Ленин о значении сознательной дисциплины в борьбе за единство партии

Вопрос о единстве партии никогда не может быть снят с повестки дня, пока существует буржуазная власть и не искоренены в массовом сознании (даже при победе социализма) мелкобуржуазные мораль и психология. Они есть питательная почва для произрастания, прежде всего, мелкобуржуазной идеологии оппортунизма — замаскированного марксистско-ленинской терминологией соглашательства с крупным (олигархическим) капиталом. Противоядием частнособственнической, индивидуалистической психологии и морали Ленин считал всемерное укрепление сознательной дисциплины в пролетарской партии.

Выше и выше поднимать звание и значение члена партии

В первую очередь раскроем суть сознательной дисциплины, как её видел Ленин. В опасном заблуждении оказывается тот, кто считает, что в её основе лежит сознание, в смысле понимания этой дисциплины как сугубо сознательного и добровольного выполнения партийных решений. А что, так сказать, не отвечает моим личным интересам и не вызывает у меня внутреннего побуждения выполнять то или иное решение вышестоящего партийного органа, то я буду выполнять формально, как говорится, спустя рукава. А по сути, препятствовать его претворению в живое практическое дело, то есть саботировать его.

По Ленину, сознательная дисциплина не та, которая зиждется только и только на голом сознании, а та, которая вытекает из сознания и сопровождается им, но основанием своим имеет безусловное выполнение требований партии, выраженных, в первую голову, в её Программе и Уставе. Главнейшим является требование активного участия в практике борьбы за социализм в одной из первичных организаций пролетарской партии. Подмена практической деятельности общими рассуждениями о необходимости этой борьбы превращает партию в нечто аморфное, «киселеобразное», «студенистообразное» (Ленин), в благоприятную среду для оппортунистической говорильни, иными словами — для идейного и политического мещанства, ведущего к предательству дела социализма. В конечном итоге именно это имел в виду Ленин, когда выступал против формулировки Мартовым первого параграфа Устава РСДРП.

Выступая на II съезде партии, Ленин особо выделил либеральный, ни к чему не обязывающий характер мартовской редакции §1 Устава: «Формулировка Мартова неизбежно стремится всех и каждого сделать членами партии: тов. Мартов сам должен признать это с оговоркой — «если хотите, да», сказал он. Именно этого-то и не хотим мы! Именно поэтому мы и восстаём так решительно против формулировки Мартова. Лучше, чтобы десять работающих не называли себя членами партии (действительные работники за чинами не гонятся!), чем чтобы один болтающий имел право и возможность быть членом партии. Вот принцип, который мне кажется неопровержимым и который заставляет меня бороться против Мартова.

…Наша задача — оберегать твёрдость, выдержанность, чистоту нашей партии. Мы должны стараться поднять звание и значение члена партии выше, выше и выше — и поэтому я против формулировки Мартова».

В обеспечении твёрдости, выдержанности, чистоты пролетарской партии её вождь придавал исключительно важное значение воспитанию членов партии в духе сознательной дисциплины. В своей классической работе «Шаг вперёд, два шага назад» (1904 г.) эту дисциплину он противопоставлял буржуазному индивидуализму. «Интеллигентскому индивидуализму, — писал Ленин, — который выказал себя уже в спорах о §1, обнаружив свою склонность к оппортунистическому рассуждению и к анархической фразе, всякая пролетарская организация и дисциплина кажутся крепостным правом».

Вирус бюрократизма — есть ли он в КПРФ?

Партия КПРФ находится сегодня в мелкобуржуазном окружении — в окружении так называемым средним классом. Его индивидуалистическое мировоззрение не может не проникать в нашу партию. Она в то же время подвергается влиянию буржуазной идеологии, искусно таящейся в теории русского национализма, с непременной оговоркой — не этнического; православного либо гуманного социализма, а также в теории информационного общества, войны цивилизаций и т.п.

