«Реставрация памятника – реставрация сознания народа»

Автор: Геннадий Литвинцев

К 130-летию Петра Барановского, ревнителя и защитника русского исторического наследия

«После того, как взорвали соборы и колокольню Симонова монастыря в январе 1930 года, я не могу проходить мимо. Симонов монастырь был жемчужиной русской архитектуры, пожалуй, самым красивым из русских монастырей. Я не могу себе простить, что Симонов монастырь уничтожен, а я остался жив».

Горестные эти слова принадлежат ученому-искусствоведу, архитектору П. Барановскому. Но не Петру Дмитриевичу упрекать себя в утрате Симонова монастыря или каких-либо иных памятников нашей истории и культуры – никто больше него, пожалуй, не сделал для их сохранения в страшные послереволюционные годы, когда большевики вели сознательную политику уничтожения национальной памяти. На одной из скромных московских памятных досок (всего их четыре) написано: «Великому реставратору, радетелю русской культуры П.Д. Барановскому». Когда читаешь биографию этого реставратора, архитектора, искусствоведа, не оставляет чувство восхищения, возникает устойчивое ощущение, что человек был призван, без преувеличений, к подвигу, к стоянию против повсеместно творимого зла. Барановский говорил: «Чтобы по-настоящему возродить русский памятник, нужно быть православным русским человеком, нужно с молоком матери впитать идеалы красоты русского православного храма».

Кто-то упрекнул Петра Дмитриевича, что он редко бывает на богослужениях, а он возразил: «Я служу Богу по-другому». Когда ломали Чудов монастырь, то именно Барановский спас мощи святителя Алексия, вынеся их из Кремля, теперь они в Елоховском соборе. Это он сумел в 1935-м накануне сноса храма Христа Спасителя перевезти оттуда большие горельефы в Донскую обитель и тем самым спасти их.

Петр Дмитриевич Барановский родился в 1892 году в селе Шуйском Вяземского уезда Смоленской губернии в семье безземельных крестьян-ремесленников. С детства душа его прониклась любовью к русской старине. И творческий путь его начался на родине в Смоленской области. Здесь он, уже будучи студентом Московского строительно-технического училища, в 1911 году составил подробный план реставрации Болдинского монастыря. За это в 1912 году двадцатилетний крестьянский сын был награжден золотой медалью Русского Археологического общества и премией в 400 рублей золотыми монетами. Это была неожиданно огромная сумма (позже на эти деньги Барановский купил себе фотоаппарат и проехался с ним по России). В 1918 году за несколько месяцев он написал диссертацию о памятниках Болдинского монастыря. Учитывая важность научных открытий, 26-летнему ученому было присвоено профессорское звание. За девять лет (с 1918 по 1927) Барановский не только провел реставрацию десяти выдающихся архитектурных сооружений Ярославля, но и исследовал, обмерил, зафиксировал в фотографиях, частично отреставрировал или выполнил проекты восстановления памятников деревянного зодчества в Угличе, Ростове Великом, Мологе.

Стремясь обезопасить от безбожной власти церковные строения, Барановский заявлял о необходимости создания на их базе музеев архитектуры, как «средства познания и пропаганды». Пусть будет в церкви открыт хоть музей атеизма, это все шелуха и спадет со временем, главное сохранить здание от сноса. Под вывеской музеев, как известно, спаслись от воинствующего варварства многие храмы в стране. Будучи директором организованного по его предложению музея в исторической усадьбе «Коломенское», Барановский занимался здесь реставрацией храма Вознесения, церкви Иоанна Предтечи в с. Дьяково, дворцовых палат (XVII в.), собиранием и систематизацией предметов материальной культуры и фрагментов старинной архитектуры. Он впервые у нас в стране осуществил идею сосредоточения под открытым небом подлинных памятников деревянного русского зодчества. Шесть перевезенных им с Белого моря и других мест деревянных строений положили основу экспозиции в Коломенском.

О смелости и гражданском мужестве Барановского в деле отстаивания старины, в частности при защите Покровского (Василия Блаженного) собора на Красной площади, рассказывали легенды. В 1928 году, когда он был занят реставрацией Голицынского дворца в Москве, неожиданно появилась колонна машин с пожарными и взрывниками. Барановский со второго этажа стал швырять в них камнями. И, ко всеобщему изумлению, отбился – вандалы ретировались. Но, как оказалось, ненадолго – спустя месяц отреставрированный шедевр все-таки был взорван. Казалось, подвижник был лишен и физического страха: ему приходилось взбираться на самый верх церкви Вознесения, держась за цепь подобно альпинисту. В 1930 году при обмерах памятников Севера он упал с высоты вместе с лесами, повредил позвоночник, от чего страдал до конца жизни.

Трагично сложилась судьба другого собора Красной площади – Казанского, построенного по велению князя Дмитрия Пожарского, в котором хранилась чудотворная икона Божией Матери Казанской, с которой Народное ополчение 1612 г. шло освобождать Москву. Еще в 1925 г. мастер начал реставрацию собора.

