Книжные дети

                              Фото Gioele Fazzeri из Unsplash

"Мы искали повода проявить себя, 

мы жаждали приключений. 

Война на Украине утолила эту жажду сполна".

Из военкорского.

Мы раньше точно знали: если нужные книжки читать, то всегда будешь вместе с такими, как ты, на правильной стороне мира, на стороне добра и справедливости, и никогда во лжи, никогда в подлости и предательстве. Нужные книжки нас – книжных детей – удержат, потому там такие слова волшебные, магические. С другими детьми, некнижными, всякое может случиться, но не с нами, кто узнавал друг друга по этим словам: 

"Кто хочет жить, кто весел, кто не тля –

Готовьте ваши руки к рукопашной!

А крысы пусть уходят с корабля…"

Да-да, пусть уходят, на нашем корабле им места нет. Только где взять вражеский корабль, чтобы сойтись ним в схватке бесшабашной? На деле в жизни нашей было как-то так вот:

 "Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф".

Жизнь вместо битв окружала нас заунывной повседневностью и развлекала пакостями: невеликими, но разнообразными. Понятно, что из нее мы убегали в книжки: 

"И сосало под ложечкой сладко от фраз,

И кружил наши головы запах борьбы,

Со страниц пожелтевших слетая на нас".

Там, в выдуманном прошлом, была настоящая большая судьба, там был рядом друг, а перед тобою враг, враг, с которым ты скрестил свой меч до смерти или победы. Нет, разумеется, победы, потому в наших играх потом мы всегда побеждали врагов:

"Смерть на копьях сидела, утробно урча,

В грязь валились враги, о пощаде крича,

Победившим сдаваясь на милость".

Смерть в наших играх была всегда на концах наших копий и лезвиях наших мечей, и всегда была наша милость к поверженным врагам, если бились они честно, а не подло из-за угла. По ту сторону кровавых битв и испытаний ждала нас "страна  Любви – великая страна". Мы этой неземной, невиданной в мире любви, несомненно, заслужили своей дерзостью, верностью и отвагой. 

И что могла обещать нам жизнь по ту сторону наших книжных мечтательных игр? – Ничего, лишь неприметность, невзрачность, серость того, что и жизнью назвать нельзя, но эдаким скольжением в сторону смерти. В невнятном скольжении вокруг нас были не друзья и враги, а чужие люди, которые вовсе нас не замечали, им до нас не было никакого дела. Да, были и друзья и враги, но их было совсем немного, так что они постепенно терялись, растворялись в толпах чужих людей.

Неприметность наша была для нас невыносимым наказанием, она оскорбляла нас, и пусть тогда, если не восторгаются нами, то ненавидят или боятся, но не смеют нас не замечать. 

Однако в игры, "в грёзы нельзя насовсем убежать: краткий век у забав", значит, единственный выход – это жизнь превратить в игру, чтобы в полном праве "ладони у мертвых разжать и оружье принять из натруженных рук", и узнать про себя и другим показать:

"Испытай, кто ты – трус

Иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы".

Только эдакий кунштюк – жизнь большую превратить в игру – книжным мальчикам не по силам, однако тут государство пришло на помощь со своим вселенским перфомансом "Киев за три дня", распахнув тем самым дверь в настоящую войну, какая есть огромное поле для смертельной игры. Игры простой и понятной, где, как в книжках, должен быть рядом друг, напротив тебя враг, и на роли героя ты всегда сам. 

Так должно, но война слишком большое дело, чтоб поместиться в игру, потому что в ней погибают не столько друзья и враги, а чужие, те, кто совсем ни при чем и играть в смертные игры вовсе не собирались, однако они ежечасно и ежеминутно уходят в смерть, в эту самую вечность, с которой мы играли в бесстрашие: 

"Уйти бы молодым, с бравадой, 

С веселой песней на губах, 

И вечность подарить себе в награду, 

Уйти, и раскидать все вещи впопыхах".

Играли, будучи уверенными, что к нам она долго не станет прикасаться, ибо герои, если и погибают, то в самом конце книжки. 

Только для смерти все одинаково чужие и одинаково свои, она книжек не читает, про справедливость, честь, добро и зло не знает, она, как чушка, пожирает всех, до кого дотянется. Война – ее посланник на земле, она здесь для того, чтобы создать ад живым, чтоб смерть им стала избавлением казаться. Война, начавшись, останавливаться не любит, поэтому любит романтиков, книжных детей, тех, кто видит ее сквозь страницы, где прошлое шепчет о славных "походах, боях и победах", где "путь прорубают отцовским мечом" герои, которым все нипочем. И она страшится, что они поднимут вдруг головы свои от книг, оглянутся и увидят просто войну, которая ад, войну, шагающую по земле рука об руку со смертью, со смертью, жаждущей всего человечества. Потому что это именно они одевают войну в блестящие латы и пестрыми перьями украшают, без них она обретает свой естественный серый цвет, цвет и облик гигантской прожорливой крысы. 

Чтобы увидеть войну такой вот и захотеть остановиться, надо старые книжки захлопнуть, пусть даже самые когда-то нужные, потому что крыса эта прошлое сгрызла. Оно вновь, возможно, появится, и нужные книжки воскреснут, но только после, после того, как крыса будет загнана людьми в подземелье, в подвал с тяжелыми замками и неусыпной стражей. 

P.S. Это все касательно россиян, потому у украинцев своя война, своя жизнь и смерть.