Николай Кружков. "Исповедь перед Памятью"

                                                        Николай КРУЖКОВ

                         Исповедь перед Памятью.

                   И нам сочувствие дается, как нам дается благодать…

                                                                                      Ф.И.Тютчев.

 Как больно писать о сокровенном! О христианской Любви и Милосердии.

Этим живешь и дышишь. Покаяние? Исповедь? Жертвоприношение во искупление собственных грехов? И то, и другое, и третье…

Тридцать шесть лет назад, в сентябре 1972 года не стало моей бабушки

Лидии Антоновны Кружковой. О ее душевной щедрости и духовной красоте можно говорить бесконечно. А те три сентябрьских дня - самых трагических

в моей судьбе – на всю жизнь остались в моей памяти….

О ее жизни можно слагать легенды. Надежда Константиновна Крупская, что само по себе удивительно, назначила ее директором Детского дома в Больших Дворах. Бабе Лиде – я всегда ее так называл – было в ту пору всего 16 лет!  Многие ее воспитанницы были старше… В 30-е годы она была директором школы, в 60-е – заведующей детским садом на улице Кирова, где ныне располагается филиал МГСУ.

Ее специальность – филолог – определила её духовное бытие. Она страстно любила Пушкина и Лермонтова. Ее книги -  это еще дореволюционные издания Жития святых, Шекспира, Гете, Тихона Задонского, Библия, подаренная ей Сергеем Извековым (будущим патриархом Всея Руси Пименом), стихи Ратгауза, Бальмонта, Игоря Северянина, лекции по западно-европейской культуре А.В.Луначарского – оставили неизгладимый след в моей памяти. Ее комнатка в детском саду, иконостас, лампадки, хранящие тепло ее души, ее молитвы – всего этого я не смогу забыть. Ее рассказы о встречах с композитором Арамом  Ильичом Хачатуряном, поэтом Самуилом Яковлевичем Маршаком, ее дружба с Николаем Викторовичем Менчинским, приехавшим в Павловский Посад из Ясной Поляны и работавшим в ту пору директором экспериментальной средней школы № 18, с Еленой Владимировной Черной – моей первой учительницей, которая любила меня, как сына…

Двоюродный брат бабушки – Дмитрий Сергеевич Фадеев - был известным  в городе врачом.

Бабушка Лида любила всех своих внуков. Мне было пять лет, когда она начала вывозить меня в церковь. Мы ездили в Медведково, где настоятелем храма был отец Сергий, к которому она обращалась за помощью в минуты скорби и отчаянья.

В детском саду, где она работала заведующей, был прекрасный сад. Она очень любила цветы, больше всего – настурции.

Почему мое детство окрашено в розовые тона? Почему всегда я мысленно возвращаюсь туда, в 60-е? «Не мы, - сказал один философ, - во времени, а  время в нас». (Олег Чухонцев). В Москве жили наши родные, друзья, знакомые.

 Москва 60-х!!! Лялин переулок, недалеко от улицы Чкалова (сейчас Земляной вал), улица Русаковская... Сюда мы всегда приезжали, чтобы на следующий день ехать в церковь к заутрене… Храм в Медведково. Литургия шла обычно долго – четыре часа. Мы, дети, всегда стояли у алтаря…

Вот когда я причастился к Вере, Надежде, Любви! Как несчастен, должно быть, тот, кто не испытал духовной радости и душевной благодати. Еще в детстве я понял: «Человек оценивается по тому, что  он сделал не для себя, а    для других людей». Этому учил потом всю жизнь  своих воспитанников…

Действительно, «жизнь, которой мы живем здесь, имеет свое очарование: в ней есть некое свое благолепие, соответствующее всей земной красоте» (Августин). Олег Чухонцев в поэме «Дом» описал старопосадский уклад,

а я помню еще и старомосковский:

Припоминаю я с трудом

На Русаковской старый дом,

Потом был Лялин переулок,

Медведково – и что потом?

