Шокирующее интервью: ПТУ в СССР глазами очевидца

В журнале «Грани» за 1984 год было опубликовано интервью с мастером производственного обучения в ленинградском профессионально-техническом училище Львом Коротким, в котором он рассказывает о ПТУ.

— Расскажите, пожалуйста, как выглядит ваше училище. Отличается ли оно чем-нибудь от других ПТУ в Советском Союзе?
— Думаю, что ПТУ №112 (Ленинград, улица Ушинского) мало чем отличается от 200 других ПТУ Ленинграда и Ленинградской области, да и от тысяч других ПТУ, входящих в систему Комитета по профессиональному обучению при Совете министров СССР. Назначение всех этих ПТУ — готовить рабочих для советской промышленности и транспорта. Наше ПТУ №112 готовит ремонтных рабочих для троллейбусных и трамвайных парков — слесарей, специалистов по ремонту электрооборудования и радиотехники. Большинство наших учащихся окончили восемь классов средней школы. Но есть и десятиклассники, которые могут получить профессию водителя трамвая и троллейбуса.


Ленинград, ПТУ №90, типовой проект пту+общежитие

Внешне наше училище выглядит, как и другие: типовая девятиэтажная башня служит общежитием для 600 молодых людей и девушек. Рядом опять-таки типовой корпус для занятий и технического обучения. Так как в Ленинграде не хватало рабочих, — их не хватает, кстати сказать, по всей стране, — Романов задумал разрешить эту проблему одним ударом: загнать в ПТУ всю молодежь, заканчивающую ленинградские школы. На молодых людей было оказано сильное давление. Восьмиклассникам с посредственными отметками в табеле закрывали путь в девятый класс, десятиклассникам препятствовали поступать в институты. Кое-кого удалось таким образом в ПТУ загнать, но в целом план Романова провалился: горожане — и дети, и родители, — всячески уклонялись от рабочей профессии. В московских верхах, однако, идея ленинградского босса понравилась: по всей стране начали строить типовые здания ПТУ вроде нашего.


Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Васильевич Романов.

— Вы говорите, что горожане идут в ПТУ неохотно. Кто же тогда те 600 человек, которые учатся в ПТУ №112? Что побудило их стать рабочими?
— Набор в ПТУ — труднейшая проблема для администрации. В большинстве училищ страны каждый год — недобор. Наш директор, зная, что ленинградцы к нему учиться не пойдут, рассылает десятки объявлений по районным газетам самых глухих окраин страны. В результате к нам съезжаются мальчики и девочки со всего Союза, включая Камчатку и Дальний Восток. Этих 15-16-летних юнцов, прежде всего, притягивает возможность жить в городе. В деревнях и рабочих поселках жизнь скучна, безрадостна, бесперспективна. Многие хотели бы поехать в Москву, но доступ туда ограничен. Вот и валят в Ленинград. Возможность заниматься трамваями и троллейбусами тоже кажется провинциалам делом престижным. Но, в общем-то, приезжают они к нам в надежде получить профессию, которая откроет им путь к городской жизни.

— Как же эти деревенские относятся к своей будущей профессии, к профессии рабочего?
— Прежде всего, отмечу, что ребята, приезжающие из деревни, работают, как правило, лучше горожан. Но вот эти ребята приходят в трамвайный парк и видят, как в рабочие часы пожилой слесарь валяется пьяный в канаве, а другие рабочие проходят мимо, как будто ничего особенного не произошло. Мальчики видят, как водитель троллейбуса, у которого случилась поломка мотора, вынужден «угощать» бригаду ремонтников, ставить им несколько бутылок водки; без угощения ремонтники не желают приступать к работе. Учащийся становится свидетелем того, как подвыпивший рабочий кидается на мастера с молотком. Дальше — больше. Мальчишки приходят в парк на практику, и старшие рабочие посылают их в магазин за водкой…

— А что можно сказать о культуре и общеобразовательной подготовке будущих рабочих?
— К сожалению, ничего хорошего. К нам едут наименее способные, те, кто не надеются поступить в техникум и тем более в институт. Даже в своих деревенских школах, где требования значительно ниже, чем в школе городской, они почти все учились на тройки и двойки. Новоприезжие элементарно не знают ни географии, ни истории своей страны. Спросишь: «В каком году произошла Октябрьская революция?» Не знают. На вопрос: «Как называется столица Чили?» отвечают: «Пиночет». Не знают даже, кто против кого воевал во Второй мировой войне. Случается, эти приезжие из дальних краёв привозят с собой справку от врача о пребывании в психиатрической больнице. Очевидно, и родители, и врачи полагают, что быть рабочим — это уж такое низкое положение, что тут никакого ума не надо. С рабочего человека — какой спрос?..

