Пётр Кончаловский

https://youtu.be/P8mf3opl24U

«Дед мой, Петр Петрович Кончаловский, был человек глубоко русский, но без Европы не мог жить. В его доме все дышало Европой, не говорю уж о том, что в живописи он был сезаннистом.

Это был русский дом, просвещенный дом, дом русского художника, один из немногих, сохранивших уклад старой жизни.

К сожалению, институт больших семей по всему миру умирает. В этом доме он был жив.» (А. Кончаловский)

П.П. Кончаловский на фоне своей картины "Яблоки"

Многие знают, что мастерская художника Петра Кончаловского - члена «Бубнового валета», зятя великого русского художника В. Сурикова - находилась в «булгаковском» доме на Садовом кольце, у Триумфальной площади (в том же подъезде, где жил Михаил Афанасьевич).

Но мало кому известно, что Кончаловский больше любил жить на своей даче «Бугры» (бывшая усадьба Трояновских), на 110-м километре от Москвы.

Дача П. Кончаловского "Бугры"

Андрей Кончаловский в книге Низкие истины. Возвышающий обман вспоминает о своем знаменитом предке:

«Дед жил как русский мелкопоместный дворянин конца XIX века: разводил свиней, окапывал сирень и яблоки, брал мед.

У нас была лошадь, Звездочка, я умел ее запрягать. Была телега. Были две коровы, бараны. Уклад жизни был суровый, но добротный, основательный. В людской топилась печь, хозяйничала Маша, наша няня.

На Петров день приходили крестьяне, приносили деду в подарок гуся. В ответ выставлялась водка, начинались разговоры про старую, дореволюционную жизнь…»

П. Кончаловский. Окно поэта. «У деда есть картина «Окно поэта»: свеча, столик, окно, за окном тот самый двор, только заваленный снегом.»

Не хотел знать, что вокруг происходит

Водопровода в доме не было. В каждой комнате на табуретке стоял фаянсовый таз и кувшин для воды. Умывальник был только у супруги художника - обычный дачный, с металлическим стерженьком. Вот и все достижения цивилизации.

Проводить в дом электричество Кончаловский не хотел принципиально, хотя сделать это было бы легко – в 1,5 км шла железнодорожная ветка. Дом освещали керосиновыми лампами.

«Электричества он не хотел, не хотел слышать радио, знать, что вокруг происходит.

Он предпочитал оставаться в другой эпохе, не хотел жить в двадцатом веке, хотя как художник, конечно же, жил в двадцатом: «Бубновый валет» был одной из самых революционных художественных групп.»

Усадьба Трояновских

Будучи страстным охотником, Петр Петрович имел несколько охотничьих собак – пойнтеров, борзых.

На охоту он одевал, по-старинке, кожаные сапоги (тогда уже давно ходили в резиновых). Когда возвращался, в сапоги насыпали овес и вывешивали их на чердаке проветриваться. Все как в дореволюционные времена.

Кроме живописи и охоты, у Кончаловского было еще две страсти – можжевеловые палки и садовые ножи. Он их делал своими руками. Рукоятки для ножей вырезал из вишневого дерева, прикреплял к ним лезвия из косы, красиво отделывал медью. А как ароматно пахли палки из можжевельника!

Хамон от Кончаловского

Художник любил поесть, любил испанскую еду. В Буграх он построил коптильню, сам коптил окорока, делал хамон.

П. Кончаловский. Натюрморт с зайцем

«До сих пор помню ощущение таинственного полумрака кладовой, пахнет копчеными окороками, висят связки лука, перцев, стоит мед в банках, в бутылях – грузинское вино.

Эти окорока, лук, перцы, бутыли вина дед писал на своих полотнах. Классический набор для натюрмортов, очень популярный у Сурбарана, у других испанцев.

В доме пахло этими живыми натюрмортами, копченой ветчиной, скипидаром, масляной краской, кожей, дегтем.»

Какое право ты имеешь носить капроновые чулки?

Дореволюционный уклад жизни отразился и на отношении Петра Кончаловского к современной ему моде.

«Помню страшный скандал, разыгравшийся на моих глазах где-то году в 48-м. Мама приехала на дачу в капроновых чулках, бабушку это страшно возмутило:

– Какое право ты имеешь носить капроновые чулки?! Ты куда приехала?! Это разврат! Мы живем скромно! Мы здесь рабочие люди.

Сама бабушка носила чулки нитяные, непрозрачные.

После этого скандала мама сказала: «Все! Больше я сюда не приеду».

Помню, я провожал ее до станции, она рыдала: «Неужели я не могу носить чулки, какие мне нравится?»

Н.П. Кончаловская, мать Андрея и Никиты Михалковых, дочь П.П. Кончаловского

Перебираться ближе к Москве Петр Петрович ни за что не хотел: знал, если сошлют, можно будет здесь же оставаться. Хотя тогда, в 1920-е, он вполне мог бы не возвращаться в Россию – в Париже успешно прошла его выставка, начали продаваться картины.

Но Кончаловский вернулся и больше уже никогда не покинул Родину, хотя всегда тосковал по Европе. Вот такой парадоксальный сплав «русского мелкопоместного дворянина» с художником-европейцем…