Болтон и законы Гегеля

   В хуторке Гремучем из тридцати хаток, расположенных у подножья меловых бугров, на самом краю посёлка стоит хатка Матвея Ивановича Болтона. Ничего интересного в ней нет за исключением хозяина.

   Старик с огромной, чёрной, как смоль до пояса бородой, кустистыми бровями, которые почти закрывали его глаза, неопределённого возраста.

   Рядом с хаткой растёт огромный дуб, на котором, как утверждает Матвей, его вешали всяческие человеческие разновидности, начиная с помещиков и заканчивая анти – помещиками, но он оставался жив, благодаря законам Гегеля.

- Расскажи нам о них, - просили хуторяне. - Пожить хочется.

- Это можно, - отвечал Матвей, - только нужно вначале понять, что время не существует,

- А часы?

- Так это же часы, а не время.

   Хуторяне не спорят. Матвей любое слово любого раздолбает.

   Одни говорили, что родился он после революции. Другие утверждали, что старик жил и при ихних прадедах и дедах. Матвей поддерживал это мнение.

- Так наши прадеды и деды умерли,- замечали некоторые.

- А я живой. Что вам ещё нужно. У меня нет психической установки на возраст, а у вас имеется. И живу я по трём законам немецкого философа Гегеля.

- Так он же не наш, - неслось из толпы. – Разве можно по ненашенским законам жить?

- А какие нашенские законы?

   Хуторяне почёсывали затылки и смотрели на дуб.

- Законы не имеют национальной принадлежности, - веско бросал Матвей.

   Особый упор Матвей делал на высказывание Гегеля, которому однажды заметили, что его идеи противоречат фактам, на что философ ответил: тем хуже для фактов.

- Смелый мужик, если против фактов шёл. Сейчас у нас таких нет, - шумели хуторяне. – У нас против фактов не попрёшь.

   Хуторяне снова посматривали на дуб.

- Первый: закон единства и борьбы противоположностей, - начинал Матвей.

   Хуторяне не знали ни единства, ни борьбы противоположностей. Мужики утречком бежали с тормозками (бутылка молока, три яйца в крутую, ломоть хлеба) в депо, где вкалывали на токарных и фрезеровочных станках, а бабы с тяпками и лопатами тянулись в совхоз.

Вечерком глушили самогон.

- Второй; переход количественных изменений в качественные.

   Этот закон тоже был непонятен, так как гроши, которые получали хуторяне, не возрастали ни в количестве, ни в качестве. Их можно было просадить за один заход в бусугарню.

- Третий; отрицания отрицания. Возьмите зерно, бросьте в почву, прорастёт колос, а в нём снова зерно. Так это или не так?

- Так, так, Матвеюшка. Живую правду говоришь, а если б неправду, то, - хуторяне разводили руками и посматривали на дуб.

- Я жил крепостным при барине, - продолжал Матвеюшка. - Когда началась революция, был и большевиком, и меньшевиком, в гражданскую и красногвардейцем, и белогвардейцем, в отечественную солдатом, в Совдепии рабочим – коммунистом. Какие изменения произошли в нашем обществе с момента революции? Были некачественные богатые и нищие, - заливал Матвеюшка. - революция разметала богатых, количественно уменьшила, а перестройка снова породила некачественных богатых и нищих.

- А мы какого качества?

- Формального.

   Хуторяне были недовольны таким ответом и опять смотрели на дуб.

- А если рассуждать по – гегелевски, то что выходит. Был царь – зерно. Потом количество: вожди - коммунисты накапливались и отрицания отрицания президент. Так это же царь только в другой одежде и обувке.

- Выходит тоже по законам Гегеля?

- Конечно? Всё по законам Гегеля. Вот как вы относитесь к кладбищу?

- Боимся, - голосили.

- А я нет, потому что кладбище – это вход в другую жизнь, где мы набираемся количественно, а потом переходим в качество. Человеками снова становимся.

   Матвей разглаживал раскидистую бороду и смотрел на хуторян. Они пожимали ему руку, говорили: мы ничего не поняли о законах, о которых ты рассказывал, но полностью согласны с тобой и хотим жить по закону отрицания отрицания.