Советское рабство: Как НКВДисты грабили репрессированных

На модерации Отложенный

    Советский союз был фашистской кровавой империей. СССР - это репрессии, расстрелы, грабеж, геноцид наций и малых народов, мародерство, торговля и танцы на костях и крови.




«Тогда, осенью и зимой тридцать седьмого года, по всей Москве открылось множество странных магазинов. Странных потому, что даже вывески на них «Распродажа случайных вещей» были написаны на полотне, наспех Они были заполнены старой мебелью, потертыми коврами, подержанной или даже новой одеждой, разрозненными сервизами, предметами антиквариата, картинами…
Это были остатки того, что было забрано, просто награблено энкаведэшниками. Некоторые из них получали готовые квартиры со всем, что в них было: мебелью, книгами, бельем, одеждой. А другие, на каких-то базах, куда свозили все это добро, выбирали себе по вкусу. И, конечно, по чинам. Которые повыше, снимали сливки — картины, дорогие ковры, антиквариат, книги в красивых переплетах… А уж то, что никто не хотел себе забирать, свозилось в эти магазины.
»
Лев Разгон. «Непридуманное»

Одним из мотивов массовых репрессий было желание НКВДистов обогатиться за счет утилизируемых ими советских граждан. В годы Большого террора в 1937-38 годах НКВД превратилась в мародерскую организацию: чекисты обирали у смертников вещи и деньги, и пропивали их; снимали золотые коронки; занимались приписками – якобы этапированным на расстрел нужны деньги на питание – деньги присваивались.


Традиции мародерства

Еще в августе 1919 года ВЧК издала приказ о том, что вещи расстрелянных концентрируются у видного чекиста А.Беленького — начальника охраны Ленина — и распределяются по указанию Президиума ВЧК.В 1920-е в ОГПУ ещё вёлся учёт конфискованных вещей у приговорённых к расстрелу.

Верхняя одежда осуждённых обычно изымалась в доход государства, ценные вещи распределялись за бесценок (или расхищались) чекистами, ими также торговали в особых магазинах. Эти спецмагазины были открыты в период «Большого террора», а в годы гражданской войны присвоение имущества осуждённых осуществлялось открыто. ЧК изначально была не только карательной, но и мародёрской организацией.
Награбленное шло, в первую очередь, начальству. Сам Ленин получил от хозотдела Московской ЧК счёт за полученные костюм, сапоги, подтяжки, пояс — всего на 1.417 руб. 75 коп. У Петрочека «был свой счёт в Нарбанке, на который поступали конфискованные у осуждённых деньги и выручка за продажу их имущества; рядовые чекисты не брезговали торговать одеждой и обувью казнённых и, случалось, предлагали выкупить всё это их родственникам».

Ограбление расстрелянных стало устойчивой традицией: А.Мосолова, зампреда Омской губчека, в 1921 году губком РКП(б) исключил из партии (ненадолго) именно за самовольное распределение вещей расстрелянных среди подчинённых и красноармейцев. В 1939 году бывший начальник особой инспекции новосибирской облмилиции И.Чуканов свидетельствовал, что начальником управления НКВД И.Мальцевым «поощрялось мародерство, он не принимал никаких мер к тем, кто снимал ценности с арестованных, приговорённых к ВМН».



Помощник начальника алтайского управления НКВД Г.Биримбаум и начальник оперотдела В.Лешин в 1938 году присваивали деньги, отобранные у арестованных. Биримбаума осудили за массовые нарушения законности, а Лешин, который исправно участвовал в расстрелах, получил всего лишь строгий выговор за систематическое пьянство и халатность, благополучно продолжая работу в НКВД и в 1940-е.

Точно так же присваивали деньги и ценности своих жертв расстрельные команды УНКВД по Ульяновской области. Магаданскому начальнику УНКВД по Дальстрою В.Сперанскому в числе разнообразных уголовных обвинений вменялась и трата 80 тыс. рублей, изъятых у арестованных, большая часть которых была отправлена на расстрел.

В феврале 1939 года под судом трибунала оказались работники внутренней тюрьмы УНКВД по Харьковской области: начальник тюрьмы В.Кашин, помощники коменданта П.Таран и П.Топунов, надзиратели И.Рудь, С.Руденко и Г.Пушкарёв. Судом было установлено, что они на протяжении четырёх месяцев в 1937-1938 годах отбирали деньги у смертников, сопровождая грабежи избиениями.

