Идеологическая диверсия 1922 года против русского народа

31 августа 1922 года в газете «Правда» была опубликована небольшая агитационно-пропагандистская статья под названием «Первое предостережение». Историки привычно ее связывают только с высылкой интеллигенции советской властью за границу и в северные регионы страны.

Однако все далеко не так просто. Тогда термин «информационная война» еще не был в ходу, но все указывает на то, что данный текст явился одной из ее вех.

События столетней давности освещены учеными и публицистами достаточно хорошо. И мы знаем, что выбрасывание несогласных с политикой Ленина-Троцкого за рубежи РСФСР началось задолго до августа 1922 года и не закончилась «философским пароходом».

Побудительных поводов для расправы над интеллигенцией имелось несколько.

Во-первых, в 1921 году в России разразился страшный голод, который затронул не только Поволжье, хотя в основном говорят только о нем. Этот голод советская власть использовала для усиления террора против инакомыслящих и ограбления Русской Церкви. И это оказалось, как ни странно, серьезным идеологическим провалом партии большевиков. Церковь, несмотря на репрессии, получила поддержку у большинства населения, а большевистские революционные лозунги оказались несостоятельными.

В-вторых, деятельность Помгола показала, что советская власть просто не умеет сотрудничать с теми, кто имеет мозги, непромытые «пролетарской» идеологией.

В-третьих, вынужденный переход к НЭПу и отказ от провалившейся политики «военного коммунизма» требовали завинчивание идеологических гаек, так как из рук временно выпускались экономические вожжи. А защищали свою идеологию большевики достаточно примитивно, ибо настоящих мыслителей среди них не имелось вообще. Восхищаться же унылыми и убогими трудами Ленина невозможно, так как они написаны на чисто пропагандистском уровне и для тех, кто получил поверхностное образование. Здравая крестьянская смекалка и добротное образование интеллигента – главные естественные враги марксизма-ленинизма.

Из России были выкинуты серьезные философы (дабы можно было врать без всякой критики), а заодно и врачи, и агрономы, и инженеры, и студенты, и писатели. Но гораздо худшая участь ожидала тех, кого отправили в северную ссылку. С ними советская власть расправилась несколько позднее, уже в 30-е годы.

Но вернемся к статье в «Правде». Если ее изучать только в контексте публикаций советской прессы, то этого явно будет недостаточно. Для понимания того, а зачем, собственно, и печатались такие материалы, надо обратить взгляд за границу.

Максим Горький, имевший прямое отношение к Помголу, в Европу отъехал сам 16 октября 1921 года. Об эмиграции и речи не велось. Обоснованием было официально объявлено лечение по настоянию Ленина.

По сути, вряд ли есть необходимость с этим спорить. Хотя Горький и вращался в самых разных эмигрантских кругах, но он постоянно находился под присмотром советских разведывательных органов.

В 1922 году Максим Горький написал откровенно русофобскую статью «О русском крестьянстве», которая явно согласовалась с публикациями в советской прессе и с «Первым предостережением» тоже. Разброс в датах публикаций не велик.

В «Первом предостережение» изрекалось буквально следующее: По постановлению Государственного Политического Управления (ГПУ), наиболее активные контрреволюционные элементы из среды профессуры, врачей, агрономов, литераторов высылаются частью в северные губернии России, частью заграницу. Если этим господам не правится в Советской России, − пусть они наслаждаются всеми благами буржуазной свободы за ее пределами. Советская власть обнаруживала слишком много терпения по отношению к этим элементам, надеясь, что они поймут бессмысленность своих надежд о возвращении к прошлому. Она предоставляла им полную возможность работать для дела восстановления нашего хозяйства и для действительно научной работы. Но кадетствующие и эсерствующие элементы не пожелали пойти по этой дороге. И этим самым они выставили свои кандидатуры на заграничную командировку…

Приятые Советской властью меры предосторожности будут, несомненно, с горячим сочувствием встречены со стороны русских рабочих и крестьян, которые с нетерпением ждали, когда, наконец, эти идеологи врангелевщины и колчаковщины будут выброшены с территории РСФСР.

