Евреи во время войны 1812 года - солдаты и жертвы

В наполеоновской армии служили французы‚ немцы‚ голландцы‚ швейцарцы‚ итальянцы‚ поляки‚ испанцы и представители других народов. “Безостановочно проходили через Вильно‚ – вспоминал очевидец‚ – разнородные‚ разновидные и разноязычные войска": кирасиры на исполинских конях и в латах‚ мамелюки в чалмах и с кривой саблей на боку‚ испанцы в коричневых мундирах‚ гвардейцы в огромных медвежьих шапках‚ какие-то невероятные бородачи с широкими бердышами‚ как у палачей. И среди этого "разновидного" войска попадались евреи – солдаты и офицеры‚ поставщики и маркитанты‚ волей случая познакомившиеся с российскими единоверцами во время похода на Москву. Еврей-кавалерист с саблей или офицер в мундире производили огромное впечатление на российских евреев‚ которые никогда прежде не видели еврея-солдата или офицера. Из поколения в поколение пересказывали евреи России истории о тех временах‚ переполненные еврейскими "полковниками" и "генералами"‚ количество которых принимало порой невероятные размеры.

В Дубровне в первый день еврейского Нового года старик-еврей увидел французского солдата‚ который стоял на карауле и что-то тихо шептал. Прислушавшись‚ старик расслышал слова новогодней молитвы на еврейском языке‚ и когда солдат сменился с караула‚ пригласил его домой на праздничную трапезу. В Креславке двое французских солдат поймали на улице гусей‚ а потом остановили перепуганного еврейского мальчика и попросили проводить их к резнику‚ чтобы тот зарезал птиц по еврейским правилам. В Лядах старый еврей встретил на улице неприятельского полковника верхом на лошади‚ "увешанного медалями‚ с толстыми золотыми эполетами". Иностранец подъехал к старику и заговорил с ним на талмудическую тему‚ подкрепляя свою речь многочисленными цитатами. Старик стал возражать ему‚ и между ними разгорелся спор. Предание добавляет для красочности: оба еврея так увлеклись темой разговора‚ что не заметили подскакавшего русского казака‚ который застрелил полковника.

В субботний день в Креславке несколько французских солдат вошли в синагогу и вынули из хранилища свиток Торы. Синагогальный служка решил‚ что они собираются надругаться над святыней‚ и невероятно перепугался. И вдруг он увидел: один из солдат развернул свиток‚ прочитал вслух положенный на эту субботу отрывок‚ а затем поставил свиток на место и ушел вместе с товарищами из синагоги. Когда Наполеон жил в Витебске‚ у еврея-лавочника брали овощи для императорского стола. Однажды этот еврей отправился во дворец‚ чтобы получить причитающиеся ему деньги. Но во дворце‚ среди блестящей императорской свиты‚ лавочник‚ естественно‚ растерялся. Вдруг подошел к нему один из придворных‚ заговорил с ним по-еврейски и помог получить причитающиеся деньги. Более того‚ он проводил лавочника в сад и показал издалека самого Наполеона‚ который сидел на балконе и слушал музыку. “Такой дивной музыки‚ – вспоминал лавочник‚ – я никогда прежде не слышал".

Во времена долгих стоянок французских войск случались порой более близкие знакомства. В местечке Ковенской губернии еврей-солдат французского гренадерского полка женился на четырнадцатилетней Тайбель‚ дочери уважаемого еврея. Когда полк отправился дальше‚ еврей-гренадер ушел вместе со своей частью и выдал молодой жене условный развод. Неизвестно‚ был ли он убит или вернулся на родину‚ а Тайбель вторично выдали замуж за сына раввина. Но бывали контакты и при более трагической обстановке. Возле Борисова французы за какую-то провинность казнили провиантского чиновника. “Как обычно в таких случаях‚ – вспоминал очевидец-француз‚ – он был расстрелян двенадцатью гренадерами. Явились несколько русских евреев‚ которые и похоронили своего единоверца".

