил. И в биологии тоже. Потому он и уничтожал ученых-генетиков, специалистов в области квантовой механики (физик Румер был вынужден уехать на юг, где несколько лет работал банщиком), микробиологов, астрономов и др. Всего «марксистом» Сталиным было уничтожено свыше 40 тыс. ведущих ученых страны.

Собирал, исправлял и дополнял Борис Ихлов, 25.12.2023