Мало того, мародёры выбивали у расстрелянных золотые зубы, а различные вещи своих жертв продавали на рынке. Выбор у них был изобильный: в подвале тюрьмы Харьковского УНКВД только с 9 августа 1937 по 11 марта 1938 года были расстреляны 6.865 человек.

Первоначально Кашин и Руденко были осуждены к высшей мере, но военная коллегия Верховного Суда СССР заменила им расстрел на 10 лет заключения; Таран и Рудь отделались 5 годами лагерей, Пушкарёв — 2,5 годами исправительных работ, а Топунов — условным наказанием.

Не брезговали и передачами для арестантов: денежные передачи для новосибирского обл. прокурора И.Баркова (причём уже после его самоубийства) присвоил ведший следствие по его делу П.И.Сыч. Помощник начальника СПО УНКВД НСО М.И.Длужинский похитил несколько сберкнижек арестованных и множество облигаций; за хищение ценных вещей арестованных на 50 тысяч рублей в апреле 1938 года был осуждён к расстрелу начальник отделения КРО УНКВД НСО Г.И.Бейман.

«Рынок недвижимости»

В 1920-е – начало 1930-х в города хлынули миллионы крестьян. Жилищное строительство же в эти годы почти не велось. В итоге в новых промышленных центрах вроде Магнитогорска на человека в среднем приходилось по 4-5 кв. м на человека, в крупных городах (вроде Горького) – 6-7 кв. м, в Москве и Ленинграде – по 7-8 кв. м.

Большинство горожан ютилось в коммуналках, бараках, подвалах и подсобках. Отдельные квартиры были роскошью, и в них продолжали жить остатки царского среднего класса (интеллигенция), либо новый средний класс – советские управленцы, номенклатура и красная интеллигенция. В этих условиях донос на соседа был одним из способом улучшить жилищные условия. У кого был административный ресурс, те имели возможность с применением 58-й статьи совершить вселиться в элитное (про тем меркам) жилье репрессированного – отдельные квартиры и дома.

 

Истории присвоения жилья стали достоянием гласности благодаря «бериевским чисткам» НКВД, проведенным с конца 1938-го по 1941 год. В вину чекистам, работавшим во время «Большого террора» в 1936-1938 годах в том числе вменялись хищения, мошенничества, злоупотребления служебным положением.



Апогеем наживы стали времена «Большого террора». Чекисты занимали дома и квартиры арестованных, присваивали обстановку и ценности, вплоть до сберкнижек. Следы воровства заметались: так, в период реабилитаций оказалось невозможным выяснить судьбу денег, изъятых у арестованных, поскольку документы по операциям с наличностью периода «Большого террора» в УНКВД НСО были уничтожены.

В 1937-1938 годах в Барнауле, «нач. отдела П.Р.Перминов представлял из себя зав. жилотделом, а начальник отделения СПО К.Д.Костромин — агента жилотдела. Они имели большую связку ключей и распределяли квартиры. Из кулуарных разговоров можно было понять, что основанием к аресту были приличные дома.

На конфискованной у работника штаба ВВС СибВО М.А.Зубова в 1937 году машине ГАЗ-А затем разъезжал начальник Особого отдела СибВО.

Вот несколько эпизодов о деятельности работников НКВД Кунцевского района Москвы.

«Размеры жилплощади и количество проживающих на ней тщательно фиксировались в протоколе ареста и обыска. Если там был прописан только арестованный, комнаты опечатывались и переводились на баланс Административно-хозяйственного отдела УНКВД, а затем распределялись среди нуждающихся сотрудников управления. В случае, если в квартире проживали члены семьи, она оставалась в их распоряжении. Однако не было правил без исключений, и к числу последних относилось так называемое «элитное жилье».

В следственных делах 1937-1938 годов содержатся материалы, раскрывающие механизм квартирного «самоснабжения». При обыске квартиры Муралова, располагавшейся в Петровском переулке, работник Кунцевского райотдела НКВД Каретников опечатал две из трёх комнат и предупредил домочадцев, что им следует ждать «уплотнения».

Уже после того, как Муралов был осуждён, его жена летом 1939 года попыталась вернуть себе жилплощадь. Напрасно: через пару недель в опечатанные комнаты уже вселялся сотрудник НКВД.

