История одной картины. "Неизвестная"

Когда в 1883 году Иван Николаевич Крамской на XI выставке Товарищества показал на публике свою "Неизвестную", все были в восторге. Ведь портрет гордой красавицы буквально завораживал.

Дама в коляске, в час прогулки по Невскому, от трех до пяти часов пополудни, в бархатном платье с мехом, с величавой смуглой красотой полуцыганского типа… — так 24 марта 1883 года писатель Петр Боборыкин сообщал в "Биржевой газете" о появлении в стольном граде "Неизвестной".

Взглянуть на эту загадочную даму вышел чуть не весь Петербург. Гордо откинувшись в Кресле, глядя в публику дразнящим взором полураскрытых мерцающих глаз, завлекая нежным округлым подбородком, упругой гладью матовых щек и пышным пером на шляпке, она ехала под жемчужным небосводом огромного холста, как посреди мира.

С тех пор минуло почти полтора века, а "Неизвестная" Крамского по-прежнему завораживает зрителя, независимо от того, глядит ли с картины в Третьяковке, с календаря, с конфетной или парфюмерной коробки.  И что удивительно: став привычной, родной, домашней, она не потеряла своей загадочности.

Эта картина — тайна за семью печатями. Ибо, сколько ни судачили о ней, сам Крамской ни в дневниках, ни в многочисленных письмах не обмолвился о ней ни словом, ни намеком.
Кто она, откуда явилась, куда едет, о чем думает, чего хочет?... Все — тайна.

Зрители донимали Крамского одним и тем же вопросом: "А ваша "Незнакомка" существует на самом деле?". "Безусловно", — кивал художник и показывал на полотно.

То, что образ, созданный Иваном Крамским, вполне реален, многие до сих пор подтверждают строками из написанного в 1906 году Александром Блоком стихотворения "Незнакомка". Помните?

... И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна...

 Трудно сказать, почему Третьяков проигнорировал этот шедевр. Некоторые утверждают, что известный русский коллекционер был наслышан о том, что портреты красавиц буквально забирают энергию у тех, кто на них смотрит, и приносят их владельцам несчастья.

Именно поэтому в мире немало фанатиков, желающих уничтожить или порезать женские портреты Тициана, Боттичелли и даже Леонардо. Красавицы, изображенные на картинах, представляются людям с больным воображением реальными энергетическими вампиршами.

А ведь героиня Крамского по-настоящему прекрасна. Она не сидит, а гордо восседает в открытой коляске, как хозяйка, царица окутанного холодноватым туманом города, Петербурга, который, кажется, смутившись, замер под ее слегка презрительным взглядом. Разрумянившуюся грациозную красавицу легко принять за даму высшего света. Однако это не так. В конце XIX века истинная аристократка посчитала бы неприличным надеть только-только входящие в моду бархатное, украшенное мехом и синими атласными лентами платье-пальто "Скобелев" и эффектную шляпку-беретку, которую называли "франциск". Современники, подойдя к портрету, сразу понимали, что перед ними не кто иной, как дама полусвета. Только им было позволительно одеваться по последнему слову моды.

Крамской не знал, что "Неизвестная", даже перейдя в руки коллекционера, все равно принесет ему горе. Художник вспомнил о проклятии всех портретов красавиц, когда у него, еще года не прошло после создания картины, умерли два сына.

А между тем, "Неизвестная" переходила из рук в руки. И приносила хозяевам одни несчастья. От первого ушла жена, у второго дом сгорел, а третий, обанкротившись, в одно мгновение стал нищим. Картина путешествовала по России и зарубежью, пока в 1925 году не появилась в Третьяковской галерее, куда, похоже, давно стремилась попасть.

Участь картины оказалась легендарной. В копиях и репродукциях "Неизвестная" разошлась по всей России. Что-то было в ней такое, что притягивало к себе и не отпускало. Возможно, душа красавицы, которую художник не скрыл от зрителя.

Иван Крамской будто глядел в воду, когда в 1885 году написал: "Человечество всегда дорожило теми художественными произведениями, где с возможной полнотой выражена драма человеческого сердца или, просто, внутренний характер человека. Часто изображения одного только характера бывает достаточно, чтобы имя художника осталось в истории искусства".