"Хук справа.."Прокуратура в прокуратуре и их придворные Журналюги" - Коррупция Юр.-Системы Израиля.

  автор: Амир Охан МинЮст Израиля

-

"Все сгнило в датском королевстве" ..в земле Эрец?

Прилагаем полный текст нашумевшего выступления министра юстиции Амира Оханы. Министр подробно упомянул связь между верхушкой государственной прокуратуры и израильскими СМИ:

«После скандала с фальшивой декларацией Лиат Бен-Ари надо было отстранить от работы, однако средства массовой информации молчат, обеспечивая ей неприкосновенность».

Будьте уверены, что высшие чины прокуратуры и их придворные журналисты накинутся на министра юстиции, однако он прав абсолютно в каждом слове.

Полный текст выступления Амира Оханы:

«Я хорошо знаком с работой госпрокуратуры. Я стажировался там, а потом долгие годы сотрудничал с прокуратурой, будучи адвокатом. Там работают усердные и преданные делу люди, которые выполняют свои повседневные функции в судах, ведут судебные процессы против отдельных обвиняемых и преступных группировок.

При этом существует и «прокуратура в прокуратуре». Цитирую: «Ее представителей обслуживает секта придворных журналистов, которая долгие годы рассказывает о войне хороших с плохими, и о прокуратуре, которая лично защищает народ от его же избранников. Народ, соответственно, верит, что политики насквозь коррумпированы, госструктуры прогнили, общественный деятель виноват, несмотря на презумпцию невиновности и даже несмотря на доказательства его невиновности.

Любые критические замечания по адресу прокуратуры моментально блокируются, хор придворных журналистов и телекомментаторов объявляет любые сомнения ересью, наносящей удар по верховенству закона.

Карьеры политиков и общественных деятелей уничтожаются одна за другой, а общественность, лишенная доступа к фактам, продолжает думать, что речь идет о справедливой чистке авгиевых конюшен. Практически никто не осмеливается подвергнуть критике опасный симбиоз между сотрудниками следственного отдела, госпрокуратуры и средств массовой информации.

Так работала эта система, так разрушались карьеры. Закрытие уголовных дел или оправдание в суде всегда происходило слишком поздно.

При необходимости (например, когда требовалось убрать министра юстиции, который не нравился «системе»), старые дела снимались с полок, а информация, находившаяся в них, сливалась определенным журналистам — одним и тем же журналистам. И всё это — для того, чтобы политики, против имен которых поставлена невидимая галочка, помнили, что над их головой занесен меч. Если это не шантаж, то что же?»

Вышеприведенная цитата принадлежит не мне, а человеку, который в прошлом был председателем кнессета, а сегодня является президентом Израиля. Он лично прошел через это.

Когда председатель окружного суда судья Гила Герстель была назначена на должность главы государственной комиссии по надзору над прокуратурой, она узнала о прокуратуре то, что ей было неизвестно на протяжении всех лет судебной практики.

Через 2 года затяжной войны, которую вела против Герстель госпрокуратура и ее глава, Гила Герстель решила подать в отставку. Речь идет об уважаемой судье, с именем которой не связано никаких темных делишек.

В одном из интервью судья Герстель рассказала о том, как мыльный пузырь, в котором она находилась на протяжении двадцати четыре лет, лопнул: «Прокуратура — это ведомство, в котором есть дефекты на административном и ценностном уровнях», – подчеркнула Герстель. Она заявила, что начала работу в комиссии по надзору за прокуратурой как «искренний гражданин с большой мотивацией», а закончила ее в роли «обеспокоенного гражданина».

Что же такое «прокуратура в прокуратуре»?

Обычная прокуратура устанавливает рабочий график в соответствии со сложностью и объемом того или иного дела.

«Прокуратура в прокуратуре» устанавливает график вне связи с этими параметрами, а также вне связи с функционированием политической системы, датами выборов и созданием правительства.

Таким образом она становится игроком на политическом поле — игроком, которого народ не выбирал.

В то время как большинство сотрудников прокуратуры проводят слушания с готовностью и желанием, как этого требует закон,

«прокуратура в прокуратуре» уходит в отпуск во время слушаний и — опять же, по слухам и сливам — формулирует свое мнение задолго перед ознакомлением и реакцией на все материалы судебного дела.

Доводы, сделанные во время слушаний, «прокуратуре в прокуратуре» неинтересны.

Если б сотрудника прокуратуры заподозрили в подаче в суд фальшивой декларации, он был бы вызван на ковер, а затем, возможно, смещен с занимаемого поста вплоть до окончания расследования.

Сотрудница «прокуратуры в прокуратуре» получает полнейшую неприкосновенность, ее действия замалчиваются, а многочисленные средства массовой информации, достойные отдельного упоминания, набирают в рот воды.

И это еще до разбора дела о махинациях при проведении тендера.

Сотрудники прокуратуры выступают в судах, не поддерживают связь с журналистами и не сливают им материалы следствия.