При всей пестроте, с позволения сказать, теорий и форм буржуазной и мелкобуржуазной идеологии одно в них неизменно: отвлечение масс от непримиримого классового противостояния пролетариата и буржуазии, дабы не допустить классовой солидарности всех трудящихся (рабочих, полупролетарских мелких буржуа, интеллигентов, служащих) в борьбе с крупным капиталом. Иными словами, сбить их на путь крайнего индивидуализма. Его выпукло представил Достоевский в образе «подпольного человека» — взбесившегося мещанина с его жизненным кредо: «Я за то, чтоб меня не беспокоили, весь свет сейчас же за копейку продам».

Этот крайний индивидуализм нередко принимает форму группового эгоизма, рядящегося в одежды коллективизма. Логика последнего, к примеру, может быть такой: требования трудящихся (пусть далеко не полностью) нашего предприятия удовлетворены, а до остальных нам нет дела. Индивидуализм в буржуазном обществе, в котором мы живём, насаждается тотально. Помимо воли и сознания людей, он формируется рекламой и другими многочисленными формами шоу-бизнеса, «массовой» культуры.

Индивидуалистический образ жизни внедряется в массовое и индивидуальное сознание через интернет. И становится зависим от него, как от наркотиков лишённый идеала человек. Мыслящие и честные в поисках идеала вступают в ряды Коммунистической партии. В ней они находят идеал коллективиста-борца, способом жизни и деятельности которого является дисциплина борьбы и преодоления индивидуализма в себе и окружающей реальности. Именно она, эта дисциплина, заложена в содержании основополагающего принципа организационного строения пролетарской партии — принципа демократического централизма. О нём будет ещё речь впереди.

Пора от общих положений перейти к конкретным и, увы, типичным проявлениям индивидуалистической психологии и морали в КПРФ и борьбе с ними. Они дают о себе знать всякий раз при определении первой «тройки» в партийном списке накануне выборов в Госдуму и региональные законодательные собрания. Тогда-то выделяется, вернее, выявляется группа лиц, заявляющих своё право на место в указанной «тройке». Как правило, это люди не случайные, имеющие опыт законотворческой деятельности — успели побывать кто депутатом Государственной думы, а кто регионального парламента.

Нет беды в том, что они желают ещё раз по партийному списку пройти в федеральный или региональный парламент — как говорится, желать никому не запретишь. Беда случается тогда, когда претендующие на исключительность люди пытаются монополизировать право быть в ведущей «тройке»: только мы — и никто больше! Прямо так не говорится, но вся их аргументация в пользу себя только к этому сводится. Такой индивидуализм и такой групповой эгоизм есть не что иное, как активизация в конкретной партийной организации, а случалось и во всей партии (КПСС), вируса бюрократизма.

Существует ошибочная точка зрения, согласно которой бюрократизм равен формализму. Бюрократизм предполагает формализм (когда форма подавляет содержание), но не равен ему, о чём скажем чуть ниже. Суть же бюрократизма, по ленинскому определению, заключается в погоне за «тёплыми местечками»: в руководящих органах партии, лучше всего в центральных; в парламенте, начиная с муниципалитета; в правительстве, для начала в региональном.

В 1904 году Ленин писал об опасном вирусе бюрократизма в РСДРП, объединявшей тогда и большевиков, и меньшевиков: «…Духом бюрократизма, духом местничества, духом погони за чинами оказались пропитанными люди, которые решительно не в состоянии были работать в партии вне центральных партийных учреждений. Да, ваше поведение действительно воочию показало нам, что партия наша больна бюрократизмом, который место ставит выше работы, который не чурается бойкота и дезорганизации ради завоевания места».