Французская армия дважды прошла через Литву и Белоруссию: сначала победоносным походом на Москву‚ а затем при поспешном‚ беспорядочном бегстве из России. Это перемещение огромного количества вооруженных людей через территории с беззащитным населением неминуемо вело к грабежам и насилиям. “Наполеон‚ – отмечал французский историк‚ – имел обыкновение в походах кормиться за счет занимаемой им страны‚ безразлично‚ была ли она союзной или неприятельской". Солдаты в походах почти не получали довольствие от армии‚ и потому каждый устраивался‚ как мог. Грабили помещиков и монастыри‚ села‚ корчмы и усадьбы‚ забирали продовольствие‚ одежду‚ обувь‚ а заодно и драгоценности из домов и церквей. Солдаты уходили из своих отрядов‚ собирались группами‚ выбирали предводителей‚ и эти банды наводили ужас на окрестное население. “Усадьба‚ село‚ корчма‚ дом ксендза – без окон‚ без дверей‚ – писал очевидец. – Костел настежь и тоже весь дочиста обобран. Могильные склепы не пощажены‚ а гробы раскрыты и опрокинуты..." Не помогали жестокие меры против мародеров‚ которых беспощадно расстреливали французы‚ и от поборов с грабежами страдало местное население‚ в том числе и евреи.

Участники похода разграбили и сожгли на своем пути Гродно‚ Новогрудок‚ Оршу‚ Полоцк и другие города западных губерний. В Троках‚ вспоминал французский офицер‚ "всеобщий вопль слился с бушеванием ветра и тревожным гулом набата. В окна летели пули‚ двери домов трещали под ударами ружейных прикладов и под напором бушующих и пьяных солдат‚ которые переполнили улицы. Ограбленные‚ молящие‚ обнаженные жители в ужасе прятались за поломанной мебелью или обречены были грубому насилию этих бешеных людей... И чтобы довести варварство до высшего предела‚ чтобы дать печальнейшие примеры человеческого безумия‚ некоторые изверги сбрасывали евреев‚ которые в отчаянии пытались сопротивляться‚ из верхних этажей их жилищ".

Еще страшнее были бесчинства во время беспорядочного бегства "великой армии". Толпы солдат в грязной и оборванной одежде уже не подчинялись приказам и грабили всех на своем пути‚ чтобы утолить голод и спастись от жестоких морозов‚ которые доходили в ту зиму до тридцати градусов. Все дороги были усеяны окоченевшими‚ скрюченными трупами‚ брошенными обозами‚ пушками и прочим снаряжением. Каждый заботился только о себе‚ не было пощады никому и ничему‚ и позади отступавших толп оставалась разоренная и выжженная территория. “Все деревни разрушены и сожжены‚ – отметил современник. – Сохранились лишь развалины печей‚ возле которых видны сотни погибших‚ которые нашли смерть на пепелищах своих домов". Многие синагоги были обращены в конюшни; в Вильно французы устроили на еврейском кладбище пастбище для скота‚ тысячи памятников и могил были уничтожены и затоптаны.

Русские войска тоже кормились за счет населения‚ и Александру I докладывали о "грабительстве наших войск‚ которые всё себе присваивают всевозможными способами". И если солдаты не очень церемонились с православными жителями‚ то о евреях и говорить нечего‚ особенно когда через их поселения проходили казацкие отряды. Потери жителей Витебска в той войне от грабежей и реквизиций составили более полутора миллионов рублей‚ и на долю еврейского населения пришлось около миллиона. После войны 1812 года возросла нищета в еврейских общинах Литвы и Белоруссии. Многие синагоги сгорели в огне‚ а вместе с ними и свитки Торы‚ книги записей общин‚ собрания рукописей и редкие типографские издания. Потребовались долгие годы‚ чтобы общины смогли оправиться от разорения того времени.