— Как и чему учат в ПТУ? Считаете ли вы, что подготовка рабочих в СССР ведётся правильно?
— Я думаю, что в принципе приучать человека к рабочей профессии надо с детства. Кстати, учебные заведения вроде наших ПТУ есть и в Европе — в Швеции, в Западной Германии. Но только на Западе молодых людей с первого дня начинают учить будущей специальности, тому, что им понадобится потом в цехе. А в наших ПТУ три четверти времени тратится на общеобразовательные предметы. Учим мы ребят три года. В первый год своей будущей профессией они занимаются всего один день из шести в неделю. На второй год — два дня в неделю. И только на третий год подготовке к будущей профессии уделяется половина учебного времени. Остальное — уроки литературы, истории, математики и, конечно, политические предметы, на которые в третьем году отведено 90 часов. И лишь в последние три месяца (из трёх лет!) перед выпускными экзаменами учащийся полностью занят практикой и работает в цехе. В результате рабочего в СССР готовят в два раза дольше, чем в Европе, а качество его, по сравнению с выпускниками западных профессиональных училищ, в несколько раз хуже.

Хотя преподаватели литературы и истории в ПТУ люди вполне грамотные, они за три года не успевают сколько-нибудь серьёзно поднять общеобразовательный уровень деревенских мальчиков и девочек. У приезжих нет навыка серьёзно заниматься, а в ПТУ не задают домашних заданий. У них нет обыкновения читать книги, и наша библиотека всегда пустует. Они даже не берут в класс учебники, не заводят тетрадей для записей. И учитель не может проявить строгость, потому что дирекция ПТУ не позволяет ему ставить учащимся неудовлетворительные отметки. Все оценки должны быть только хорошие и отличные. Таково неписаное правило не только нашего, но, я думаю, и всех ПТУ в стране. Эта ложь всех устраивает — от директора ПТУ до председателя Комитета (министра) по профессиональному образованию. Мальчишек такой «порядок» тоже устраивает, можно ничего не делать и не отвечать за свое разгильдяйство. По этому поводу наши учителя сложили горькую шутку: «Если парень не пропустил уроки пришел в класс — ставь ему сразу три, если он открыл рот для ответа, то заслуживает четвёрки, а если еще и сказал хоть что-то, то пятёрка ему обеспечена». В результате такого «обучения» наши мальчики и девочки после трёх лет в ПТУ остаются почти на том же уровне развития и образования, с которого они начали ученье. Девочки, правда, занимаются несколько лучше, но в целом — серых мы принимаем, серых и выпускаем.



— А как идет обучение профессиональное?
— Программа технического обучения в ПТУ составлена неплохо. И мастера, насколько я знаю, чаще всего люди квалифицированные. Мешает же подготовке будущего рабочего прежде всего недостаток времени на обучение и убожество наших мастерских. Стоят старые верстаки, никуда не годные, поломанные тиски, один-два сверлильных станка — вот и всё наше оборудование. Говорят, правда, что в ПТУ, где готовят станочников — токарей и фрезеровщиков, — оборудование получше. Но бедность технического оборудования ощущается почти везде. Жалеет государство денег и на мастеров: учебные группы слишком велики — 27-30 человек. Как ни старайся, а уделить каждому достаточно времени не удаётся. Когда начинается производственная практика, эти три десятка парней разъезжаются по одиннадцати паркам города. По программе (и это совершенно верно) мастер должен на рабочем месте показать ученику, как работать, как наилучшим образом выполнить задание. Но я могу за день объехать не больше двух-трех мест, где работают мои ученики. Так что в лучшем случае во время практики я вижу каждого из них раз в неделю. Разве это обучение? Нет ничего удивительного, что, когда парень из ПТУ приходит на производство, он мало что умеет и в цеху его приходится учить заново. Вот и ходит в Советском Союзе такой грустный, хотя и вполне справедливый анекдот: «У Армянского радио спрашивают, к какому министерству относятся профтехучилища. Радио отвечает: «К министерству деревообрабатывающей промышленности. Принимают дубов, выпускают липу».

— Вы упомянули о трёх месяцах преддипломной практики, когда учащиеся ПТУ почти полностью переходят на положение рабочего. В это время они, вероятно, получают зарплату. Надо полагать, эти первые заработанные профессиональным трудом деньги должны побуждать молодого рабочего совершенствовать себя как профессионала. Не так ли?
— Так должно бы быть, если бы им платили по совести, а не грабили бы их. Во время практики наши мальчики работают наравне с рабочими пятого разряда; стоят у станка по 8 часов, а получают (по закону!) ничтожную часть своего заработка.

