"Молиться кротко за врагов"

3 марта 1917 г. исполком Петросовета постановил арестовать династию Романовых и предложил Временному правительству произвести арест. Однако 6 марта министр иностранный дел и историк П.Н. Милюков запросил Великобританию о возможности выезда Николая II в эту страну. Через три дня Лондон ответил согласием. Еще в 1910 г. английский король Георг V писал своему двоюродному брату и русскому императору: «Да, мой самый дорогой Ники, я надеюсь, что мы всегда будем продолжать нашу с тобой дружбу; ты знаешь, я неизменен… и помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня как на своего друга». Однако 10 апреля 1917 г. Георг V под давлением левых кругов взял обратно королевское слово.

 
Между тем 7 марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление об аресте Николая II и его супруги, а 8 марта исполком Петросовета постановил арестовать царскую семью. С 9 марта Николай II вместе с семьей находился под арестом в Царском Селе. Постановления об аресте не имели законного основания, поскольку им не предшествовало ни какого расследования и не было повода для ареста. Однако правительство создало Чрезвычайную следственную комиссию с целью изучения материалов для предания суду Николая II и его супруги по обвинению в государственной измене. Комиссия усердно старалась добыть компрометирующие документы и свидетельства, однако не добыла ни чего, подтверждающего обвинение. Николай II, его супруга и дети были невиновны. Но вместо того, чтобы заявить об этом, демократическое правительство во главе с юристом решило отправить царскую семью в Тобольск, «ввиду близости Царского Села от неспокойной столицы».

 

  Семью доставили туда в начале августа и держали под арестом в губернаторском доме. Здесь и застал ее захват власти большевиками. В дневнике государя остались такие слова: «Тошно читать описание в газетах того, что произошло… в Петрограде и Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени!» В конце января 1918 г. совнарком принял решение перевести Николая Романова в Петроград для предания суду. Однако ни перевод в Петроград, ни суд не состоялись. Перед большевиками вставал вопрос: за что судить? Только за то, что он родился наследником и был императором? И за что судить его супругу? За то, что супруга? А в чем можно обвинить больного мальчика и юных девушек? К тому же суд над ними мог быть только открытым. Поэтому получалось, что всех осудить и казнить не удастся даже большевистским судом.

 

  Кроме того, главным обвинителем намечался Троцкий. Можно представить: оголтелый машущий руками Лев Давидович и Смиренный Православный Царь. Закончивший гимназию и университет Ленин мог почувствовать, что такая дуэль не желательна. Решением ВЦИК весной 1918 г. Николай II был вместе с семьей переведен в Екатеринбург. А 19 мая в протоколе ЦК РКП(б) появилась запись, что переговорить с уральцами о дальнейшей участи Николая поручается Свердлову. И в начале июля в Москву для обсуждения вопроса о расстреле царя прибыл военный комиссар Уральской области большевик Ф.И. Голощекин, которого Свердлов знал по совместной подпольной работе.

 

  Тем временем, 13 июня под Пермью большевики без суда и следствия расстреляли и ограбили великого князя Михаила Александровича – того, который поддержал Февральскую революцию и ничего не делал против большевиков. В самом деле, не судить же лишь за то, что у человека фамилия Романов? Наконец, 16 июля через Зиновьева в Кремль на имя Ленина и Свердлова передана телеграмма Голощекина и бывшего соседа Ленина по «пломбированному вагону», члена президиума Уралсовета Г. И. Сафарова из Екатеринбурга. Телеграмма местных большевиков вождю своей партии и председателю ВЦИК сформулирована так, что отсутствие ответной телеграммы с запрещением предстоящего расстрела рассматривалось как согласие на расстрел. Ленин и Свердлов дали как минимум молчаливую санкцию на совершение преступления. Есть и исторические источники, в которых сообщается, что Ленин дал прямое предписание расстрелять.  В ночь на 17 июля Николай II и его семья были без суда и следствия убиты чекистами под командованием Юровского в подвале дома инженера Ипатьева. А 18 июля по докладу Свердлова ВЦИК и совнарком официально одобрили и тем самым покрыли это преступление, что, по меньшей мере, есть соучастие в нем.  21 июля в Казанском соборе на Красной площади в Москве совершалось патриаршее служение литургии. После чтения Евангелия патриарх Тихон неожиданно начал говорить: «Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя: беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит пред нелицеприятным судом Божиим, но мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней… Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… и вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-либо вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние – уже после расстрела – одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может. И мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточают в тюрьму, пусть нас расстреливают».