На исходе войны вспыхнули эпидемии среди местного населения‚ потому что трупы погибших солдат "непобедимой" армии грудами лежали на улицах и заражали всё вокруг. Эпидемии косили многих‚ и чтобы освободить улицы и дороги от мертвых тел и трупов павших лошадей‚ их сжигали‚ закапывали‚ тысячами спускали под лед рек.

В одном только Минске погребли семнадцать тысяч тел‚ в Борисове и его окрестностях – сорок тысяч‚ в Вильно – и того больше‚ не считая огромного количества издохших лошадей. “На площади в Вильно‚ – писал очевидец‚ – стоит огромный костел‚ который нашли заваленным трупами французов до такой степени‚ что двери не отворялись и надо было тела выбрасывать из окон купола". Эпидемия в Вильно была наиболее жестокой и продолжительной‚ от нее пострадало вместе со всеми еврейское население города‚ а в Витебске от эпидемий и убийств погибла треть еврейского населения.

После бегства французской армии остались в России десятки тысяч пленных‚ с которыми обращались далеко не ласково. У них отбирали одежду и обувь‚ кормили впроголодь‚ содержали в крайней тесноте и грязи. Многие пленные умерли от голода и мороза‚ а выжившие влачили жалкое существование. Евреи разыскивали своих единоверцев среди прочих пленных‚ давали им еду‚ деньги‚ одежду‚ лечили в больницах и помогали переправиться через границу. Даже христиане порой выдавали себя за евреев‚ чтобы получить помощь от сердобольных "собратьев по религии". Некий гренадер Пикар поселился в Вильно в еврейском доме‚ где его кормили и обращались с ним как с родным сыном. “Я спросил у Пикара‚ – рассказывал его приятель‚ – как это случилось... Он мне ответил‚ что выдал себя перед ними за сына еврейки; что в течение двух недель он всегда ходил с ними в синагогу‚ так как после этого ему постоянно перепадало несколько глотков водки и орехов на закуску. Я уже давно не смеялся‚ но на этот раз хохотал до того‚ что у меня потрескались губы".

Пленные французы видели отношение местного населения к евреям и отмечали это в своих воспоминаниях. Один из них писал про начальника конвоя‚ русского полковника: он "был злейшим ненавистником евреев и часто с ними обращался жестоко. Я много раз видел‚ как он‚ схватив двух евреев за бороды‚ заставлял их биться головами и угощал при этом пинками". Такие примеры подталкивали и пленных на подобные действия‚ особенно если и прежде они не питали к евреям добрых чувств. “Я постоянно ссорился с моими вечными врагами"‚ – вспоминал солдат из Саксонии. “Мы разрисовали ему стены и прочее всевозможными карикатурами на евреев"‚ – писал германский офицер. А пленный баварский фельдфебель на глазах у еврея утащил всех его кур‚ зная‚ что тот не пойдет на него жаловаться. “Всякий раз‚ как мы встречали этого еврея‚ – с удовольствием вспоминал фельдфебель‚ – мы дразнили его курами и французами".

Евреи не могли пользоваться посудой‚ в которой побывала некашерная пища‚ и потому не разрешали пленным варить еду в своих кастрюлях. “В Бобруйске‚ – писал солдат из Вюртемберга‚ – мы получили порядочную квартиру у одного еврея... Он не позволял нам развести огонь и не давал посуды для варки пищи‚ пока мы не призвали нашего конвойного офицера‚ который несколькими ударами кнута научил его порядку". “Мы заметили‚ – вспоминал солдат из Баварии‚ – что у всех евреев на дверном косяке имеется записочка с надписью на древнееврейском языке‚ прикрытая стеклышком. Входя в дом‚ каждый еврей прикасался кончиками пальцев к записке и целовал их. Отсюда мы заключили‚ что эта записочка имеет для них большую ценность. Французы вынули эту записку и согласились возвратить ее при условии‚ что евреи дадут им водки. Этот маневр многократно повторялся‚ и евреи каждый раз платили за свою святыню выкуп водкой. Наконец‚ это им надоело... они вынули все записки и спрятали их". Если евреи-лавочники не соглашались продавать товар по низкой цене‚ сообщал пленный‚ "их за это колотили. А они обыкновенно говорили в ответ: "Господин не должен драться. Вы же находитесь в плену!"