К примеру, выточить какую-то деталь из металла стоит, по расценкам, два рубля, а мальчишке за этот труд платят 10 копеек. Но он и этого в конце концов не получает. Училище отнимает две трети его заработка, так что при расчете за ту же работу, за которую рабочий пятого разряда получит два рубля, наш ученик получит… три копейки. Хорошо ещё, если после месяца работы учащийся получит на руки 15 рублей. Не очень-то вдохновишься от того, что твой рабочий день оценивают в 60 копеек… Такой грабеж лишает будущего рабочего остатков профессионального энтузиазма, даже если такой ещё и сохранился к третьему году обучения.

— Но когда учащийся ПТУ кончает училище и приходит в цех, его материальное положение, вероятно, резко меняется?
— Да, рабочие-станочники высокого разряда получают по советским стандартам неплохую зарплату в 200 и даже 250 рублей в месяц. Но мы из ПТУ выпускаем мальчишек с третьим разрядом, так что им ещё долго приходится сидеть на сотне в месяц. Поэтому они не очень-то спешат на работу. Более того, некоторые стараются улизнуть от распределения в трамвайные и троллейбусные парки, куда мы их посылаем. Начальство парков это знает и первым делом отнимает у новоиспечённого слесаря его паспорт и диплом ПТУ: чтобы не сбежал и не пошёл искать другую работу. Но молодых рабочих и это не останавливает, они бегут с производства, бросая документы. А тут ещё и военкомат призывает выпускников ПТУ на срочную службу. Так что, в конце концов, хорошо, если из всего нашего выпуска на рабочих местах окажется 50-60 процентов выпускников.
А после службы в армии на старое место возвращается разве что один рабочий из пяти. Никто не хочет ишачить у станка и на ремонтных работах. Профессии станочника и ремонтника считаются самыми тяжёлыми и невыгодными. На заводах, на транспорте, по всей стране не хватает миллионов станочников. Чтобы как-то выполнить план, заводское начальство вводит сверхурочные часы. Сверхурочные деньги рабочий класс тоже мало интересуют: заработаешь от силы десятку.

— Вы, вероятно, наблюдали будущих рабочих не только в классе и на производстве, но и в свободное от занятий время. Что вы скажете об их вкусах, интересах, времяпровождении?
— Как мастеру и дежурному по общежитию мне приходилось проводить с ними иногда по 10-12 часов в сутки. Одно могу сказать: своего ребёнка я бы в общежитие ПТУ не отдал ни за что. Здание общежития построено недавно. Здание неплохое: с газом, лифтами, душевыми комнатами. Но что же юные жильцы с ним сделали! В первый же год пришлось снять газовые плиты. Мальчишки так активно разрушали их, что возникла опасность взрыва. Потом пришлось отключить души: каждый день наши питомцы устраивали на всех этажах наводнение. Лифты тоже пришлось отключить: их ломали ежедневно. В чем причина такого вандализма? Безделье здоровых и малокультурных людей, которым нечем заняться. Уроки кончаются в 3 часа дня. Как убить оставшееся время? Читать, как я уже говорил, большинство из них не любит, Спортом занимаются единицы. К телевизору собираются, только если идет детективный фильм или хороший эстрадный концерт. Воспитатели дают им бесплатные билеты в театр, но театр — балет, опера — недавних деревенских жителей не привлекает. В кино изредка ходят, но опять-таки на детектив и на что-нибудь заграничное. Правда, один вид искусства их привлекает. Это поп-музыка. Они её слушают по радио, записывают (у некоторых есть магнитофоны, но они опасаются их держать в общежитии, чтобы соседи не украли). Есть ещё интерес к порнографии. По училищу циркулируют пачки порнографических открыток и вырезанные из каких-то журналов изображения голых женщин. Но главное развлечение, конечно, водка. После уроков начинается поиск полтинников и рублей — на поллитра. Выпили, закурили. Куда дальше? Пойдем к девчонкам. Ходить недалеко, девчонки живут на соседнем этаже. Они тоже курят и пьют. Им тоже скучно. Собрались. Мат-перемат, грязные анекдоты. Ближе к ночи дежурный мастер начинает извлекать мальчиков из постелей девочек. И наоборот. Когда девочки беременеют (я за шесть лет знал с десяток таких случаев), мастер-женщина ведет их в больницу делать аборт, благо аборты в СССР бесплатные. Три девочки у нас родили. Нередки в ПТУ случаи изнасилования. Хотя, впрочем, очень трудно понять, что происходит с применением силы, а что — на добровольных началах. В одном случае восемь мальчиков изнасиловали девчонку. На суде выяснилось, что все девять были пьяны. В другом случае насилие происходило рядом с комнатой, где было полно ребят. Девушка кричала, но на это никто не обратил внимание. Кто-то лишь успокоительно заметил: «Там Толик с Катей занимаются». Катя, в конце концов, выбила окно и выбросилась с седьмого этажа, а Толик получил по суду 8 лет лагерей. Случилось это в 1978-м. Значит, выйдет Толик на свободу в 1986-м… По пьянке в общежитии то и дело вспыхивают драки. Девочки дерутся из-за мальчиков, мальчики из-за девочек. Старшекурсники избивают младших. Один парень бросился на замполита с ножом, другой — разбил кирпичом лицо мастеру. Не заскучаешь на дежурстве…



