Советские и российские

На модерации Отложенный

 

Интересно, заметили ли вы одну любопытную странность, о которой пойдёт речь. Я лично обратил на это внимание очень давно. Как только начал писать в Интернете.

 

Комментарии и посты, написанные советскими людьми, т.е. теми, чья зрелость пришлась на годы советской власти или теми, кто застал СССР в юности, но благодаря правильному домашнему воспитанию, проникся духом той эпохи, существенно отличаются от всех остальных – широтой кругозора, логикой, грамотной русской речью, убедительной аргументацией.

 

Не все, конечно, таковы. В любой семье не без урода. И среди нас, советских, были свои паршивые овцы, и даже остались до сего дня.

Но основная масса – другая, та, о которой я только что написал.

 

Интересно, что даже хулители того времени, даже те, кто именует себя антисоветчиками, отличаются от своих коллег по мышлению младшего поколения именно тем же: кругозором и относительной логикой, хотя тоже – не все, конечно.

 

Повторяю: дело здесь не в возрасте. И даже не в образовании.

Дело – в менталитете.

Мы были и остались другими.

А почему?

 

Пропаганда и агитация? Нет. Лучшее, чем сейчас, образование, несравненно более доступная культура? Развитая не в пример нынешнему времени наука? Опять нет. Вернее, частично, конечно, это влияло на наше мировоззрение, иногда даже существенно влияло, но всё-таки дело не в этом.

 

Было что-то ещё, гораздо более существенное, чем эти безусловные блага того времени.

 

Чтобы понять, о чём идёт речь, попробуйте себе представить сегодня такую картину. Вы идёте в Москве по улице Намёткина, знаменитой сегодня тем, что именно там находится головной офис Газпрома.

Какие мысли при виде этого здания помимо вашей воли придут вам в голову?

 

Примерно, такие:

1. Вот они, воры!

2. У, суки.... Жируют, а на народ им наплевать.

3. Вот они – деньги!

4. Страшно чужое место, попасть в которое даже по делам маловероятно, а уж на работу – и думать нечего!

5. Там живут и работают совсем другие, бесконечно далёкие от нас люди.

 

И так далее, в том же духе.

 

Общим местом для всех этих ваших мыслей будет то, что вы и Газпром – две разных планеты, которые вращаются на непересекающихся орбитах. И вместе вам никогда не сойтись.

 

Хотя как мы все знаем, Газпром – вообще-то государственная структура, то есть такая, которая по своему статусу должна быть доступна всем без исключения, если это необходимо.

То же самое применимо и к Роснефти, и кo многим другим, не говоря уже о налоговых органах, УФМС, полиции и прочих.
Между нами и ними возникла "дистанция огромного размера". И с течением времени эта дистанция только увеличивается.

 

Для многих, прежде всего – для молодёжи, наиболее престижной, желанной и материально выгодной стала работа в государственных органах.

 

Возник своего рода парадокс: люди, имеющие российское гражданство, граждане своего государства стремятся в... государство!

 

НЕ в частный бизнес, а в государственные структуры.

Своего рода граждане "второго сорта", желающие стать "первым сортом", "элитой общества" – госслужащими.

 

Но в СССР никто никогда к этому НЕ стремился!

Просто потому что мы все были госслужащими!

Мы все до единого были этой элитой. Без всяких кавычек.

 

Продавцы, дорожные рабочие, милиционеры, шоферы, инженеры, учёные, советские и партийные работники – мы все были ГОСУДАРСТВОМ!

 

Между нами не было той дистанции, о которой я говорил выше.


Она была, конечно, но это была НЕ сословная, НЕ кастовая, как сейчас, а иерархическая дистанция, обычная для любого единого коллектива, где есть начальники и подчинённые, которые при этом живут на одной планете, а НЕ на разных.

 

Я хорошо помню, какое количество раз мне самому приходилось стучаться в двери высоких кабинетов в те года. И по служебным надобностям, и по личным.

 

Некоторые вопросы решались мгновенно, некоторые – со скрипом, но все до единой проблемы я мог беспрепятственно обсуждать на любом уровне. И даже добиваться их решения.

 

Однажды в городе Перми на приёме в местом горисполкоме тамошний градоначальник поил меня чаем с сушками. В Ленинграде мне любезно разрешали курить в кабинете, если хозяин сам был курящий...

 

Повторяю: бывало по-разному: оперативно и медленно. Грамотно или не очень, но все вопросы решались.

 

По-государственному. Без всяких денег, подношений и прозрачных намёков.

Мы все были частью одного целого, хотя тогда едва ли об этом задумывались.

 

 

Зато сегодня поводов задуматься об этом более чем достаточно.


И хотя вездесущее прокремлёвское либеральное жлобьё быстренько сочинило о тех временах присказку "Общее – значит, ничьё!", мы, жившие тогда, понимали, что общее – значит своё, наше!

 

Что мы все действительно хозяева своей жизни в тех пределах, в которых это допустимо в обществе, что нет и не может быть непреодолимой дистанции между нами и государством, которому мы все служили.

 

И вот это понимание единства себя и страны, ощущение "общности" и всеобщности жизни делало наш кругозор таким, какого НЕТ сегодня в России эпохи капитализма.

 

Это понимание создавало наш советский менталитет, суть которого – в чувстве уверенности в себе и по отношению к жизни вокруг. Менталитет хозяина своей судьбы.

 

Менталитет государственника!

Кем бы ни был этот конкретный человек – сварщиком, токарем, космонавтом или физиком-теоретиком.


И кто знает – не это ли было самым главным достижением мудрых отцов-основателей великого Союза.

 

Ещё раз повторюсь – это НЕ было свойственно всем. Выродки и отщепенцы были всегда.

 

Но для основной массы населения это было справедливо.

 

И не армия, хотя она была необычайно сильна, не сильная центральная власть, а именно наш менталитет делал нас несокрушимыми.

 

Такими большинство из нас осталось по сей день. Этим мы и отличаемся от остальных.

 

Уже предвижу саркастические возражения: А что же вы тогда так развалились?

 

Почему не защитили СССР?

Почему пошли на поводу лживой пропаганды?

 

Ответ снова прост: Именно потому что мы были частью государства, мы привыкли доверять ему.

 

И эта доверчивость сыграла с нами дурную шутку.

 

Осталось надеяться, что выводы из этого сделаны.

 

И на этот раз окончательные.