На освобождаемой территории евреи радостно приветствовали русскую армию. Газеты того времени и воспоминания очевидцев полны свидетельств: "При вступлении армии нашей в Белоруссию примечена была в евреях чрезвычайная всеобщая радость", – "Поляки встречают нас‚ как победителей‚ жиды – как спасителей", – "Жиды обрадованы были прибытием русских войск‚ били в барабаны и играли на трубах и литаврах‚ выносили солдатам пиво и вино". По случаю победы во многих городах праздновали изгнание французов‚ но с особой торжественностью это прошло в Бердичеве. Газета писала‚ что церемония "началась в четвертом часу пополудни торжественным собранием евреев в их школе (синагоге)... По принесении молитв собрание шествовало в дом раввина‚ при игрании музыки и радостных восклицаниях‚ причем по обеим сторонам дороги бросаемы были деньги для бедных... Дом раввина освещен был великолепным образом‚ и... угощение соответствовало в полной мере общей радости посетителей".

А в городе Гродно во время праздника Пурим евреи любопытным образом устроили традиционное представление в память избавления народа от происков Амана. Газета писала: "Известно‚ что евреи в сей день наряжаются самым смешным образом и представляют разные зрелища... Они нашли множество мундиров бывшей здесь разнородной французской великой армии и‚ нарядясь в оные‚ представляли действительно самые смешные карикатуры". А этого наверно великий Наполеон не смог бы себе представить даже в кошмарном сне: российские евреи в мундирах его непобедимой армии!

В воспоминаниях участников наполеоновского похода сохранились сведения о еврейском населении завоеванных территорий. “В то время‚ как все жители края‚ спасаясь от насилий врага‚ искали убежища в лесах‚ евреи единственные не покидали своих жилищ". Они продавали французам разные товары‚ но с наступлением субботы торг прекращался‚ потому что "евреи очень строго придерживаются своих религиозных предписаний и не отступят от них‚ хотя бы это стоило им жизни". “Я видел здесь‚ – писал участник похода‚ – прекрасные изделия; среди евреев-ремесленников были настоящие художники". “В начале похода я с некоторым отвращением селился в корчмах‚ потому что в деревнях они почти всегда принадлежат евреям. А теперь я ими очень доволен‚ потому что все евреи говорят по-немецки и у них мы всегда имеем чистую комнату и хороший хлеб".

Участники похода оставили описание евреев Литвы: они высоки ростом‚ худощавы и гибки‚ у них поспешная походка‚ правильные черты лица‚ орлиный нос и пронизывающий взгляд‚ волосы черные‚ коротко остриженные‚ кроме двух прядей у висков‚ и длинная борода‚ которую они очень берегли. Все евреи хорошо ездили верхом‚ были физически сильнее немецких евреев и не так боязливы. “Часто они лезли в драку с нашими солдатами; они не боятся никакой опасности‚ умны и изворотливы". Среди евреек попадались настоящие красавицы. У них узкий разрез глаз‚ как у китаянок‚ они полные‚ кожа белая и прозрачная. Одежда у мужчин: черный халат до пола‚ перетянутый в талии черным поясом‚ на голове кожаная ермолка‚ а на ней шляпа с широкими полями или черная бархатная шапка‚ отделанная мехом. У женщин одежды ярких цветов‚ чаще всего желтые или красные‚ на шее – стеклянные бусы или жемчуг‚ на ногах туфли красного или желтого цвета. Замужние прятали волосы под чепчиком‚ украшенным жемчугом‚ девушки заплетали косы.

Один из французов побывал в синагоге во время молитвы. Там набилось много народу‚ в тесноте и духоте: "молящиеся только и делали‚ что кричали‚ жаловались‚ плакали‚ рвали на себе волосы‚ повергались на пол и целовали землю".