Среди высылаемых почти нет крупных научных имен. В большинстве это − политиканствующие элементы профессуры, которые гораздо больше известны своей принадлежностью к кадетской партии, чем своими научными заслугами. Но и эта высылка должна лишний раз напомнить рабочим и крестьянам, как мало еще у них своей собственной интеллигенции и как много еще предстоит сделать пробудившимся к сознательной жизни массам для создания своей собственной культуры, своих ученых, своих профессоров, врачей, агрономов я специалистов всякого рода. Эта работа по привлечению широких масс к науке уже началась, и она будет продолжался».

Получается, что «Правда» объясняет ненужность высылаемых России и народу. Мол, сами рабочие и крестьяне ждали, когда всех «непролетарских» интеллигентов выпрут за пределы государства. Таким образом, статья ставит в заслугу массам изгнание лучших умов из страны, которые, конечно же, объявлены ничтожествами.

И действительно, куда уж Питириму Сорокину – одному из основателей современной социологии, Владимиру Зворыкину – инженеру-механику, наследнику дела Н. Е. Жуковского, Всеволоду Ясинскому – конструктору паровых турбин и т. д. до Владимира Ильича Ульянова-Ленина, который в социологии плавал как топор, а реального народного хозяйства не знал совсем!

Схема высылки напоминает поговорку: «Пчел выгнали, а трутни остались!»

И запомним, что активной действующей силой в статье выставлен русский народ, именно ему не нужны изгнанники.

А что там писал Горький? У него имеются весьма интересные строки: «В русском крестьянине как бы еще не изжит инстинкт кочевника, он смотрит на труд пахаря − как на проклятие Божие, и болеет «охотой к перемене мест». У него почти отсутствует − во всяком случае, очень слабо развито − боевое желание укрепиться на избранной точке и влиять на окружающую среду в своих интересах, если же он решается на это − его ждет тяжелая и бесплодная борьба. Тех, кто пытается внести в жизнь деревни нечто от себя, новое, − деревня встречает недоверием, враждой и быстро выжимает или выбрасывает из своей среды. Но чаще случается так, что новаторы, столкнувшись с неодолимым консерватизмом деревни, сами уходят из нее…

Человек Запада еще в раннем детстве, только что встав на задние лапы, видит всюду вокруг себя монументальные результаты труда его предков…

Земля − в руках человека и человек действительно владыка ее. Это впечатление всасывается ребенком Запада и воспитывает в нем сознание ценности человека, уважение к его труду и чувство своей личной значительности, как наследника чудес труда и творчества предков.

Такие мысли, такие чувства и оценки не могут возникнуть в душе русского крестьянина. Безграничная плоскость, на которой тесно сгрудились деревянные, крытые соломой деревни, имеет ядовитое свойство опустошать человека, высасывать его желания».

Вот так вот, по Горькому выходит, что русская интеллигенция и не нужна русскому народу, который не умеет ценить творчество и, вообще, из-за природы уподобился скоту в отличие от «великого» западного человека.

Если соединить мысли из текстов Горького и «Правды», то русскому обществу даже противопоказаны личности, выброшенные большевиками из России. Пусть Питирим Сорокин учит социологии американцам, русские инженеры возводят мосты в Латинской Америке, а русские философы разбираются в проблемах бытия где-то в аудиториях Парижа, Лондона и Праги. А сам народ, оставшись и без социологии, и без философии, и без мостов, пусть марширует под барабанный бой и звуки горна в светлое коммунистическое будущее за колючей проволокой.

Автор из «Правды» пишет про одно, Максим Горький вроде бы про другое, а сошлись они чудесным образом вместе. Диверсия удалась.

Грани русофобии, однако. А коммунист, он и в России, и в Европе, и в Африке – всегда русофоб.

Автор: Александр Гончаров