Сотрудники «прокуратуры в прокуратуре» общаются с журналистами по принципу «ты — мне, я — тебе» (многие назвали бы это взяточническими отношениями) и незаконно, в одностороннем порядке сливают им материалы следствия, к которым они получили доступ в рамках занимаемых должностей.

Профессор Рут Габизон заявила: «Я боюсь, что у Нетаниягу нет шансов на честный суд. Слишком уж часто его судят в прессе.

Сложно завершить дела другим способом [кроме обвинения]. Это трагично в отношении Биби, и это очень плохо для страны и общества».

Вот что сказала профессор Габизон.

На протяжении последних месяцев я беседовал с высокопоставленными представителями госпрокуратуры по поводу высказанных сегодня замечаний. Я выдвинул несколько предложений по розыску нарушителей — например, устроить проверку на детекторе лжи. Я проходил такого рода проверку, когда работал в ШАБАКе. Тысячи сотрудников ШАБАКа, Моссада, Армии обороны Израиля и даже полиции проходят через это.

Почему этого нельзя сделать в отношении работников прокуратуры? Ответом мне был решительный отказ.

Я предложил сделать распечатку звонков, сделанных сотрудниками прокуратуры, которые имели доступ к появившейся в СМИ информации.

И мне снова отказали. Они отказываются искать правду — ту самую правду, которая, возможно, известна тем, кому это положено, и скрывается от широкой общественности.

Я предложил провести расследование, чтобы выявить нарушителей, но мне было заявлено, что я не вправе инициировать такое расследование, а лишь попросить о его проведении, «как любой гражданин».

Чуткость в отношении тех, кто разглашают секреты, беспрецедентна — мы не наблюдали ее в ходе других расследований, включая недавнюю ситуацию с конфискацией телефонов руководителей предвыборной кампании Нетаниягу, просмотром имевшейся там информации и, что самое прискорбное, последующим сливом в прессу подробностей о следствии.

Журналист Бен-Дрор Йемини написал сегодня следующее: «Несколько активистов решили провести демонстрацию возле дома Шломо Фильбера.

Вследствие этого Всеизраильский отдел по борьбе с экономическими преступлениями, «Лахав-433», начал расследование в отношении четырех приближенных к главе правительства (Йонатан Урих, Офер Голан, Топаз Лук и Исраэль Эйнхорен).

Интересно, Скотланд-Ярд и ЦРУ уже подключили к делу? Я позвонил четырем адвокатам в сфере уголовного права и спросил, идет ли речь о преследовании госсвидетеля.

Ответ троих адвокатов: это можно классифицировать как аномальное или некрасивое поведение, но это никоим образом не подпадает под возбуждение уголовного дела.

Адвокат Ави Амирам сказал мне, что решение прокуратуры о проведении следственных действий является чрезмерным, а конфискация телефонов — нечто запредельное.

«И вообще, - добавил мой собеседник, - преследования осуществляются тайно, во время ночных встреч, а не в ходе демонстраций.

Другой адвокат сказал мне, что расследование надо было начать против тех, кто начал расследование. «Они свихнулись», - добавил он и попросил, как и другие мои собеседники, не указывать его имени.

Лишь один из опрошенных мной адвокатов посчитал, что расследование оправданно.

Иногда кажется, что прокуратура делает всё, чтобы заявления о судебных преследованиях были обоснованными.

Это крайне опасно, потому что речь идет о криминализации человеческого поведения.

Даже если оно не нравится прокуратуре и лично мне, это поведение не является уголовным.

В соответствии с новыми нормами, установленными прокуратурой, демонстрантов возле дома Авихая Мандельблита тоже надо обвинить в создании помех следствию.

Решение начать расследование о преследовании свидетеля из-за демонстрации, при том, что свидетель не подал жалобу и не почувствовал себя преследуемым, - это очередное усилие, которое прикладывает прокуратура, чтобы лишиться общественного доверия.

Рони, владелец популярной мясной лавки, сказал мне: «Я думал, что Нетаниягу коррумпирован, но на этой неделе я изменил свое мнение. Я не верю прокуратуре». И таких Рони очень много».

Людям сложно поверить, что в демократическом государстве судебная система может вести себя подобным образом. Мне жаль, что в государстве Израиль, со всеми имеющимися проблемами, требующими исправления, народные избранники ограничены в своих возможностях управлять государством.

Будучи членом кнессета, я боролся за улучшение управляемости, тем более, когда речь идет о переходном правительстве.

Незадолго до моего назначения на пост министра был убит Соломон Тека.

Я заявил, что создам комиссию, которая на государственном уровне займется многолетним и межсекторальным недоверием в отношении Отдела по расследованию полицейских преступлений (МАХАШ).

Я хотел созвать комиссию, которую возглавил бы судья, и начал интервьюировать потенциальных членов этой комиссии. Я планировал обратиться к правительству, чтобы оно возложило на комиссию необходимые полномочия, и тут высокопоставленный сотрудник прокуратуры сообщил мне, что переходное правительство не вправе этим заниматься.

Таким образом система оставила израильское общество, включая выходцев из Эфиопии, без ответа в этой важном деле, напрямую связанном с прокуратурой. Министр юстиции не может назначать, не может увольнять, не может заниматься законодательством, не может отдавать приказы?!

Проблемы, связанные с ограничением полномочий политиков, надо решать на законодательном уровне, но это можно сделать только в рамках функционирующего правительства и кнессета.

Пока что, по словам юридического советника, я не имею права отдавать приказы о начале расследования. Могу лишь «попросить об этом, как простой гражданин».

Итак, господин юридический советник, я прошу вас об этом. Я обращаюсь к вам и прошу, чтобы беспристрастными источниками было проведено независимое расследование, результатам которого общественность может доверять.

Я прошу это не от имени какого-то отдельно взятого гражданина, а от имени многих граждан, честных и законопослушных, которые хотят, чтобы и юридическая система была такой же.

Господин юридический советник, вы испытали аналогичное отношение и на себе самом. Вот что написано в иске, поданном вами лично не так давно: «С самого начала расследования работники следственных органов преступным и запрещенным образом сливали материалы следствия, включая содержание записанных бесед. На этих сливах в массе своей базировались сообщения, делаемые средствами массовой информации, включая фальсификацию и тенденциозную подачу, нанесшую несоизмеримый ущерб истцу».

«С учетом интенсивности и тенденциозности утечек нет другой возможности, кроме как сделать вывод о том, что речь идет о заранее спланированной тактике, цель которой — нанести ущерб истцу и оказать недопустимое давление на принимающих решения по его делу».

Когда это касалось вас, господин юридический советник, вы потребовали от тогдашнего юридического советника Вайнштейна и генпрокурора Шая Ницана «дать поручение о проведении уголовного расследования для выявления ответственных за утечки». Никакого прецедента в такой просьбе не было — уже был юридический советник, который потребовал найти ответственных за утечки в ходе допросов другого главы правительства.

Я имею в виду юридического советника Эльякима Рубинштейна и дело покойного Ариэля Шарона.

Тогда следствие было возбуждено и правда была обнаружена.

Кто-то слил материалы дела в газету «Гаарец».

Юридический советник назначил следственную комиссию, журналист Барух Кра был вызван на допрос, его обвинили в оказании помех суду и предъявили ордер о получении распечаток его телефонных звонков.

Прокурор Лиора Глатт-Беркович предстала перед следователями и призналась в утечках информации.

В ходе допроса в полиции она сказала, что сделала это, потому что хотела помочь политическим противникам Ариэля Шарона — ее сын должен был призваться в армию, и она боялась, что Шарон станет премьер-министром.(!!)

Впоследствии судья Эльяким Рубинштейн сказал: «Это был идеологический слив, который закончился ничем. Но он мог закончиться плачевно — на следственный процесс могли влиять политические соображения, а дело Шарона могло вестись человеком, который сливал подробности прессе».

Господин юридический советник, в нынешнем случае была не одна утечка — речь идет о десятках и даже сотнях сливов в разных СМИ на протяжении трех лет. Одно-единственное преступление такого рода оценивается в 3 года тюремного заключения. Таким образом, речь идет о сотнях лет тюрьмы!

Как можно спокойно взирать на ситуацию, когда высокопоставленные представители судебной системы, которые должны демонстрировать честность и неподкупность, которые постоянно критикуют политиков за коррупцию, слышат обвинения в коррупции в собственных кругах и отвечают: «Ничего поделать невозможно»? Спокойно взирать на это нельзя.

Я хотел бы, господин юридический советник, чтобы вы отреагировали на то, что я говорю от имени многих израильтян. Я надеюсь, что в конце концов государство Израиль и его граждане получат ответы на многочисленные вопросы, связанные с упомянутыми мной аспектами, и, возможно, на другие вопросы.

Сегодня я услышал о забастовке сотрудников прокуратуры и о требовании выделить охрану отдельным прокурорам из-за «растущего подстрекательства».

+От кого их надо охранять — от президента страны? От судьи Герстель? От министра юстиции?

Я хочу подчеркнуть: нельзя, чтобы с головы прокурора или прокурорши упал бы хоть один волос, и я повторяю, что подавляющее большинство сотрудников прокуратуры честно выполняют свою работу, к ним не относятся упомянутые мной претензии.

Тех, к кому эти претензии относятся, надо отстранить, но ни в коем случае не наносить им физический ущерб, Боже упаси.

Критика, какой острой она бы ни была, звучит, потому что терпение переполнено. Надоело видеть творящуюся у нас на глазах несправедливость, которую не хотят исправлять.

В ближайших выпусках новостей скажут: «Как министр юстиции может говорить такое о судебной системе, которую он курирует?»

А я отвечу: как министр юстиции может смолчать?"

Репост