День пустых скамеек. Как КГБ гонял молодежь 22 мая от памятника Шевченко

В советские времена 22 мая считалось "горячим" днем: оппозиционеры с начала 1960-х собирались у памятника Тарасу Шевченко в Киеве, а КГБ им противостоял.
Могилу Т. Шевченко в Каневе посещали поклонники поэта фактически с момента ее появления 22 мая 1861 года. В этот день Кобзарь, первоначально похороненный в Петербурге, упокоился в родной земле — над Днепром, на берегах которого он когда-то мечтал поселиться.

Писатель Николай Лесков, побывав летом 1882 го­да в Каневе на Тарасовой горе, свидетельствовал: "Могилу посещают постоянно, и то, что она сильно осыпалась, произошло именно потому, что она не забыта". Спустя два года над могилой установили чугунный крест. Тогда же рядом появился небольшой музей — Тарасова светлица ("по боках у ній, коло стін, стоять укриті плахтами ослони; на стінах висять плахтові рушники, а між ними портрет поета", — такой ее запомнил писатель и переводчик Олекса Кобец). В светлице находилась книга отзывов посетителей. Уже к 1901 году первая такая книга была полностью заполнена, завели новую.

Однако начало традиции коллективно собираться на могиле Кобзаря именно в день его перезахоронения положил в 1909 году выдающийся композитор Микола Лысенко, отправившийся туда пароходом вместе с друзьями. Интересно, что на таком же пароходе 22 мая 1861 года он сопровождал в числе других гроб с телом Т. Шевченко из Киева в Канев.

С тех пор каждый год 22 мая многие киевляне отправлялись по Днепру к Тарасовой горе. В 1914-м, когда отмечали столетие Т. Шевченко, был огромный наплыв посетителей, да и в последующие дни тоже. В сохранившейся книге отзывов, например, только 25 мая 1914 года посетителями исписано шесть(!) страниц.


Поток людей в памятные шевченковские дни не прекращался и в последующие годы. Тот же мемуарист отмечал, что ежегодно в конце мая "на могилі Т. Шевченка відбувався ніким не заповіджений, ніким не скликуваний, але завжди неодмінно масовий з"їзд почитальників пам"яті поета, що часом їх число доходило до п"ятьох-шістьох або й десятьох тисяч".

В период "первой независимости", 10 июня 1918 года, правительство гетмана Павла Скоропадского признало могилу Кобзаря национальной собственностью.


Так могила Т. Шевченко выглядела первоначально

От креста до памятника
Традиция плыть в конце мая из Киева пароходом к могиле Т. Шевченко продолжилась и в советские годы. Отправлялись не обязательно 22-го, иногда в ближайший к этой дате выходной день. Но само посещение, безусловно, связывалось с годовщиной перезахоронения.

Наиболее массовый выезд киевлян в Канев состоялся в мае 1923 года — тогда к годовщине перезахоронения крест на могиле заменили памятником-бюстом работы скульптора Каленика Терещенко. Правительство большевиков не препятствовало этим посещениям. Наоборот, в том же 1923-м Совнарком постановил создать на Тарасовой горе научно-просветительский заповедник, а спустя шесть лет специально для посетителей могилы Кобзаря построили двухэтажную гостиницу. В 1939-м, в год 125-летия поэта, могила окончательно обрела современный вид — с бронзовым памятником на высоком постаменте и литературно-мемориальным музеем.


В период нацистской оккупации поездки в Канев прекратились — передвигаться по Украине можно было только по пропускам. Да никто бы и не пустил посетителей на Тарасову гору, где расположились казармы немецких солдат.

Однако в мае 1944-го, когда город снова стал советским, многолюдное посещение могилы Т. Шевченко организовали на государственном уровне — с официозом и возложением венков от украинского народа.

Поездки из Киева в Канев продолжались и после Второй мировой войны, вплоть до 1950 года. Если 22 мая выдавалась ненастная погода, поездку приурочивали к 20 июня — годовщине открытия памятника на Тарасовой горе.

Однако в 1951-м выезды прекратились: сталинский режим уже несколько лет боролся с "украинскими буржуазными националистами", и посещение могилы Кобзаря, очевидно, казалось властям проявлением национализма.


Канев, май 1861 года. Местные крестьяне копают могилу для перезахоронения Т. Шевченко

"Враждебных выпадов не было"
С наступлением хрущевской оттепели ситуация в стране начала меняться в лучшую сторону. Казалось, теперь многое позволено.

22 мая 1963 года группа почитателей Т. Шевченко впервые собралась возле его памятника в Киеве напротив университета. По собственной инициативе, не по разнарядке райкома и не для галочки. Возложили венки, спели песни на стихи поэта. КГБ их не трогал, но, как оказалось, тайно наблюдал — "самоинициативное" мероприятие зафиксировано в документах. В следующие два года, 1964-й и 1965-й, спецслужбы продолжали следить, но не вмешивались.

Переломными стали лето и осень 1965-го. К тому времени Никита Хрущев в результате кремлевского заговора уже ушел в отставку, по Украине прокатилась волна арестов представителей украинской интеллигенции, а 4 сентября 1965 года состоялась знаковая акция Ивана Дзюбы, Василя Стуса и Вячеслава Чорновила на премьере фильма Сергея Параджанова "Тени забытых предков".

В 1966 году тон документов КГБ о собраниях 22 мая у памятника Т. Шевченко заметно меняется. Вместо абстрактных "отдельных представителей интеллигенции и молодежи" в донесениях фигурируют уже конкретные люди: "И. Светличный, артистка Т. Цымбал, врач Э. Биняшевский, инженер В. Лобко, пенсионер Д. Порхун, Н. Светличная, Н. Плахотнюк".

А в 1967-м власть перешла в наступление. Вечером 22 мая у памятника "собралось около 200 человек, которые читали стихи, пели". Обратите внимание: "Каких-либо враждебных выпадов с их стороны не было". Тем не менее "в 22 часа 15 минут органы милиции предприняли попытку приостановить происходящее". Повод — нарушение общественного порядка, поскольку после 22 часов петь и шуметь в общественных местах не разрешалось. В результате "пять человек были задержаны и доставлены в отделение милиции. Это вызвало возмущение присутствующих. По призыву одного из организаторов сборища Н. Плахотнюка группа лиц в количестве около 100 человек в 23:00 направилась к зданию ЦК КП Украины с намерением оставаться там до утра и требовать освобождения задержанных. После проведенной разъяснительной работы и освобождения задержанных прибывшие к зданию ЦК КП Украины разошлись".


Обложка журнала "Искры" к 100-летию Т. Шевченко. 23 февраля 1914 года
Этим дело не закончилось. На следующий день участники митинга составили письмо протеста (около 50 подписей) и направили в ЦК КПУ, парламент и правительство УССР, а также в адрес IV съезда писателей СССР, проходившего в те дни в Москве. Кроме того, фототелеграммы с изложением сути инцидента отправили делегатам съезда Дмитру Павлычко, Ивану Драчу и Олесю Гончару, а также в редакцию уважаемого ежемесячника "Новый мир", который тогда возглавлял Александр Твардовский.

Но и это не все. 28 мая группа молодежи отправилась в Канев на Тарасову гору и сделала запись в книге отзывов музея (26 подписей). Обращаясь к Кобзарю, они рассказали, что им запрещают петь песни на его стихи и говорить на родном языке.

Какой эффект дали письма и телеграммы, сказать сложно. Но именно в 1967 году день 22 мая обрел в глазах власти репутацию "националистического", а "сборища" у киевского памятника Т. Шевченко стали называть "антисоветскими".

Фестивалем по националистам
В 1968-м ситуация еще больше накалилась. Уже 28 марта по Киеву были расклеены листовки с призывами прийти 22 мая к памятнику Т. Шевченко, принять участие в двухчасовом митинге, а затем шеренгами по восемь человек организованно отправиться к красному корпусу университета, дружно скандируя лозунги. То есть речь шла не просто о стихах и песнях, а о массовой протестной акции. Инициаторов этого мероприятия — около 30 человек — КГБ взял "под оперативное наблюдение".

На листовки власть ответила неожиданным ходом. Срочно учредили фестивальную неделю "Київська весна" под девизом "Хай дружба міцніє народів-братів". Суть ее заключалась в том, что у памятников писателям и деятелям искусства выступят многочисленные самодеятельные коллективы Киева и области. Сроки фестивальной недели выбрали так, что она "перекрыла" 22 мая и соседние дни. Таким образом, территория у памятника Т. Шевченко оказалась "занята" концертной программой. Говорят, идея вытеснения нежелательного мероприятия другим, официальным, принадлежала первому заместителю председателя КГБ УССР Борису Шульженко.

Студенты университета пытались провести возле памятника собственное мероприятие в противовес "Київській весні". Однако, как записано в документах КГБ, "принятыми мерами это удалось предотвратить". Тот же прием — фестивальная программа плюс нейтрализация "националистов" силами госбезопасности — власть с успехом применила и в 1969 году.

Однако третья "Київська весна" дала осечку. О том, что произошло, председатель КГБ УССР Виталий Федорчук сообщил в докладной записке на имя первого секретаря ЦК КПУ Петра Шелеста и главы правительства УССР Владимира Щербицкого: "22 мая 1970 года националистически настроенные лица, в их числе группирующиеся вокруг самодеятельного хора "Гомін", противопоставили официальным мероприятиям выступления хора. Группа в 100 человек с 20:00 в течение трех часов параллельно официальным выступлениям исполняла украинские обрядовые песни, что продолжалось и после окончания официальных выступлений — до 01 часа 23 мая".

Памятник под наблюдением

Композитор Микола Лысенко основоположник традиции ездить к Шевченко именно 22 мая
В следующем 1971 году — впервые! — "в ряде учебных заведений Киева студенты предупреждались о нежелательности появления у памятника Шевченко 22 мая после 23:00, что вызвало у некоторой части молодежи определенное любопытство".

С 10 часов утра 22 мая у памятника Кобзарю "было установлено оперативное наблюдение", однако никаких эксцессов не произошло. Ближе к вечеру появились Евген Сверстюк и Иван Гончар, молча возложили цветы и ушли. В 18:15 началась программа "Київської весни": сперва произнесли пламенные речи писатели П. Воронько, Г. Донец, С. Олийнык и Н. Приходько, "затем выступили творческие коллективы г. Киева и художественная самодеятельность".

Официальная часть завершилась в 23:00. После чего провели свой почти трехчасовой митинг "экстремистски настроенные украинские националисты". Ораторы читали стихотворения Евгена Плужника, Василя Симоненко и свои собственные, пели "Заповіт", "Думи мої…", "Ой на горі та женці жнуть" и другие украинские песни.

После этого КГБ признал проведение "Київської весни" у памятника Тарасу Шевченко нецелесо­образным. По инициативе 1-го секретаря Киевского обкома Владимира Цыбулько фестивальной неделе в 1973 году изменили статус на Всесоюзный фестиваль искусств.

В 1972–1973 годах прокатились волны арестов. Вот как об этом докладывал в ЦК КПУ шеф украинского КГБ В. Федорчук 21 мая 1974-го: "Принятые в 1972–1973 годах партийными органами, общественными организациями, КГБ при СМ УССР и УКГБ по Киевской и Черкасской областям предупредительно-профилактические меры в отношении наиболее активных участников сборищ, в том числе и объектов оперативного изучения, значительно снизили их активность. В 1973 году таких сборищ практически не было, и в настоящее время не получено данных об их подготовке".

Однако полного затишья не наступило — люди все равно приходили к памятнику, возлагали цветы, читали стихи поэта, демонстрируя хотя бы таким образом протест против притеснений.

Да и сам Федорчук понимал, что несмотря на "принятые меры" 22 мая митинги у памятника будут продолжаться. "Не исключается, — продолжал он в упомянутой докладной записке, — что оставшиеся на свободе […] их единомышленники и другие антисоветски националистически настроенные лица могут вновь попытаться собраться у памятника Т. Г. Шевченко в Киеве или Каневе 22 мая сего года и спровоцировать антиобщественные настроения".

Вплоть до середины 1980-х день 22 мая считался "опасным" для появления в парке Т. Шевченко — даже в дневное время! Известен случай, когда профессор университета шел после лекции из желтого корпуса в красный привычным путем, через парк, и в результате едва не положил партбилет (это означало бы конец карьеры) — отделался строгим выговором "за политическую близорукость". Подобных историй было немало. Студенту такой маршрут вполне мог стоить отчисления из вуза.

В этот день парк отличался непривычным безлюдьем, а его скамейки, вечно занятые бабушками, выгуливающими внуков, и любителями шахматных баталий, были пусты.

22 мая у могилы поэта всегда было многолюдно

КГБ принимал меры к тому, чтобы группы иностранцев, приехавших в СССР по линии "Интуриста", не оказались в шевченковские дни в Киеве. "К 22 мая, — докладывал В. Федорчук в 1974 году, — ожидается приезд в республику 260 туристов из капиталистических стран, в том числе около 100 иностранцев украинского происхождения из США и Канады. Некоторые из них могут явиться инспираторами и участниками враждебных проявлений 22 мая. С учетом этого принимаются меры по возможному изменению времени пребывания иностранцев в г. Киеве".

Лишь в период перестройки Михаила Горбачева спецслужбы оставили в покое парк Т. Шевченко и прекратили препятствовать проведению митингов в годовщину перезахоронения поэта. А с обретением Украиной независимости к памятнику Кобзарю традиционно кладут цветы первые лица государства, а также зарубежные высокие гости во время визитов в Украину

https://focus.ua/archivist/429998-den-pustyx-skameek