Власть в России держится — и это значит, что нам везет

Любезное отечество наше убили и стерли с карты два раза за сто лет

Один раз это была Российская Империя, к которой я отношусь с огромной нежностью, другой раз — Советский Союз, который я не люблю, но — забудем про мои вкусы, — важно только то, что оба раза это была вселенского размаха трагедия продолжительностью в несколько десятилетий.

А если немного подумать, то четыреста лет назад отечество было убито и стерто впервые. Пусть мы и меньше знаем и вспоминаем об этом, но масштаб той катастрофы даже и превосходил более свежие образцы.

И всегда есть три приметы этой беды.

Во-первых, в большой политике возникает человек фантастически тщеславный и амбициозный, этакий безгранично честолюбивый нарцисс, которому лишь бы дорваться, лишь бы как-нибудь короноваться и начать пановать, ну а там хоть потоп.

Во-вторых, этот нарцисс всегда готов сделать главное: поцеловать священного козла заграницы и священного козла анархии в известное место, жертвуя национальным интересом во имя свободы, прогресса, союзничества или как еще этот иудин грех называется на языке времени.

И, наконец, государственный организм, противостоящий нарциссизму и предательству — словно бы человеческий с выбитым иммунитетом, — отказывается сопротивляться, а то даже и хочет, но воли и сил не хватает.

Бояре открывают ворота полякам, генералы сдаются передовой общественности, партийные работники разгуливают глупую толпу.

Судьба людей, соблазнившихся стать орудием разрушения и распада, лишь бы некоторое время торжествовать на руинах России, бывает разной.

Григория Отрепьева постигла, как пел классик, немедленная карма.

Александр Керенский прожил долгую горькую жизнь в изгнании — вероятно, глуша в себе мысль о том, что же он сделал.

Борис Ельцин был слишком хитрым для воздействия мести и слишком дубовым для воздействия совести, и потому мирно ушел в ад.

Так или иначе, дело свое они сделали.

Священный козел победил — и каждый раз понадобилось долго ждать и долго страдать, пока, наконец, его не изгнали из огорода.

И вот теперь у нас снова имеется политический нарцисс — и даже фамилия у него на букву Н, — которому лишь бы дорваться, а там хоть трава не расти, все равно же потоп.

И вот теперь у нас снова имеются рогатые животные, повернутые известно чем к прекрасной России будущего.

Целуй — и будет тебе свобода, прогресс, дружба-жвачка и снятие санкций. Или не будет. Не рефлексируй, целуй.

Но есть одна проблема.

Государство — такое, сякое, плохое, могло бы быть лучше, намного лучше, у нас к нему тысяча своих претензий, — не собирается сдаваться.

Давай, до свиданья, уйди-уйди, слабаки, тираны, трусы, сатрапы, беспомощные, кровавые, завтра вас уже не будет, вы вечно будете нас зажимать, — кричит тусовка, нисколько не заботясь даже о логике своих обид.

Детали несущественны. Главное — забить эфир криками и проклятиями, как это делает злой следователь, чтобы потом добрый ласково посоветовал:

— Подпишите бумажку.

— Откройте ворота.

— Пусть делают что хотят.

— Надо признать, что в предложениях рогатого господина есть своя конструктивная сторона.

Спасибо, но — нет.

Власть в России, как мы видим, держится — и это значит, что нам везет.

Но само это решение все-таки попридержать нарциссизм и предательство, проявить твердость вопреки яростному сопротивлению — оно стоит дорого и принимается тяжело.

— Признайте Отрепьева! Присягайте Керенскому! Голосуйте за Ельцина! Освободите Навального!

Отойди от меня, сатана.