Опасность формальной демократии

При бюрократизации жизни о сознательной дисциплине не может быть и речи. Но именно её, дисциплину борьбы с духом местничества (читайте: рвачества при дележе партийных чинов), имел в виду Ленин в своём рассказе о II съезде РСДРП (1903 г.). Читаем: «Кто ценит партийную работу и дело на пользу социал-демократического рабочего движения, тот не допустит.., чтобы дело страдало и работа останавливалась из-за недовольства десятка лиц за то, что они и их приятели не попали в центры, — тот не допустит, чтобы на должностных лиц партии воздействовали приватно и тайно путём угрозы не сотрудничать, путём бойкота…, сплетен и лживых россказней».

Карьеристский, обывательский дух бюрократизма, подавляющий живую партийность, всё, что есть в ней мыслящего и честного, с неизбежностью вызывает раскол партии рабочего класса. Это в конечном итоге и произошло в РСДРП. Как ни дорого было для Ленина её единство, но он вынужден признать в 1907 году: «Чистота принципов революционной социал-демократии для нас дороже». В их ряду на первом месте находился принцип демократического централизма. Его строгое соблюдение гарантировало наличие в пролетарской партии дисциплины революционной борьбы.

При господстве же в партии бюрократизма принцип демократического централизма подменялся принципом бюрократического централизма, что превращало живую, творческую партийную демократию в формальную демократию с механическим мещанским большинством: побеждает групповой эгоизм…

Такое уже случалось не только в истории РСДРП и КПСС, но и в истории КПРФ в начале 2000-х. Тогда в ряде региональных партийных организаций раскольники путём аппаратных игр добились формального большинства накануне Х съезда КПРФ и намерены были сменить на нём руководство партии. Это мелкобуржуазное раскольническое действие известно теперь под названием семигинщины. Обращение к партийным низам, первичным и районным организациям Президиума ЦК партии и ЦКРК изменило соотношение сил на Х съезде КПРФ в пользу партийного руководства во главе с Г.А. Зюгановым. Сознательная дисциплина партийных низов возымела своё действие: раскольники потерпели поражение.

Формирование формального большинства на основе временных соглашений ряда лиц для удовлетворения их эгоистических карьерных интересов есть групповщина, опасная возможным расколом партийной организации. При достижении формального большинства (а оно ведёт к формальной демократии) не брезгуют грязными приёмами: включением в статотчёт о численности организации «мёртвых душ»; умалчиванием о злостных неплательщиках партвзносов; подменой критики дрязгами, наговорами в отношении своих конкурентов — кандидатов в «тройку».

Образование такого большинства — эта тенденция, к сожалению, ещё нередко проявляется в жизни того или иного регионального или районного отделения нашей партии. В чём кроется её причина — вопрос, который, как мне кажется, мы до сих пор не решаемся поставить в КПРФ, боясь, так сказать, вынести сор из избы. Причиной названной тенденции, на мой взгляд, является приём в ряды нашей партии в последние пять — шесть лет немалого числа представителей малого (случается и не только малого) бизнеса. Иначе говоря, в партию влилась в последние годы значительная часть выходцев из мелкой буржуазии, которая, по Ленину, является союзником рабочего класса в его борьбе с крупным капиталом. И одновременно она же подвержена идейной неустойчивости и политическим колебаниям.

Сознательная — значит железная

Большинство вступивших в наши ряды из малого бизнеса, кто естественно и достойно, а кто не без прений, вжились и вживаются в коммунистическую среду. Но есть и то их меньшинство, которое, оформив своё членство в КПРФ, преследует свои эгоистические цели и смотрит на парторганизацию как на политическую бизнес-структуру. Оно-то, это меньшинство, использует своё пребывание в КПРФ как средство для продвижения к партийным, а затем и к парламентским должностям. Его представители — противники дисциплины и склонны к образованию того формального большинства, о коем речь шла выше. Под флагом коммунистической партийности они подменяют демократический централизм централизмом бюрократическим.

Здесь нужна существенная оговорка: не обязательно быть представителем мелкой буржуазии, чтобы вить гнёзда дезорганизации и раскола в лоне пролетарской партии. Для этого достаточно пропитаться духом мелкобуржуазного мещанства, что может случиться и с пролетарием умственного и физического труда.

Испытанное средство борьбы с частнособственническим филистерством — каждодневное укрепление в КПРФ сознательной дисциплины. Первый шаг на пути к ней — философское оздоровление (А.С. Макаренко) коллектива, в нашем случае партийного, по дисциплинарному вопросу, что в первую очередь требует раскрытия его классовой сущности.

Ещё не менее важный шаг к освобождению КПРФ от чужеродных элементов — это признание, что в пролетарской партии всегда (до построения коммунизма) существует опасность мелкобуржуазного перерождения, и лучше всего остановить его в зародышевом начале. Поучительным примером тому должна послужить нам, коммунистам России, великая и трагическая история КПСС.

Ленин называл сознательную дисциплину железной. Как бы продолжая эту ленинскую мысль, Сталин утверждал: «Железная дисциплина не исключает, а предполагает сознательность и добровольность подчинения, ибо только сознательная дисциплина может быть действительно железной дисциплиной».

Определяя пролетарскую партию в качестве источника сознательной дисциплины, Ленин писал в «Детской болезни «левизны» в коммунизме»: «Большевики не продержались бы у власти не то что 2½ года, но и 2½ месяца без строжайшей, поистине железной дисциплины в нашей партии, без самой полной и беззаветной поддержки её всей массой рабочего класса, т.е. всем, что есть в нём мыслящего, честного самоотверженного, влиятельного, способного вести за собой или увлекать отсталые слои».

Вывод из данного ленинского положения напрашивается сам собой: компартия явится источником сознательной (железной) дисциплины при условии, если она объединяет, вбирает в себя лучших представителей рабочего класса, если она поддерживаема всем, что есть в пролетариате «самоотверженного, влиятельного, способного вести за собой».

Но было бы непоправимой ошибкой идеализировать современный пролетариат России на том только основании, что он пролетариат. Равно как нельзя не видеть ценных качеств в лучших представителях мелкой буржуазии: ненависть к крупному капиталу в отличие от многих собратьев по цеху, волю, предприимчивость, творческую инициативу, без чего не выжить; не в последнем счёте товарищескую взаимовыручку.

Да, в массе своей пролетариат стоит в нравственном отношении выше мелкой буржуазии. Но не забудем то обстоятельство, что приватизация уничтожила крупное социалистическое производство, раздробив его остатки на малые частные предприятия. Она вытолкнула не улицу, на произвол судьбы, высококвалифицированных рабочих и инженерно-технических работников. Вынудила многих из них стать мелкими бизнесменами, но не смогла убить в большинстве советского человека.

Что же касается современных рабочих, то их пролетарское сознание только формируется. Страх перед безработицей, постоянное унижение человеческого достоинства живущих только продажей своего труда, бесконечные фальсификации на выборах всех уровней — от муниципальных до президентских — надломили многих в рабочем классе, ввергли их в состояние политической апатии. Вывести большинство (да) пролетариев из этого состояния — важнейшая задача пропагандистской работы КПРФ, к чему обязывает дисциплина борьбы за сердца и души людей.

Революционный гений с душой патриота

Наконец, скажу о том, без чего ещё не может быть сознательной или железной дисциплины в партии. Её не может быть, по моему убеждению, без живого идеала её воплощения. А он видится или не видится в лидере конкретной партийной организации. В лидере партии в первую очередь. Для коммунистов всего мира, не говоря уже о России, идеалом самоотверженной, с готовностью к самопожертвованию, дисциплины был, есть и будет Владимир Ильич Ленин. Кому-то эти слова покажутся пресными, кому-то нарочито выспренними. Пусть. Не для них они сказаны.

Ленин — человек будущего. Лично для него не существовало вопроса сознательной дисциплины. Он был её воплощением. Выполнять волю партии, заключённую в её решениях, было для него столь же естественно, как дышать. Готовность к борьбе с мелкобуржуазным политическим мещанством — оппортунизмом, к борьбе за массы, за их освобождение от невежества и обмана жила в нём всегда.