А потом были молитвы, которые читала бабушка Лида, - «Отче наш»,

«Богородице, Дева, радуйся», и стихи  «В минуту жизни трудную…» М.Ю.Лермонтова.

Уже в детстве я обожал его стихи: «Утес» и «Горные вершины», «Воздушный корабль» и «Когда волнуется желтеющая нива». Не тогда ли я стал поэтом? Не в ту ли пору я начал мыслить образами?

А ведь поэзия – эмоциально-образное искусство. «Душа человека дороже всего на свете», - эти слова  Н.В.Гоголя говорят о самом главном: о бытии духовном, о Милосердии как высшей христианской добродетели…

В моей бабе Лиде было то, что отличало ее от всех остальных людей: чужую беду она всегда воспринимала как свою, она приходила на помощь в трудную минуту именно тем, кто больше всего в этом нуждался. Возможно, потому мои самые любимые детские праздники – Рождество Христово и Светлое Христово Воскресение.

Я не помню, чтобы бабушка Лида сердилась на нас, своих внуков – а нас было четверо…

Я никогда не видел ее раздраженной и сердитой. Казалось, что святость и любовь всегда жили в ее сердце, в  ее ранимой душе… Она научила меня жертвовать собой во имя других… Она никогда не унижалась  перед теми, кто олицетворял собой власть. «И жестокая власть хочет внушить страх, но кого следует бояться, кроме одного Бога?  И нежность влюбленного ищет ответной любви, - но нет ничего нежнее Твоего милосердия, и нет любви спасительнее, чем любовь к правде Твоей, которая прекраснее и светлее в мире» (Августин, «Исповедь»).

Любить во имя Любви? Жить и страдать во имя Любви?  Жертвовать собой ради счастья других? Не в этом ли смысл жизни?

Почему потом зачитывался я Пушкиным и Лермонтовым, Тютчевым и Анненским, Ахматовой и Пастернаком?

Жизнь ведь тоже только миг,

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье.

            Борис Пастернак.

«Духовное общение-  самое драгоценное в мире», - это я понял уже в детстве.

К чему я сейчас исповедуюсь? Перед кем? Перед теми, кто ставит собственное благополучие во главу угла, забывая об «униженных и оскорбленных»? Перед теми, кто лишен элементарных человеческих качеств, у кого нет ни духовных ориентиров, ни нравственных ценностей, кто живет сегодняшним днём, забывая пророчество Иоанна Богослова? Нет, я не рассчитываю на их понимание и, тем более, сострадание. Я исповедуюсь перед Собственной Памятью и Совестью

.Моей целью было рассказать о самом близком для меня человеке – моей бабушке, которой я обязан своим духовным бытиём. Годы уходят, времени остается все меньше и меньше.

Все вокруг – суета,

А от скорби, любви и печали

Не уйти никуда.

«Мы под сердцем все это храним).

В новой книге с листа

Открываются дальние дали,

Догорает звезда,

Умирает ее пилигрим…

Почему так не хватает всем нам душевного тепла, духовной радости? Куда уносит нас круговорот событий? Почему у людей, от которых  может остаться только «тире между двумя датами» (вспомните слова учителя истории Мельникова из фильма «Доживем до понедельника») такие высокие амбиции? «Есть у большинства людей такой пунктик: стремиться к тому, чтобы тебя считали чем-то значительным; и самое популярное мошенничество в том и заключается, чтобы выдавать себя за что-то большее, нежели фактически ты являешься. Религиозное страдание начинается с совсем иного. Благодаря своей связи с Богом призванный ощущает в себе такую силу, что у него не возникает искушающей потребности казаться чем-то большим» (Серен Кьеркегор).

«Много званых, но мало избранных»…

К таким «избранным» я всегда относил мою бабушку Лидию Антоновну Кружкову, память о которой всегда будет жить в сердцах тех, кто знал ее и общался с ней…