В процессе реставрации Барановский убирал все позднейшие наслоения и пристройки, стараясь придать собору, первым возведенному в Москве после Смутного времени, первозданный вид. В 1930 г. Моссовет принял решение о сносе Казанского собора и Воскресенских (Иверских) ворот с часовней. Конечно же, ученые протестовали против варварского решения, толкуя о высоких эстетических достоинствах Иверских ворот и вновь открытой Барановским красоте собора. Но красноречие профессора Н.П. Сычева, великого А.В. Щусева, академика И.Э .Грабаря Л.М. Каганович парировал солдафонским: «А моя эстетика требует, чтобы колонны демонстрантов одновременно вливались на Красную площадь».

Над головой Барановского стали сгущаться тучи. На заседании «комиссии по чистке аппарата Центральных государственных реставрационных мастерских» 9 апреля 1931г. Петру Дмитриевичу было предъявлено обвинение в утаивании «материала, собранного по памятникам искусства и старины», в «аполитичной» их защите. В газете «Безбожник» появилась статья с клеймящим заголовком: «Реставрация памятников искусства или искусная реставрация старого строя?» В 1933 г. Барановский был арестован с большой группой соработников по обвинению по 58-й статье — «за пропаганду или агитацию, содержащую призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти».

Три года он провел в лагере в Мариинске Кемеровской области, где работал помощником начальника строительной части. И там он строил музей, напоминавший по силуэту храм, позднее электростанцию. С удостоверением «Ударник Сибирских лагерей», Барановский был освобожден досрочно в мае 1936 г. (шестилетний срок скостили). Но освобожден он был без права проживания в Москве. Местом жительства определили г. Александров Владимирской области. Первым делом, вернувшись из лагеря, реставратор отправился на Красную площадь и увидел страшную картину – рабочих, разбиравших Казанский собор. На протяжении двух первых месяцев на свободе Барановский, нарушая режим ссыльнопоселенца, каждое утро на первой электричке отправлялся в Москву и фотографировал Казанский храм, делал обмеры. А к половине шестого утра возвращался в Александров, чтобы отметиться у местного оперуполномоченного. Благодаря его обмерам собор и смог быть восстановлен спустя шесть десятилетий в 1990–1994 гг.

В нынешнюю мрачную годину отношений с Украиной необходимо особо отметить вклад Барановского в спасение древних памятников Руси на ее территории. Чернигов, некогда столица Северского княжества, где сохранилось значительное количество архитектурных памятников древности, был подвергнут немцами в дни Великой Отечественной войны жесточайшей бомбардировке, при которой погибли все музеи, исторические и художественные ценности и архивы. Барановский прибыл в Чернигов 23 сентября 1943 г. – через день после освобождения города от фашистов. А три дня спустя на его глазах немецкий бомбардировщик прицельно разбомбил и без того выгоревший от зажигательных бомб храм Параскевы Пятницы. Памятник этот, как доказал Петр Дмитриевич, был сверстником «Слова о полку Игореве», одним из первых, непревзойденных образцов собственно русского (в отличие от византийского) зодчества. Разрушенными на три четверти оказались западная и южная стены здания, обрушились два западных пилона, большая часть сводов и купол. Без малого двадцать лет реставрировал Барановский Пятницкий храм, возвращая ему первозданный вид.

Перечень исторических памятников с почтенными датами от VII в. до XIII веков, изученных экспедициями Барановского, слишком огромен, чтобы его привести полностью. Назову лишь некоторые из принадлежащих культурам разных народов бывшего Союза: на Северном Кавказе – храмы Аркизы в Зеленчукском ущелье (XI в.) и храм в Нижди (XI в.) на Черноморском берегу; в Абхазии – крепость и храмы (XI—XII вв.), дворец в Лыхнах (XII в.), крепость Сухуми (VI в.); в Грузии – храм Баграта в Кутаиси (XI в.), дворец в Гегаути (XII в.), крепость Армаз-Цихе (IV в. до н.э.) в Мцхета, крепость Дарияла (VI в.); в Армении – храмы Аван, Армус, Аштарак, Егварт, Зоравар, Звартноц (VI—VII вв.); в Азербайджане – храмы Кум, Лекит (VI в.), длинная Кахско-Катехская стена (VI—IX вв.) с ее замками, крепость старой Гянджи (XII в.), крепость Кабала (VI—XII вв.), мавзолеи в Хазри (XII в.), замки Апшерона (XII в.), монастырь Ханега, Пирсагат, храм в Мингечауре (IV в. до н.э.); в Дагестане – Великая Дербентская стена (VI—XII вв.) и многие другие.

Академик В.А. Виноградов написал о своем друге и сподвижнике: «К концу жизни Барановский стал легендой. Люди приходили, чтобы посмотреть на него, пообщаться с ним, поучиться. А учиться у него было чему, особенно молодым… Барановский сравнивал реставрацию с лечением. От времени и небрежения памятник разрушается — болеет. Наша задача его лечить. Но памятник — это не просто сооружение, он несет в себе некий духовный смысл, накапливая его веками и излучая… Без памяти нет сознания. Реставрация памятника — это лечение сознания народа. Так, во всяком случае, считал Барановский».