Зачем России копия «Мистраля»

В понедельник, 20 июля 2020 года, президент России Владимир Путин принял участие в торжественной церемонии закладки двух боевых кораблей на судостроительном заводе «Залив» в Керчи. Формально об этом написали абсолютно все ведущие издания. Но сделали это откровенно протокольно. В лучшем случае отметив вещи далеко не самые главные.

Некоторые иронично отметили разницу про то, что в ставшем российским Крыму крупное кораблестроение зримо возрождается, а на Украине в это время последнюю верфь в Николаеве режут на металл. Даже относительно технически продвинутые и милитаристски заточенные площадки разве что привели сухие технические характеристики. И на этом все.

Мало кто даже упомянул, что вместе с этими двумя вымпелами в тот же день страна заложила еще два новых подводных атомных ракетных крейсера в Северодвинске и два фрегата в Санкт-Петербурге. Подводные лодки — скучно и не актуально. Сравнивать их сложно. А после ряда инцидентов с американскими кораблями, включая недавний пожар на десантном корабле USS Bonhomme Richard, про ужасную российскую аварийность рассказывать уже не получается. Про фрегаты вообще мимо. Какая-то мелочь, что о ней говорить.

Хотя для людей понимающих произошедшее событие имеет как раз чрезвычайную важность. Страна приступила к строительству сразу шести вымпелов так называемой дальней морской зоны.

6 июля главком ВМФ Николай Евменов в интервью газете «Красная звезда» сказал, что в настоящее время в этой самой дальней зоне постоянно несут службу от 60 до 100 российских боевых кораблей разных классов. Выходит, даже если не учитывать оставшихся на базах, заложенные корабли увеличивают морскую мощь России в мировом океане на 6−10%. Россия активно возвращается в мировой океан, преодолев глубочайший спад после развала Советского Союза.

Но «критикам» это не интересно. Они, как голодный пес в сосиску, с энтузиазмом вцепились в шикарную тему очевидности примера заведомой российской ущербности. Ах, в Керчи, мол, начато строительству двух универсальных десантных кораблей! И что с того? Это же «всего-навсего» аналоги французских «Мистралей». Не делай власти в свое время глупости, не ссорься они с Западом, страна уже давно имела бы два таких УДК. Да еще за в два раза меньшие деньги!

С этого места, судя по счетчикам посещаемости статей, для массовой аудитории начинается самое интересное. Контракт за два французских корабля должен был стоить 1,2 млрд евро. Да, по факту Москва перечислила Парижу только 840 млн, а вернула потом по штрафным санкциям около 900. Формально мы даже поимели прибыль. Копеечку малую на пенях и еще кое-что на продаже наших палубных вертолетов Египту, которому эти вертолетоносцы достались в итоге.

Но разговор о другом. Если упомянутую сумму поделить на два и умножить на курс евро, один универсальный десантный корабль «французской постройки» должен был обойтись российскому флоту что-то около 25−27 млрд рублей. Тогда как на постройку «Ивана Рогова» и «Митрофана Москаленко» в бюджете заложено 100 млрд. И это сумма не окончательная. Даже если все пойдет «по плану», итоговая смета зачастую превосходит начальную минимум на 5−10%.

Таким образом, весь этот громкий триумф «на самом деле», мол, стоит российским налогоплательщикам под 60 млрд за штуку. В два раза дороже «чем могли бы иметь». Ну, и дальше про криворукость, про неспособность «у нас» делать что-либо путное, про отсталость российского флота, как вообще, так и в данном случае конкретно, с окончанием в финале про явное подтверждение тотальности российской коррупции.

И знаете что? Если судить по количеству и содержанию комментариев в социальных сетях и на площадках агрегаторов под такого рода публикациями, огромное количество людей в изложенный выше бред верят. Как оно на самом деле, никто толком не объясняет, а эти россказни очень похожи на правду. Ну, ведь там УДК и тут УДК, значит они одинаковые. С деньгами тоже «и слепому видно». Все, мнение сформировано. Теперь пусть «патриоты» пытаются доказывать обратное.

Плохо это потому, что в действительности продвигаемая «критиками» версия полностью манипулятивна от начала до конца. Одинаковая у кораблей только функциональная классовая принадлежность. Во всем остальном универсальный десантный корабль российского проекта 23 900 шифр «Прибой» от французского «Мистраля» отличается как крейсер от теплохода.

