Когда в 1806 году император Наполеон наголову разгромил Пруссию, один из жителей гессенского городка Фульда, имя которого история для нас не сохранила, не смог перенести такого национального позора: он замкнулся, ушел в себя, а потом решил продолжить борьбу в рядах русской армии и поступить волонтером в кавалерийский полк. Его жена Луиза Графемус, дочь еврейского ювелира из города Ханау, сначала убеждала, потом – кричала и топала ногами, а под конец даже плакала, но ничего не помогало: он собрал дорожную сумку, простился с ней и отправился в путь.
Первая весточка от него пришла только в 1808-м: мол, приняли в уланский полк, где служит много немецких волонтеров, из которых сформировали отдельный эскадрон. Поначалу письма приходили часто, потом – всё реже, а года через два и вовсе перестали.
Когда зимой 1812 года разбитый Наполеон тайком бежал из России, прусский король понял, что пришло время брать реванш – Россия и Пруссия вновь союзники в общей войне против Франции. А Луиза Графемус решила, что пришла пора разыскать любимого.
Кавалериста легче всего встретить на поле брани, а это сподручнее сделать другому кавалеристу. Как и все немецкие девушки ее времени, Луиза выросла на романтических балладах, в таком же духе она, видимо, и представляла себе войну. Но решимости и воли ей было не занимать: волонтеры, например, покупали снаряжение и лошадь за свой счет, но у Луизы денег не было, вот она и дошла в поисках спонсора до самой принцессы Марии Анны – супруги брата короля. Сиятельной даме эта затея пришлась по душе, и она дала Луизе денег.
Так дочь ювелира, оставив детей родителям и выдавая себя за мужчину, поступила в уланский полк – трудно представить, как ей удалось пройти испытания, которым подвергались все новобранцы. В седле приходилось сидеть часами, конские бока до крови растирали ноги. Уланская сабля весила больше килограмма, длинная пика была гораздо тяжелее, но улан должен был обращаться с ней, как швея с иголкой. Например, на полном скаку крутить пику над головой. Ночевали кавалеристы на биваках, в поле, завернувшись в шинель и подложив под голову седло. Ели – что придется. Насаженные на саблю и зажаренные на костре полусырые куры считались деликатесом. Слабые на войне не выживали, но Луиза Графемус была сильной.
В этой высокой, широкоплечей, темноволосой женщине горел жаркий огонь – она научилась всему, что должен уметь солдат, и старые вояки приняли новобранца за своего. В одном из боев «улан Графемус» взял в плен французского офицера и шестерых солдат, за что был награжден одной из высших прусских военных наград – Железным крестом. А заодно и повышен в звании – Луиза Графемус стала старшим кавалерийским унтер-офицером.
С мужем она встретилась, когда войска союзников вошли в Париж. К величайшему изумлению сослуживцев, два уланских вахмистра – русский и прусский – выехав из строя, принялись целоваться. Когда кавалеристы узнали, в чем дело, оба полка дружно закричали «ура!».
Однако война еще продолжалась, и через несколько дней полк ее мужа пошел в атаку на французские батареи.
Картечь ударила вахмистра Графемуса в грудь, и он вылетел из седла. С поля боя его уносили уже мертвым. А через несколько дней Луизу ранило в правую руку. Кисть пришлось отнять, наркоза тогда не было, и военный хирург отпилил руку, напоив Луизу водкой. Так она стала не только вдовой, но и калекой.
От государства ей полагалась пенсия – два талера в месяц. Прожить на эти деньги было нельзя. Она попыталась обратиться к принцессе Марии Анне, но на этот раз безрезультатно – не в строгих прусских правилах делать исключения даже для национальных героинь. Но её подвиг был известен всей Европе, и о ней вспомнил российский император Александр I. Он звал её лечиться в Россию, обещая при этом полный пенсион – ведь тут ей полагалась пенсия за убитого на царской службе мужа. И Луиза вновь решила рискнуть – собрала вещи и отправилась в Петербург.
Российская столица оказалась для нее огромным городом – там было легко пропасть и потеряться, но в Петербурге еще со времен императора-основателя сформировалась большая немецкая колония, в которую и приехала Луиза. Помимо героического прошлого, у неё еще было рекомендательное письмо к одному из богатейших купцов. Его звали Иоганн Корнелиус Кессених, и он только что овдовел. Купец пообещал ей небольшую ссуду, которую Луиза собиралась вложить в бизнес – она решила открыть собственную школу танцев в российской столице.
Она и сама с детства превосходно танцевала, и именно ее гибкость, пластика и хорошая координация не раз спасали ее на войне. Теперь у нее не было правой руки, но благодаря деньгам Кессениха Луиза могла нанять хороших учителей. Дело пошло отлично – ведь Луиза отлично изучила рынок: в то время детей самых богатых русских дворян учили танцевать на дому, а частных танцевальных школ в Петербурге вообще не было. Ниша была колоссальна, как и выручка – в считанные месяцы Луиза вернула Корнелиусу долг с процентами. А вскоре он сделал ей предложение. Так дочь еврейского ювелира и героиня войны стала женой богатого петербургского купца.
После свадьбы свой бизнес Луиза не только не бросила, но стала, наоборот, всеми силами его развивать, захватывая всё новые ниши на рынке. К процветающей школе танцев вскоре добавился знаменитый на весь Петербург трактир «Красный кабачок», построенный еще толмачом Петра I на пожалованном царем участке земли.
Это было очень известное место: здесь не раз останавливался сам Петр I, в нём же перед переворотом провела ночь Екатерина II и верные ей гвардейцы. После этого «Красный кабачок» стал золотым дном – по заведенной традиции здесь гуляли гвардейские офицеры. «Красный кабачок» упоминали и Пушкин, и Лермонтов, а в 1910 году посвящённую трактиру пьесу в Александринском театре поставил сам Мейерхольд. Закрыли трактир только после революции 1917 года. К тому времени бывшая кавалерист-девица Луиза Графемус-Кессених стала одной из петербургских городских легенд. Дух противоречия не оставил ее и в последние годы: перед смертью старая дама поразила родных неожиданной последней волей – она пожелала быть похороненной «не в земле, а в воздухе». Её просьбу выполнили: дочь еврея-ювелира из Ханау упокоилась в цинковом саркофаге, подвешенном на четырёх столбах.
Комментарии
Комментарий удален модератором