Русский социальный идеал

Автор: Виталий Даренский

В общении с современными противниками православной России и Белой идеи постоянно возникает один и тот же вопрос: какое общественное устройство предлагает Белая идея для России в будущем? К сожалению, во многом повторяется ситуация времен Гражданской войны, когда у «белых» часто не было внятной программы общественного устройства, и это было одним из факторов пассивности поддержки населением белогвардейцев (как известно, четкая программа появилась слишком поздно, только в правительстве П. Врангеля). Среди людей, воспитанных в СССР, до сих пор в ходу самые дикие и невежественные представления об этом, и с ними приходится буквально заниматься ликбезом на эту тему.

«Невероятная степень бытовой свободы» – это цитата из Н.А. Бердяева, который говорил о подлинной, исторической России, которая существовала до 1917 года, а не о современной. Но на самом деле, и сейчас мало что изменилось. Наших людей, попадающих на Запад, сразу шокирует страшная регламентация всего и вся, причем не только на уровне законодательства, но и на уровне негласных правил поведения. Массу таких невинных вещей, которые мы, не задумываясь, делаем в России, на Западе делать нельзя. Примеры приводить не буду, они крайне разнообразны. Это и есть уровень бытовой свободы. Что же касается законодательства, то оно в России в основном скопировано с западного, и здесь никакой нашей специфики нет. В США тоже тюрьмы забиты людьми, которые не совершали никаких серьезных поступков по нашим понятиям. И вообще заключенных в США было больше, чем в России даже во времена ГУЛАГа, а сейчас больше в несколько раз. В России до 1917 года даже убийцы чаще всего в тюрьму не попадали, их негласно судили крестьянские сходы, и вопрос решался по согласованию с семьей жертвы – обычно в виде помощи и отработок, а государство так ничего и не узнавало. Конечно, в наше время такая практика уже невозможна, но важно понимать, что в России всегда была своя правовая культура, которая была выше западной: она в большей степени учитывала фактор нравственный и смотрела на конкретного человека, не «стригла всех под одну гребенку». На Западе государство всегда было намного более жестким и репрессивным, чем в России. Даже Иван Грозный, о «жестокостях» которого идут споры, на фоне того кровавого кошмара, который творился в его время в Европе, выглядит великим гуманистом: ведь только в одну Варфоломеевскую ночь было убито в несколько раз больше людей, чем за все его правление.

И в наше время Запад, поиграв в «либерализм» и «права человека», вновь возвращается к тоталитарному контролю над обществом. Поэтому нам сейчас нужно как можно меньше копировать чужие законы.   

Как разъяснить «на пальцах» как либералам, так и «патриотам»-неосталинистам разницу между авторитарной монархией и большевистской тиранией, между крестьянской общиной и «коллективным хозяйством»?

Во-первых, монархия как таковая не бывает авторитарной, она построена на совсем иных основаниях. Авторитаризм – это одна из форм демократии. Монархия основана на традиции, и монарх выражает коллективную волю всех сословий. Поскольку для монарха страна – это его достояние, то любое зло, которое творится в государстве – это зло, причиняемое лично монарху, и он будет вынужден с ним бороться просто для того, чтобы его страна продолжала существовать. Монарх относится к стране так, как крестьянин относится к своему личному хозяйству – всячески оберегает и приумножает, чтобы передать своим детям. При всех других формах власти этого нет. Этот уникальный закон монархической власти и объясняет, почему она существовала тысячелетиями всегда и везде – просто потому, что она самая эффективная во всех отношениях. Монархии свергаются только тогда, когда реальная власть переходит от государства к «хозяевам денег». Им монархия мешает, и поэтому для её устранения они вводят «демократию» – ширму, фиговый листок для маскировки собственной власти, которая поистине всегда абсолютно авторитарна. В свою очередь, большевистская тирания была установлена этими мировыми «хозяевами денег» с Уолл-Стрит с целью разрушения православной России изнутри, и, к сожалению, эта цель была достигнута, хотя и не до конца. Бог еще дал России один маленький шанс, которым мы обязаны воспользоваться.

К сожалению, в наше время приходится даже разъяснять различие между крестьянской общиной и колхозом. Оно очень простое: в общине крестьянин работал на свою семью, а в колхозе – на государство. В общине земля была родная, и все зависло от тебя, а в колхозе земля была ничья, и от тебя ничего не зависело, и поэтому никто хорошо работать не хотел, зато все воровали, пьянствовали и бежали в город. А. Зиновьев писал, что один год жизни в сталинских колхозах следует приравнивать к одному году заключения в лагерях строго режима. Исходя из рассказов и моих родителей, которые 1930-х годов рождения, я полностью согласен с этим определением. Этот период от коллективизации до выдачи колхозникам паспортов при Хрущеве по самым строгим научным критериям можно определить как «государственно-рабовладельческий строй».