 Патриарх говорил с волнением и тихо. В соборе почувствовали «облегчение от сознания, что заговорили те, кому следует говорить и будить совесть. Правда, на улицах говорят различно, некоторые злорадствуют и одобряют убийство…» - свидетельствовал в те дни на Помесном Соборе Русской Православной Церкви протоиерей П.Н. Лахостский.  Причем патриарх поверил заявлению ВЦИК от 19 июля; в нем уверялось, что решение о расстреле принято в Екатеринбурге, а супруга и дети эвакуированы в надежное место. Какие бы слова сказал патриарх, зная, что большевики зарезали невинных девушек с последующим раздеванием для труположества и ограблением?

 

Нет таких слов. Кроме того, вслед за приездом в Алапаевск Сафарова, в ночь на 18 июля 1918 г. перед угольной шахтой близ этого города расстрелян без суда и следствия великий князь Сергей Михайлович. Затем большевики сбросили живыми в шахту великую княгиню Елизавету Федоровну (вдову великого князя Сергея Александровича и сестру императрицы Александры Федоровны), князей Иоанна Константиновича, Константина Константиновича и Игоря Константиновича (сыновей великого князя Константина Константиновича и троюродных братьев императора Николая II), князя В.П. Палея (сына великого князя Павла Александровича и двоюродного брата императора Николая II). Сброшенные с 60-метровой высоты, переломанные и погибающие православные пели Херувимскую песнь.  А ночью 24 января 1919 г. в Петропавловской крепости расстреляны ни в чем не виновные великие князья Георгий Михайлович, Дмитрий Константинович, Николай Михайлович, Павел Александрович… Ходатайства о них к Ленину (в том числе Максима Горького) не помогли и не могли помочь, потому что именно из совнаркома было отдано распоряжение принять «надлежащие меры».  Запредельная бесчеловечность потребовалась партии Ленина, чтобы партийностью и классовым подходом подменить совесть, сплотиться преступно пролитой кровью и выиграть разгоравшуюся гражданскую войну. Бесчеловечность потребовалась, чтобы безоговорочно разорвать с «проклятым прошлым», с тысячелетней Россией.  Совнарком и РКП(б) во главе с Лениным, ВЦИК во главе со Свердловым, подчиненные им президиум Уральского совета и коллегия Уральской ЧК совместными усилиями расправились с царской семьей. Она подверглась незаконным политическим репрессиям как со стороны Временного правительства, Петросовета и входивших в них партий, так и со стороны РКП(б), совнаркома, ВЦИК и подчиняющихся им органов советской власти. И после, и до Октября причиной политических репрессий было то, что царская семья являлась живым символом успешно развивавшейся Российской империи, которая стояла на пороге победы над немецкими агрессорами.  Царская семья была казнена не как конкретные Николай Александрович, Александра Федоровна, Алексей, Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия Романовы. Как конкретные люди они не представляли реальной угрозы ни кому, поскольку Белая армия не боролась под флагом монархии и возрождать ее не собиралась. Не Николая Романова с семьей и родственниками истреблял Ленин. Он истреблял символы великой православной России, истреблял саму православную Россию. Истреблял образованных и порядочных русских людей…  За три дня до убийства в Ипатьевском доме для царской семьи совершалось богослужение. Вдруг священник, не желая того сам, запел молитву «Со святыми упокой…» Рабы Божии Николай, Александра, Алексей, Мария, Ольга, Татьяна, Анастасия опустились на колени и пели погребальную песнь о себе самих.  

После убийства у Ольги нашли переписанное ею стихотворение:

   Пошли нам, Господи, терпенье 
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать,
И крест тяжёлый и кровавый
С твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и униженья,
Христос, Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог вселенной!
Благослови молитвой нас:
И дай покой душе смиренной
В невыносимый смертный час.

И у преддверия могилы
Вдохни в уста твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.   

Владимир ЛАВРОВ, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН.