Вместо образа будущего предлагается постоянное обращение к прошлому

На модерации Отложенный

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

В связи с трагическим событием в серпуховском монастыре заслуживает внимание мнение священника Евгения Агеева, служащего в Волгоградской митрополии.

Православные гимназии, считает священник, во многом мертворожденные учреждения: «Педагоги и духовенство немолодого возраста реализуют через них свои собственные представления о том, какими должны быть дети и подростки. Отсюда стандарты одежды позапрошлого века, учебники 50-х годов (ведь при Сталине все было гораздо лучше!) и главное — страшное психологическое давление на учеников. Огромный разрыв между тем, что транслируется в гимназиях, и тем, как на самом деле живут дети и подростки в семьях. Постоянная ложь и раздвоенность — какими нужно быть перед учителями и священниками».

Это к вопросу о реконструкторском подходе, восходящем к событиям тридцатилетней давности. Когда после распада СССР появилась формулировка «Возрождение России», основанная на тоске по «России, которую мы потеряли». Причем чем дальше, тем больше реконструируемые имперские компоненты стали сопрягаться со сталинскими, в том числе и с тоской по старым учебникам — под общим лозунгом «Раньше было лучше».

Еще одно важное наблюдение отца Евгения о такой гимназии: «Во время карантина попробовали сказать — приходите на исповедь и причастие „кто хочет“.

Из начальной школы пришло 20%, из старшей — никто. 4/5 даже малышей и их родителей сами не хотят ходить в храм».

Эта проблема свойственна не только православным гимназиям, но и церкви в целом. Если в 2019 году, по данным МВД, ночные пасхальные службы в России посетили более 4,3 млн человек, то в 2021-м, несмотря на отмену на тот момент практически всех ковидных ограничений и крайне слабое соблюдение оставшихся — лишь более 1,6 млн жителей России. Можно спорить о методике подсчета, но так как она не менялась, то тенденция очевидна. Церковь становится все более факультативной сферой для более молодых поколений, и пандемия стала только предлогом, чтобы дистанцироваться от нее.

И еще одно наблюдение отца Евгения, на этот раз более масштабное: «И снова повторю то, что обще для всех наших школ — дети и подростки не видят будущего. И в обычных, и в православных школах мы даем им одну историю. Бесконечные князья, преподобные, герои войн… А им неинтересно прошлое, им жить в будущем! А мы будущее от них закрыли, его для нас самих как бы не существует».

Проблемы церкви — это в немалой степени проблемы и общества, и государства. Вместо образа будущего предлагается постоянное обращение к прошлому, которое заменяет это будущее. А ведь время идет — людям, которые никогда не были даже октябрятами, уже под сорок лет (или меньше, разумеется). И они хотят жить настоящим и будущим, а не в очередной раз переживать прошлое.