Приведу лишь один пример этой готовности, заимствованный мною из книги, которую стоит прочесть с карандашом в руках: «Неизвестный Ленин» Владлена Логинова (М., 2010).

«…15 апреля 1917 года во время работы Петроградской конференции, обсуждавшей ленинские «Апрельские тезисы», поступило известие, что в Михайловском манеже идёт митинг. Пущен слух, что Ленин и большевики «продались Вильгельму» и солдаты требуют самого Ленина. Владимир Ильич поднялся из-за стола президиума: «Я поеду».

— А вдруг найдётся провокатор и крикнет: «Бей Ленина»? — спросил кто-то. «Зачем же мы возвращались в Россию? — ответил Владимир Ильич. — Чтобы принять участие в революции или беречь собственную жизнь?»

Он поехал в Манеж и был там один на один с разгневанной солдатской массой. Ленин говорил не более тридцати минут. Через пять первых минут установилась чуткая тишина… Когда он умолк, солдаты с рёвом кинулись к трибуне и на руках понесли Ленина к автомобилю. Но никто не дал бы тогда гарантии, что именно так, а не иначе всё кончится. Перед началом выступления Ленина существовала реальная угроза физической расправы над ним. Он не раз смотрел в глаза смерти и, как профессиональный революционер, знал: арест, тюрьма и даже смерть — неизбежные спутники его профессии.

Известно, что Ленин намерен был дать согласие на свой арест Временным правительством и предстать перед судом. Как человек не только гениального, но и прагматичного ума, он сознавал, что может не дойти до суда. Командующий Петроградским военным округом генерал Половцев в своих мемуарах откровенно рассказал, как офицер, направлявшийся им для ареста Ленина, спросил: «Желаю ли я получить этого господина в целом виде или разобранным…» Отвечаю с улыбкой, что арестованные очень часто делают попытку к бегству».

Если бы ЦК партии принял решение о явке Ленина на суд, он бы, не задумываясь, подчинился ему. Решение ЦК заставило его уйти в подполье.

Вполне возможно возражение автору данной статьи: «Уж слишком расширительна ваша характеристика сознательной дисциплины». Да, она такой представляется тому, кто сосредотачивает внимание лишь на одной, максимум на двух-трех её сторонах: на требовании безусловного подчинения, на осознании необходимости и общественной, общепартийной значимости требований, которые предстоит выполнить. Но в любом из этих случаев дисциплина воспринимается как нечто внешнее, как результат внешнего воздействия, как, так сказать, дисциплина требуемого порядка, осознанной повинности.

Вне поля зрения остаётся внутренняя сторона партийной дисциплины — дисциплина как результат сознательного и добровольного подчинения всей своей жизни делу освобождения рабочего класса, трудового народа, страны Россия от ига капитала. Эта дисциплина имеет своим истоком любовь к Отечеству униженных и угнетённых. В данной связи не могу удержаться, чтобы не предложить читателям редко цитируемые слова М. Горького о Ленине: «Он был русский человек, который долго жил вне России, внимательно разглядывал свою страну, — издали она кажется красочнее и ярче. Он правильно оценил потенциальную силу её — исключительную талантливость народа, ещё слабо выраженную, но возбуждённую историей, тяжёлой и нудной, но талантливость всюду, на тёмном фоне фантастической русской жизни блестящую золотыми звёздами».

Единство партии — залог единства страны и народа

Критики раскрытия мною заявленной темы не успокаиваются: «Вы взялись вести речь о внутрипартийной дисциплине, но при чём здесь любовь к Отечеству? Есть ли связь между этими двумя понятиями: «внутрипартийная дисциплина» и «патриотизм»? Связь есть, и она прямая. Коммунисты, что доказано историей, никогда не отделяли себя от трудового народа, всегда были его неотъемлемой частью, шли на жертвы во имя спасения Отечества от ига капитала. Это не просто красивые слова, а суровая реальность. В годы Великой Отечественной войны приняли смерть за Советскую Родину свыше трёх миллионов коммунистов. ВКП(б) была сражающейся партией, и потому за ней шёл советский народ.