Начнем с того, что наш корабль больше. Он длиннее на 21 метр, на метр шире в верхней палубе, почти в 1,6 раза мощнее по силовой установке, в 1,5 раза больше по полному водоизмещению и на 15% быстрее по скорости полного хода. То есть речь идет о корабле значительно большей боевой живучести.

Но даже не в этом главное. Он конструктивно сделан принципиально по-другому. В отличие от «Мистраля», у российского «Прибоя» машинная установка разнесена на два изолированных водонепроницаемых отсека. Проект 23 900 имеет системы противопожарной защиты топливных танков. И по мореходности рассчитан на эксплуатацию вплоть до северных широт. Что не удивительно, учитывая тот факт, что один из УДК предназначается для Северного флота. Француз не просто меньше или проще, северные воды ему прямо противопоказаны.

Идем дальше. Смотрим вооружение. На «Мистрале» оно заточено на самооборону разве что от попытки захвата корабля какими-нибудь «сомалийскими пиратами». Четыре скорострелки М134 «Миниган» калибра 7,62 мм, четыре крупнокалиберных пулемета калибра 12,7 мм и две пусковые установки «оморяченных» легких, в девичестве обычных пехотных переносных, зенитных управляемых ракет «Мистраль», по характеристикам примерно соответствующих российским ПЗРК «Стрела». Если от пиратов француз отстреляться шансы имеет, то от угрозы с воздуха ему обязательно требуется внешнее прикрытие других кораблей.

В то время как на «Прибое» предусмотрены два ЗРК «Панцирь-М», два ЗРАК «Палаш» и 100-мм артиллерийская установка А-190. Легко заметить, что использованное выше сравнение про крейсер и теплоход вовсе не является таким уж сильным поэтическим преувеличением.

По грузоподъемности картина оказывается еще рельефнее. УДК «Мистраль» рассчитан на базирование 16 многоцелевых вертолетов, 4 десантных катеров и перевозку до 450 морских пехотинцев с 60 единицами легкой бронетехники (джипы или БТР, если чисто грузовики — то до 70 шт.) или с 13 танками типа AMX-56 Леклерк. Автономность — до 30 суток. Если технику не брать, то с автономностью в 10 суток француз способен взять на борт до 900 человек десанта только с легким оружием.

Оно конечно впечатляет, но не так чтобы очень. Российский УДК проекта 23 900 проектировался на штатную численность десанта в 1 тыс. человек, с 75 единицами бронетехники. С автономностью в 60 суток. Вертолетов на борту 20, десантных катеров — 6. Дальность хода — 6 тыс. морских миль.

Как говорится, найдите две похожести. На мой взгляд, старой береговой крысы, Россия приступила к строительству двух кораблей по проекту, превосходящему француза фактически вдвое. Стоит ли тогда удивляться, что и в деньгах разница оказывается примерно такой же?

Вот что надо было объяснять с самого начала. Бортовая «Газель», безусловно, тоже нужная и полезная грузовая машина, но с каким-нибудь «Уралом» сравнивать ее, мягко скажем, «не есть правильно».

К тому же чисто техническими параметрами данный вопрос далеко не исчерпывается. В минувший понедельник Россия заложила не просто боевые корабли океанского класса. Впервые в истории российские ВМФ намерены обзавестись инструментами принципиально иного уровня и назначения.

Привычные нам большие десантные корабли (БДК), по сути, предназначаются для перевозки десанта и техники по принципу точка — точка. Погрузка, 40−50 часов перехода морем, выгрузка. Или высадка, это уж как пойдет. Использовать их для базирования экспедиционных сил сколько-нибудь долго невозможно. Только 3−5 суток, потом или высаживать, или домой. На борту с обитаемостью не очень. Не для тех задач БДК создаются.

В отличие от них универсальный десантный корабль является чем-то вроде большой, технически хорошо оснащенной, очень мобильной базы экспедиционных сил. С борта которой можно как высаживать десант на чужой берег с целью его захвата, так и обеспечить действия сухопутных сил в глубине.

Иными словами, как и авианосцы, УДК являются инструментом геополитического проецирования силы. Тот факт, что Россия начала их строить, да еще сразу два, свидетельствует о существенных переменах в этом вопросе на международной арене.

О том, как их появление в российском флоте отразится на штатной структуре частей морской пехоты и методике их применения, спорить можно долго. Но что геополитические задачи России на море и океане уже принципиально изменились — это очевидно.