Большевистская коллективизация уничтожила крестьянство как таковое: колхозник – это не крестьянин, а раб государства. В сталинскую эпоху это рабство выступало в самом чистом виде, позже очень смягчилось, но суть от этого не меняется. В целом же большевизм был самой радикальной формой западничества в России. Однако радикальное западничество вообще не может ничего создать, оно может только разрушать. Поэтому СССР в 1930-е годы фактически восстановил, хотя и под другими названиями, все структуры традиционного общества, которые существовали до 1917 года: монархию, сословное общество, элитарность образования, идеологию как карикатуру Церкви и т.д. Однако эти карикатурные формы подспудно разрушались, поскольку были лишены религиозной основы. В том числе и правовой нигилизм – это советское наследие в чистом виде. В СССР позднего периода, который я хорошо помню, в массовом сознании любой закон воспринимался как издевательство государства над народом, и его презирали в принципе.

Местное самоуправление было уничтожено большевиками, которые создали полный диктат государства во всех сферах. С тех пор фактически ничего не изменилось: кроме госбюрократии местное самоуправление контролируется местными микроолигархами с их полу- (а зачастую и не полу-) криминальными связями. В этой сфере ничего изменить невозможно, поскольку местное самоуправление всегда основано на массе частных собственников со своими, пусть и не большими, капиталами. А сейчас население пролетаризировано, самостоятельных собственников – всего несколько процентов населения, то есть, социальной базы для местного самоуправления на сегодняшний день просто нет. Видимо, современному государству придется обходиться как-то без него.

Русская литература и философия, безусловно, блистательно выразили русский социальный идеал. Однако для того, чтобы показать это, нужно обращаться уже к реальной истории и показать её соответствие тому, что говорили мыслители и писатели. К сожалению, этим до сих пор очень мало занимались. В качестве редкого примера этого можно указать на гениальную концепцию «народной монархии» И. Солоневича, которая на историческом материале подтвердила то, что писал о русской монархии Достоевский в «Дневнике писателя». Исследователь тем и отличается от идеолога, что он исследует идеалы, реально существовавшие в истории. Методология состоит в различении уровней исторической реальности. Более фундаментальный уровень – это такие структуры массового сознания, культуры и государственности, которые под разными названиями воспроизводятся в разные исторические периоды жизни народа. Приходящие элементы – это те изменчивые формы, которые они могут приобретать под влиянием различных обстоятельств.

Русской мысли в этом отношении повезло: Пушкинская эпоха, «золотой век русской культуры» дали, в том числе и точную формулировку глубинных оснований русского социального идеала.

Это всем известная, но почти никем не понятая «формула» графа С.С. Уварова: «Православие. Самодержавие. Народность». Кстати, одно из первых и очень хороших объяснений этой «формулы» дал В.Г. Белинский в «Литературных мечтаниях». Однако позднее он сильно деградировал в мировоззренческом отношении, что выразилось в его позорнейшем «Письме Гоголю» (кстати, Гоголь очень хорошо ответил на это письмо), но молодой Белинский был еще вполне русский человек, не испорченный «передовыми» европейскими идеологиями. «Формула» графа С.С. Уварова, вопреки общему предрассудку, никогда не была «официальной идеологией» в России. Более того, о ней вообще мало кто знал – она осталась на уровне циркуляров министерства образования, и чиновники вскоре о ней благополучно забыли. Кроме упомянутых восторженных размышлений Белинского на неё почти не было отзывов в русской мысли того времени. Но это показывает не ущербность самой «формулы», а ущербность тогдашней мысли. Так что именно сейчас пришло время понять, о чем идет речь. Если очень кратко, то вот о чем.

Православие – это исток русской цивилизации, без него она бы вообще не возникла, и не существовало бы самой России как государства. Возможно, был бы русский народ, но под иным названием и с совсем иной судьбой, очень далекой от того величия, которого он достиг во всемирной истории. Но это только земной, светский аспект. Главным здесь является аспект сакральный. Благодаря Православию русский народ стал аналогом избранного народа Ветхого Завета, но уже после прихода Мессии и уже до конца мира сего. Понимающим этого достаточно, больше здесь объяснять ничего не нужно. А непонимающим ничего не объяснишь, с ними нужно сначала проводить ликбез.

Самодержавие – это, во-первых, точный перевод западного слова «суверенитет». Россия может существовать только как суверенная цивилизация, поскольку становясь колонией Запада, она быстро разрушается и обречена на гибель. Но это тоже только «внешний» аспект темы. Внутренний, самый главный, состоит в том, что Россия и её монарх – это тот Удерживающий, Катехон, о котором сказано в Священном Писании.

Когда его не станет, придет Антихрист. Это удерживание мира от Апокалипсиса благодаря хранению Православия – историческая миссия России по всему миру. Пока эта миссия выполняется, будет существовать Россия и Апокалипсис не наступит.