Ограбление реабилитированных

К середине 1950-х годов на свободе оказались миллионы бывших узников сталинских концлагерей: одни были освобождены по амнистии, другие – по отбытии срока заключения. В годы правления Хрущёва официально было реабилитировано, по разным оценкам, от 800 тысяч до двух миллионов человек.

12 ноября 1956 года Министерство финансов СССР совместно с Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР не выпустили совместный приказ-инструкцию №31–1283/3с / №137с «О порядке расчетов по возмещению реабилитированным гражданам стоимости изъятого у них имущества». Однако, документ, непосредственно затрагивавший интересы сотен тысяч (с учетом членов семей и миллионов) людей, весьма предусмотрительно оснастили грифом «Секретно»: в итоге реабилитированные даже не подозревали, что она им положена.



Возмещение стоимости изъятого или конфискованного имущества и ценностей предлагалось производить в порядке, предусмотренном инструкцией Минфина №35 от 30 января 1956 года, а также секретным письмом Минфина СССР. Ст. 64 инструкции гласила, что возврат конфискованных денежных сумм, облигаций и вкладов производится в следующем порядке: «наличных денег – из расчета одной десятой части суммы, подлежащей возврату», а вместо ранее конфискованных облигаций госзаймов должны были выдавать облигации Государственного 2-процентного займа 1948 года «из расчета три рубля прежних займов за один рубль займа 1948 года».

Если денежный вклад не превышал 3000 рублей, рубль за рубль, до 10 тысяч рублей – в части, превышавшей 3-тысячерублевый лимит, «за три рубля старых денег два рубля новых денег», а если вклад больше 10 тысяч рублей, то превышение возвращалось по курсу новый рубль за два старых. Причем ведь еще надо было доказать, что у тебя эти деньги, облигации и вклады были, но их официально изъяли при аресте. Вот только зачастую это ни в какие описи изъятого вообще не вносилось, испаряясь в «неизвестном» направлении – сразу по попадании в здание НКВД.

Сберкнижки же вовсе просто уничтожали, так что бывшим арестантам доказать наличие у них вкладов оказывалось практически невозможно. Возврат же стоимости конфискованного имущества, согласно все той же инструкции, должен был производиться «в размере сумм, фактически полученных от реализации этого имущества» за безценок в комиссионках.

Компенсацию за конфискованные часы и драгоценности производить предлагалось «применительно к действующим продажным (розничным) ценам», причем обязательно «со скидкой 25 % на износ». Вот только доказать, что у тебя некогда конфисковали изделия из золота-платины-серебра с бриллиантами-жемчугами-рубинами-изумрудами, было практически невозможно: чекисты, составляя опись изъятого, как правило, вместо «кольцо золотое (серебряное)» писали «кольцо из желтого (белого) металла». Аналогичным образом оформлялись и драгоценные камни: изделие из желтого металла с белым (красным, зеленым и т.п.) камнем. Часы записывали без марок.

Но все это касалось лишь тех реабилитированных, у кого конфискация – имущества, ценностей и вкладов – была оформлена официально. Тем же реабилитированным, кто был осужден без конфискации имущества, «возмещение стоимости незаконно изъятого у них имущества и ценностей, а также возврат денежных сумм и облигаций» было разрешено производить лишь «при условии подачи заявления о возмещении в течение шести месяцев с момента объявления им (или их родственникам) определения о реабилитации». В итоге, даже, если бы человек узнал, что ему, согласно секретной инструкции положена компенсация, то после обивания всех бюрократических барьеров, шансы уложиться в 6-месячный срок равнялись нулю.

Реабилитированным за незаконное репрессирование также полагалась и денежная компенсация, которая выплачивалась лишь единожды: в размере двухмесячного должностного оклада на момент первого ареста образца 1937 года… Однако, арестованных начальство нередко увольняло задним числом и формально они оказывались на момент ареста безработными.

Традиция чекистского рейдерства дожили на России и до наших дней. Только теперь члены охранительско-карательного сословия путинского режима «отжимают» не только книги и квартиры, но и заводы и нефтяные компании.

Источники:
Как НКВД превратилась из хозрасчётной организации в мародёрную
Как НКВД в 1937-м репрессировал граждан ради их квартир
РЕАБИЛИТАЦИЯ БЕЗ КОМПЕНСАЦИИ
Лев Разгон. Непридуманное
Агония-ру