— Трудно представить, чтобы дирекция ПТУ оставалась ко всему этому равнодушной.
— Я и не говорю, что дирекция остаётся равнодушной. Директор и зам по политическому воспитанию делают всё, чтобы скрыть каждый случай хулиганства и преступления. Когда рассекли мастеру лицо кирпичом, то директор буквально умолял пострадавшего не подавать в суд. Судебное разбирательство могло вызвать недовольство в райкоме и горкоме партии, и директор боялся потерять своё место. Когда девочка беременеет, дирекция снова ищет компромиссное решение, чтобы любыми средствами замять скандал. Пару пытаются объявить мужем и женой. Из браков этих, разумеется, ничего не получается: 16-летние «мужья» бегут от своих 15-летних «жен». Но никого это не беспокоит: мужа и жену отчисляют от ПТУ «по семейным обстоятельствам». Дирекция, партийная организация, комсомол — все довольны.
Ведётся борьба с пьянством. По всесоюзной системе ПТУ дана команда: чтобы учащиеся не пили, выплачивать им деньги не каждый месяц, а раз в квартал. Теперь парень получает уже не 15 рублей в месяц, а около полусотни раз в три месяца. Он, естественно, тут же пропивает эту полсотню, а в остальное время тратит на водку деньги, получаемые от родителей. Кстати, особенно добрые мамы и папы посылают в посылках своим детям резиновые грелки, наполненные деревенским самогоном. Родительское сердце — не камень.
В училище есть, разумеется, воспитатели, но они побаиваются своих воспитуемых и с полного согласия дирекции стараются конфликтов не замечать. Комсомольская организация в жизни училища также не играет никакой роли. Ребята просто не ходят на комсомольские собрания и выбрасывают свои комсомольские билеты в урны. Каждую неделю в училище проводится политинформация: воспитатель или мастер читает вслух газеты. Реляции о достижениях советской индустрии и сельского хозяйства никого не интересуют. Во время политинформации с мест слышатся иронические замечания. Так же равнодушны будущие рабочие и к новостям из-за границы. Только однажды видел я их заинтересованными, когда прочитал сообщение в «Комсомольской правде» об убийстве известного «битла» Ленона. Впрочем, главный интерес вызвал не сам Ленон, а личность его убийцы. Газета писала, что он был безработным, нищим и убил знаменитого музыканта чуть ли не из политического протеста. Ребята наши с сомнением отнеслись к этой версии.



— Как бы Вы определили духовное состояние своих учеников? Каковы их личные и социальные идеалы?
— Главное в них, насколько я понимаю, равнодушие. Недоверие к газетам, к наставлениям старших, к реляциям власти. Опустошенность. Цинизм. Но и политический протест им чужд — ибо нет политических идей и идеалов. Когда случалось говорить с ними по душам, я слышал от них жалобы, но все эти жалобы — сугубо материальные. «Вот на Западе барахла — навалом, а у нас что? Нет денег даже штаны купить. И вообще купить ничего нельзя». Запад для них — лишь место, где «всё можно купить, всё можно носить». Понятие права возникает у них лишь тогда, когда начальство ПТУ приказывает насильно остричь у них слишком длинные (под Ленона и «битлов») волосы. Среди моих учеников немало хороших от природы парней, но жизнь в ПТУ портит их на глазах. И неглупые есть ребята. Но идеалы у них остаются убогими: водка, деньги, бабы. Их недовольство — сугубо потребительское и завистливое: «Вон директору обед понесли; курицу, поди, ест…» Если кто-то из них прорвётся наверх, в мир закрытых магазинов и заграничных командировок, то станет таким же душителем и утеснителем своих подчинённых, как и сегодняшние их начальники.
Это — потерянное поколение. Их отцы и деды ещё во что-то верили. Шли в атаки под пулями: «За родину! За Сталина!» Вкалывали в 40-е годы на заводах и в колхозах «за социализм». У этих — никаких идеалов не осталось. Я как-то спросил их: «Если бы сейчас объявили набор добровольцев, например, в Афганистан, вы бы поехали?» — «А зачем нам это, — отвечают. — Мы что, больные?..» Только один парень сказал, что он бы поехал, чтобы… пострелять. Ни за какие социальные перемены они бороться не станут. Борьба с властью за лучшую жизнь? Никогда они на это не пойдут. Спьяну покричать, конечно, могут. И матом начальство обложить. Даже кремлёвское. Но от трезвого рабочего сегодня вы никакой крамолы не услышите. Он не дурак, чтобы лезть на рожон. Выпить — это другое дело…