Наконец, народность – это те уникальные черты характера и культуры русского народа, которые делают его способным эту миссию выполнять. Тем самым, «формула» графа С.С. Уварова – это самое точное и емкое выражение сущности России и её исторического призвания.

Православная народная монархия была разрушена той бездумной вестернизацией, которую начал Петр I. Мало кто знает, что А.С. Пушкин в своей «Истории Петра» назвал «великого преобразователя», наоборот, разрушителем и после этого бросил писать этот труд, заказанный ему самим Императором. Этого явно не знают те, кто сейчас помпезно и столь бездумно отмечают его 350-летний юбилей. Именно Петр I начал тот процесс, который в современной науке называют «самоколонизацией» страны. Самоколонизацией является западничество, которое изо всех сил хочет доказать, что Россия – это тоже Запад, только ущербный и недоразвитый.

Вообще, таких текстов, в которых Россия понимается как анти-Запад, очень мало, и они существуют не в области пропаганды, а в области самой высокой богословской и отчасти философской мысли. О России как анти-Западе можно прочитать, например, в трудах святых Игнатия Брянчанинова и Николая Сербского, А.С. Панарина, но никак не в интервью Д. Пескова или М. Захаровой. То есть, к сожалению, в «российской пропаганде», которая вообще возникла не ранее 2014 года, фактически этот дефект западничества до сих пор не преодолен. Даже нынешняя СВО на Украине официально трактуется строго в терминах так называемого «цивилизованного мира» – как «денацификация» т.п, а не в её подлинном русском понимании – как православная Реконкиста Малой Руси.

На Западе власть понимается в категориях «найма-оплаты». Для России такое понимание власти не подходит уже хотя бы потому, что такой власти в России исторически никогда не существовало. До 1917 года была сакральная монархия, построенная на принципе всеобщего сословного служения: одни служили физическим трудом, другие – организаторским и умственным, а царь отвечал за всех перед Богом, и его служба была самой тяжелой и ответственной. После 1917 года – условно до 2014 г. – Россия существовала в качестве колонии Запада, сначала в виде террористической диктатуры большевиков, после 1991 – в виде диктатуры олигархов. И большевики, и олигархи – это люди Запада, захватившие власть над Россией.

Нынешняя, сегодняшняя Россия впервые после 1917 года восстанавливается как народное русское государство, которое также может быть основано только на принципе всеобщего служения, иначе оно снова будет уничтожено.

Актуализация русского характера возможна у всех без исключения. Как известно, Савл – гонитель Христа – стал потом его апостолом. Любой человек способен на нравственное преображение и изменение своей политической и жизненной позиции в тех случаях, когда в его душе пробуждаются глубинные смыслы, хотя бы бессознательно усвоенные от предков. Я сам знаю много таких случаев и имел возможность убедиться в полной искренности этих людей. Другое дело, что эти люди, как правило, все равно остаются по рукам и ногам связанными своим прошлым, и поэтому им так в полной мере и не удается преобразиться и стать в полной мере другими людьми.

Полное возвращение к воплощенному в Московской Руси идеалу Православного Царства, видимо, уже невозможно никогда – мир движется к обещанному нам Апокалипсису, и это, увы, дорога в один конец, а не по кругу. Но чудо всегда было и остается главным законом русской истории. Многие святые пророчествовали о том, что уже перед самым приходом Антихриста вновь воссияет на короткое время Православная Россия и её Помазанник Божий. А я вижу признаки того, что к этому идет даже то катастрофическое состояние нашего общества, которое мы наблюдаем сейчас. Сила Божия в немощи нашей свершается.

В свое время В.В. Кожинов сформулировал закономерность: степень изначального доверия к власти в России уравновешивается степенью ненависти к ней, если эта власть не оправдывает надежд. Особенно ярко это проявилось в эпоху Смуты. В 1917 г. заговорщики сделали очень хитро: они объявили об «отречении» царя, которого изолировали. То есть власть как бы исчезла сама собой, и народ вообще никто ни о чем не спрашивал, а просто поставили перед свершившимся фактом. А потом началась «война всех против всех», в которой всегда побеждают только самые жестокие, беспринципные и лживые. Но этим самым жестоким и лживым тоже «вернулся бумеранг» в 1991 году, когда вдруг оказалось, что все их ненавидят и никто не вышел защищать власть. Для сравнения стоит вспомнить, что против большевиков Россия отчаянно сражалась целых 5 лет – три года официальной Гражданской войны, и еще два года войны крестьянской.