Классовая борьба Коммунистической партии России была и есть борьбой против буржуазной диктатуры ничтожного олигархического меньшинства, принаряженного сегодня в патриотические одежды. Это борьба за Отечество громадного трудящегося большинства, живущего поныне в буржуазной России исключительно продажей своего труда классу капиталистов. Именно поэтому Ленин, раскрывая социально-классовую сущность Отечества, писал в 1908 году: «Отечество, т.е. данная политическая, культурная и социальная среда (она не может быть внеклассовой. — Ю.Б.), является самым могущественным фактором (выделено мною. — Ю.Б.) в классовой борьбе пролетариата…

…Пролетариат не может относиться безразлично и равнодушно к политическим, социальным и культурным условиям своей борьбы, следовательно, ему не могут быть безразличны и судьбы его страны».

Сказанное пролетарским вождём имеет прямое отношение к созданной им партии. Без железной дисциплины в ней никогда бы трудящееся большинство не доверило ей судьбу страны.

Это, как никто другой, понимал Ленин. Когда в 1921 году назрел кризис в РКП(б), вызванный искусственно навязанной партии (Троцким, Бухариным, Шляпниковым, Коллонтай, др.) дискуссией о профсоюзах (а по сути об отказе от руководящей роли компартии), Ленин по завершении дискуссии на Х съезде партии предложил в резолюцию «О единстве партии» внести 7-й (последний) параграф, согласно которому в нарушение Устава РКП(б) «составляется исключительное собрание: ЦК, плюс кандидаты, плюс Контрольная комиссия с одинаковым правом голоса».

«Такого учреждения, такого пленума в 47 человек в нашем уставе не было, и наша практика никогда не применяла», — отмечал Ленин. Для чего он в нарушение Устава предлагал эту форму исключительного пленума? Для того, чтобы наделить его правом исключать из партии члена ЦК, уличённого во фракционной деятельности. И главное: чтобы исключить возможный раскол в РКП(б), боровшейся за социалистическое переустройство страны в условиях «обострённых трудностей» — голода, нищеты, разрухи как неизбежных последствий гражданской войны.

Ленин признавал: «Нигде никогда ничего подобного наша партия не допускала. Это — крайняя мера, которая принимается специально в сознании опасности обстановки… Надеюсь, мы её применять не будем. Она только показывает, что партия применяет то, о чём вы слышали, при наличии таких разногласий, которые одной своей стороной подошли к возможному расколу».

По решению съезда 7-й параграф не был опубликован. До хрущёвского периода РКП(б) — ВКП(б) — КПСС выдерживала ленинскую линию сознательной железной дисциплины. В ленинско-сталинскую эпоху дисциплина в партии была явлением нравственным и политическим. Она была залогом единства партии, а единство партии — залогом единства страны и советского народа.

Современная Россия заключает в себе самой опасность «цветной революции». Стратеги империалистического Запада заинтересованы в ней, дабы предотвратить возможность социальной революции в нашей стране. Их страшат её последствия для западного мира.

Причины же «цветной революции» у нас налицо: наличие олигархии, определяющей политику социального и экономического геноцида в отношении многонационального народа России, в первую очередь государствообразующего русского народа; как результат этой политики — прогрессирующая социальная несправедливость по отношению к нищающему пролетарскому и полупролетарскому трудящемуся большинству; готовность внешних сил максимально использовать массовое социальное нетерпение данной несправедливости; наличие агентов влияния имперского Запада в центральных и региональных структурах власти; господство антироссийской прозападной пропаганды в средствах массовой информации.

Единство КПРФ, безусловно, является одним из решающих факторов усиления её влияния в массах. История может повернуться так, что партии придётся доказывать свой пролетарский характер, как это было в октябре 1917 года.