Федеральное Бюро Расследований США и … Марк Шагал

Итак, Федеральное Бюро Расследований США и … Марк Шагал. Такое сочетание могло бы показаться нонсенсом, следствием бурной фантазии автора, однако факты, впервые представленные после публикации рассекреченных за давностью архивов секретного агенства, не оставляют места для сомнений: ФБР «поставило на учёт» художника вскоре после его приезда в Америку 22 июня 1941 года.

При отъезде из США 17 августа 1948 г. М. Шагал и его гражданская жена Вирджиния Хаггард получили т. н. reentry permit, т.е. право на возвращение, но первая же попытка приехать в США по приглашению его артдилера Пьера Матисса (1950 г.), да и несколько последующих заканчивались решительным отказом ФБР.

Первое дело, зафиксированное в досье на Марка Шагала, было связано со следующими обстоятельствами. 27 октября 1941 года художник обратился в Бюро иммиграции и натурализации (INS) Госдепортамента США за визой для поездки в Мексику с правом на возвращение. Поездка обуславливалась необходимостью оформления декораций и костюмов для балета «Алеко» в театре балета в Мексика-сити, намеченного к постановке во второй половине 1942 года. INS отметило, что нет никаких препятствий для получения подобной визы для Марка и Беллы Шагал, т.к. они обладают статусом беженца, и разрешение будет им гарантировано. Однако ФБР было более осторожным. Комментарии ФБР по поводу этого запроса не касались ещё лично художника, однако на организацию, которая занималась оформлением заявки Марка Шагала (Freedman & Slater, Inc.), была представлена некая компрометирующая информация.

«Шагаловское» досье ФБР, начало которого я привёл выше, со временем превращалось в тома в связи с его активной общественной и творческой деятельностью. Мне трудно понять мотивы, почему Марк Шагал оказался в сфере внимания ФБР вскоре после прибытия в США. Однако, известно, что повышенное внимание оказывалось всем лицам, выехавшим из России не до, а после революции, т.к. они потенциально могли быть советским шпионами из интеллектуалов, внедрённых в страны Запада. Кроме того, ходили слухи, что Шагал был «комиссаром культуры» в Витебске, помогавшим коммунистам создавать революционную культуру. Но всё это было полным недоразумением — ни коммунистом, ни шпионом Шагал не был. Но, подобно другим деятелям культуры, Шагал помогал воссоздавать российскую послереволюционную культуру. Всё могло бы оставаться на уровне слухов, но…

Таких «но» в период семилетнего пребывания художника в Америке оказалось предостаточно. Например, сотрудничество с коммунистической газетой на идиш Morgn Frayhayt («Утро Свободы»), издаваемой Пейсахом Новиком. В газете публиковались многие писатели, пишущие на идиш, среди которых были, как коммунисты, так и т. н. «попутчики». Согласно отчётам ФБР, газета характеризовалась как «…один из зловонных органов коммунистической пропаганды в этой стране на протяжении почти 25 лет». 7 ноября 1942 года к 25-й годовщине Октябрьской революции редакция опубликовала письмо Шагала как ответ на положительную рецензию газеты на амбициозную картину художника «Революция», демонстрировавшуюся в галерее Пьера Матисса. Фактически само полотно никак нельзя было считать прокоммунистическим: достаточно вспомнить фигуру Ленина, изображённого в стойке на одной руке вниз головой. Навряд ли в ФБР имелся опытный искусствовед, чтобы правильно оценить истинное содержание изображённого. Но само название — «революция», дата — годовщина, репутация газеты и, наконец, содержание статьи художника — всё это не оставляет никаких сомнений, каким образом воспринималась позиция Шагала Федеральным Бюро. Между тем, художник в своей статье писал следующее: «Я никогда не отделяю себя от моей родины, земли, где я родился. Моя живопись не может существовать без неё и не может ассимилироваться в любой другой стране. И теперь Париж мёртв… Я шлю мои искренние пожелания моим советским друзьям и коллегам — писателям и художникам. И даже ещё более великим художникам — героям Красной Армии на всех фронтах — они рисуют своей кровью лучшую и самую прекрасную картину».

…7 апреля 1942 г. в Куйбышеве был создан Еврейский Антифашистский Комитет — ЕАК. И, буквально, вскоре был создан аналог ЕАК в Америке — Комитет Еврейских Писателей, Художников и Учёных. Именно Марк Шагал как член Американского Комитета, представил Михоэлса и Фефера Альберту Эйнштейну. Активное участие художника в работе этого Комитета и его многочисленные контакты с членами советской делегации, не прошли мимо пристального внимания ФБР. Марк Шагал, как друг и коллега Михоэлса по работе в Еврейском камерном театре в 1920 — 21 годах, рассматривался теперь ФБР как возможный потенциальный помощник тайной миссии советских посланцев.

Соломон Михоэлс и Марк

В рассекреченных донесениях отмечались и многие другие факты, свидетельствующие о подозрительной активности художника. Позже ФБР отметило, что Марк Шагал и его дочь Ида обменялись новогодними поздравлениями с супругами Киселёвами (Евгений Киселёв — вице-консул советского консульства в Нью-Йорке, который рассматривался ФБР как дипломат, причастный не только к дипломатической деятельности). Пройдёт несколько лет, и Комитет еврейских Писателей, Художников и Учёных будет назван ФБР «… организацией Коммунистического фронта …» (Отчёт калифорнийского отделения Комиссии об антиамериканской деятельности, 1947).

Более того, согласно информации «надежного конфиденциального информатора», Шагал передал советскому консулу в Нью-Йорке Михайлову письмо на имя И. Сталина, в котором художник в косвенной форме выразил желание быть приглашённым на правительственном уровне, официально. Эти действия М. Шагала свидетельствуют о том, что, во-первых, он поверил своему другу С. Михоэлсу, что в СССР действительно произошли коренные изменения политики Сталина в «еврейском вопросе», и эти изменения необратимы. А, во-вторых (можно предположить!), что М. Шагал считал, что услуги, оказанные им членам советской делегации в их миссии, заслуживают того, чтобы ему была оказана такая привилегия, и что он мог быть в курсе истинной миссии делегации членов ЕАК…

Когда Шагал уже постоянно проживал во Франции (с 26 августа 1948 г.), ФБР вдруг начало активно разрабатывать его досье. Сначала были подвергнуты тщательному обыску его пустующие дом и студия в Хай-Фолсе, допрошены соседи — об образе жизни художника, о лицах, навещавших его. Затем ФБР закрыла границу страны для выдающегося представителя мирового искусства. