Бранное слово - на бранном поле

Русский мат, он же обсценная лексика, прочно вошёл в нашу действительность не вчера, — считает политолог и лингвист из Санкт-Петербурга (культурная столица — «СП) Александр Зимовский. — Я не буду делать палеолингвистический анализ этой обширной области великого и могучего. Просто скажу, что мат в военной среде является лишь частью широко распространённой национальной речевой практики. И в подтверждение данного тезиса скажу, что никто не научается мату в армии. В этом смысле армия/авиация/флот получают уже подготовленный к восприятию человеческий материал.

Одна из особенностй русского военного мата в том, что он исходит сверху вниз. Командир, не всякий конечно, здесь не надо обобщений, считает себя вправе безнаказанно материть своих подчинённых. Они ответной возможности лишены в силу субординации и Дисциплинарного устава. Однако так было не всегда. В царской армии старший по званию или должности офицер не мог обложить по матушке своих офицеров-подчиненных. Петровский «Артикул воинский» предусматривал, что: «Ежели кто другаго не одумавшись с сердца, или не опамятовась, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженнаго христианское прощение имеет чинить и просить о прощении. И ежели гораздо жестоко бранил, то сверх того наказанием денежным и сносным заключением наказан будет».

Неважно, в каком чине был начальник. Известен случай, когда великий князь Николай Николаевич, генерал-инспектор всей русской кавалерии, на маневрах в честь приезда в Санкт-Петербург германского императора Вильгельма II, матерно обругал кирасир императорского лейб-гвардейского полка. Командир полка полковник Раух явился к великому князю и потребовал извинений, которые и были принесены перед всеми офицерами полка. То есть тут у нас чёткие сословные порядки: между офицерами-дворянами подобное словесное поведение недопустимо. Но при этом матерное обращение по отношению к нижним чинам не порицалось. Унтер-офицеры/флотские кондукторы по отношению к солдатам/матросам использовали брань повсеместно.

После Октябрьской революции 1917 года эти классово-сословные заморочки были ликвидированы. Поскольку большинство высшего комсостава Красной Армии вышло из унтер-офицеров царской армии, то и распространение мата на высшем командном уровне приобрело широкий характер. Собственно, в любых мемуарах советских военачальников, закончивших Великую Отечественную в должностях комдивов или даже командармов, можно встретить эпизоды, когда управление войсками в боевой обстановке осуществлялось в самых энергичных выражениях. Хотя в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Жуков, кстати, не упоминает использования мата вообще. Даже когда рассказывает о своей службе в царской кавалерии.

Уже в Советской Армии матерщина также не особо поощрялась. Политорганы одёргивали чересчур речистых командиров, которые, как говорится, за словом, особенно бранным, в карман не лезли. Однако никакой системной борьбы с матом не велось и он существовал полулегально. Хотя на казарменном уровне, в неслужебном общении солдат/матросов и сержантов/старшин мат всегда присутствовал также широко, как в любом мужском коллективе на «гражданке». Я здесь говорю о коллективах, занятых ежедневным тяжёлым физическим трудом, о рабочей среде, скажем так. Отдельно следует рассматривать употребление обсценной лексики в военной среде в ходе современных боевых действий.

<hr/>

Тема мата в бою — это, действительно, отдельная тема. Даже одно из его обозначений «бранные слова», где в нашем понятии поле брани — это поле битвы, говорит о том, что это именно нецензурный сленг войны. Здесь его использование обусловлено в том числе сокращением команд и распоряжений до нескольких слов. Опять же, пардон, дамы и дети до 18+ не слышат этих крепких слов, а на эмоциональном выдохе можно такое сказануть, что и у иных матёрых бойцов уши в трубочку от стыда свернутся. В общем, в бою без русского мата никуда — ни в атаке, ни при отдаче приказов.

Это ещё предками было доказано. И когда татаро-монголы грозили: «Нас тьма!», русские отвечали: «А нас рать!», подразумевая слитное произношение слов.

Можно вспомнить, что когда американские военные историки анализировали характер боевых действий на Дальнем Востоке в ходе Второй мировой войны, то обратили внимание на разницу в средней длине слова при отдаче приказа. У японцев она составляла 10.8 символов, а у американцев — 5.2, то есть американский офицер тратил на 56 процентов меньше времени на отдачу приказа, что в итоге позволяло при столкновении чаще побеждать противника. Американцы проанализировали и русскую речь, в которой приходится по 7.2 символа на слово. Вроде тоже «тормозят» команды, при этом отмечалось, что когда русские офицеры и солдаты переходят на ненормативную лексику, длина символов уменьшается до 3,2 символов в слове. И целое предложение уменьшается до двух-трёх слов без потери смысла.

В наставлениях Боевого устава ВС РФ нет ни одного намёка на матерок, там всё расписано педантично и дотошно, однако все его толкования имеют своеобразный упрощённый армейский перевод. Выучить наизусть эту «настольную книгу офицера» практически невозможно, поэтому лишь при переводе на мат, будущий лейтенант может в военном училище освоить его премудрости. Скажем, «манёвр огнём», который заключается в одновременном или последовательном его сосредоточении по важнейшим целям противника или распределении для поражения нескольких целей, а также в перенацеливании на новые объекты, легче запоминается как «херачим по главному, потом добиваем остальное». Ну, и так далее.

Самые главные матерщинники, как известно, служат в пехоте, в танковых войсках, артиллерии, связи, в общем, те, кто по земле топает, ну ещё и десантники мат зачастую используют в качестве разговорной речи. В Сети «гуляет» немало видеосюжетов с «эпическими» высказывания отцов-командиров, которые обычно «запикивают». А вот в той же авиации грубый мат употребляют в меньшей степени. Нельзя сказать, что в ВКС служат исключительно выпускники «института благородных девиц», но ругательств там заметно меньше, особенно среди лётного состава. Возможно, что и воспитывают пилотов, ещё с военного училища, несколько по-другому, в отличие, скажем, от Рязанского десантного.

Мат на флоте считается моветоном. Ну, на официальном уровне. Впрочем, не безгрешны морячки и флотские крепкие словечки хорошо известны и поминают они не только слово «Полундра!». Но вот, по словам потомственного морского офицера, в ВМФ с «пережитками прошлого» отчаянно борются. В кают-компании корабля ругаться вообще категорически запрещено, да и никто из офицеров или мичманов этого делать не собирается. Здесь дисциплинирует даже форма одежды — в кают-компанию, четыре раза в день — на завтрак, обед, ужин и вечерний чай, положено приходить в отглаженной кремовой рубашке при галстуке. К слову, одним из обидных слов, которыми командир корабля может оскорбить подчиненного, это фраза: «Ну, ты танкист!» На флоте это квалифицируется, как бестолковый, тупой специалист. Никто не хочет, чтобы к нему прилепилось такое прозвище.

С матом в армии пытались бороться неоднократно, правда, довольно безуспешно. Ещё в 2015 году Минобороны РФ собиралось выпустить некое наставление «Вежливые люди», в котором помимо руководства по поведению за столом, при общении с женщиной, при разговоре по телефону и прочим «вежливостям», должен был присутствовать целый раздел о недопустимости нецензурной лексики.

Предполагалось, что солдат за мат будут наказывать… чисткой картошки, а офицеров публично журить на общих собраниях. Однако, насколько известно, «наставление по вежливости» так и не появилось, а мат в армии процветает по-прежнему. Впрочем, его мало кто слышит за стенами казарм и на закрытых полигонах. А пользоваться интернетом в служебное время военнослужащим вообще запрещено. В общем — ругайся не хочу, хоть «абанамат», хоть что покрепче.