Тяжкий русский исторический опыт в народном сознании отчасти сакрализировал и государство, и сам народ как «большую семью». Нация же – это понятие западное, и звучит оно как-то не по-русски. В великую Отечественную народ шел в бой за Россию как таковую – не только за ныне живущий в ней народ, и тем более не за большевистское государство, но за Россию как сакральную Родину. Аналог этому мы находим во всей русской истории – это была война за Русь Святую, независимо от того, как она называлась в данный момент. И точно так же за Русь Святую – но именно поэтому против большевизма – воевали русские по другую сторону фронта. Они воевали друг против друга, но за одно и то же – точно так же, как воевала Русь Московская с Русью Литовской в XIV-XVI веках. Вообще, таких примеров во всей мировой истории много. Смысл истории намного сложнее современных идеологических схем.

Безусловно, президент Путин сегодня воспринимается многими русскими как «глава народа-семьи» – по крайней мере теми 70 процентами населения, которые согласно соцопросам, стабильно поддерживают все его действия. Собственно, это и есть тот русский народ, о котором можно сейчас можно говорить. Остальные 30 процентов – за редкими исключениями, это в терминологии В. Махнача, «реликтовое население», от него судьба России не зависит. Исключениями, о которых я говорю, являются очень строгие православные люди, которые всецело будут поддерживать только царя, а не президента. По пророчествам святых, монархия в России восстановится каким-то весьма неожиданным, «чудесным» образом, поэтому не стоит много рефлексировать на эту тему. Таким образом, модель «Народа-семьи» сейчас в России работает так же, как и много веков назад, и именно она и обеспечивает её жизнеспособность.

Прогрессивное налогообложение ранее вводить в России было нельзя, как нельзя было его вводить и в странах «третьего мира», поскольку из страны сразу же убегут крупные капиталы. Ведь они остаются здесь исключительно ради своих сверхприбылей, а вовсе не из патриотических соображений. Прогрессивное налогообложение можно будет ввести только в «изолированной» русской экономике, которая под влиянием обстоятельств создается именно сегодня. Потому-то запущены «страшилки» перед «изоляцией» – и у этого пугала есть конкретные заказчики. В целом же важно понимать, что преодоление президентом сопротивления правящего слоя – это сейчас вопрос выживания и самого президента, и России в целом. Если не преодолеть его, то он (сопротивляющийся правящий слой) преодолеют и уничтожит всех нас. Третьего не дано.

Большевизм паразитировал на православно-аскетическом воспитании народа и вообще мог существовать только до тех пор, пока оно существовало. Как только с 1960-х годов стали доминировать новые уже чисто советские поколения с их материалистическим и гедонистическим мировоззрением, СССР был уже обречен. Об этом уже говорилось в недавней статье «СССР как антицивилизация».

«Кулацкий индивидуализм» был исключением, а не правилом, и возник он только в начале ХХ века, охватывая очень небольшую часть крестьян. Настоящий индивидуализм стал массовым в России только у новых советских поколений, начиная с 1960-х годов, он-то отравил и окончательно убил СССР. «Советский коллективизм» был вовсе не советским, а достался в наследство от православной России, но СССР его как раз и уничтожил. Очень ярко это показали наши великие писатели-«деревенщики». В. Шукшин вопрошал в конце жизни: «Что с нами происходит?». Происходило – нравственное вырождение народа, разрушение совести, семьи и трудовой этики. Плоды этого мы продолжаем пожинать и сегодня, причем в виде в финальной стадии вымирания народа. Русский народ вымирает уже полвека – с 1970-х годов, в позднем СССР население росло только за счет Средней Азии и Кавказа. Кстати, В.В. Путин в одном своем выступлении около года назад сказал, что если бы сохранился СССР, то он уже не был бы славянским государством. Очевидно президент опирался на справку, предоставленную ему квалифицированными демографами.

Поэтому нет ничего более абсурдного и даже кощунственного, чем восстановление памятников Ленину на освобождённых территориях Новороссии. Особенно – на фоне слов Верховного главнокомандующего о решающей роли большевизма в формировании химерического проекта «Украина». Это лишь играет на руку западной и украинской пропаганде, которые очень удачно создают из России пугало для всего мира в виде СССР 2.0. Что, впрочем, не мешает некоторые нашим доморощенным идиотам успешно помогать им в этом.

Невозможно придумать более глупый и унизительный символ для освободительной операции, чем эта пресловутая бабушка с красным флагом. Для всякого нормального человека это символ «старухи, которая доживает свои последние дни и от отчаяния проявляет крайнюю агрессию». Примерно такие комментарии постоянно приходится читать. А памятники Ленину – это символы национального мазохизма и беспамятства. Большевики убили и замучили не меньше русских людей, чем Гитлер и Батый вместе взятые. Поэтому о возрождении России как о свершившемся факте можно будет говорить только тогда, когда на Красной площади на месте мавзолея будет возведен храм Новомучеников Российских, а над большевизмом свершится суд по примеру Нюрнбергского трибунала над нацистами. Только после этого Россия вновь станет Россией.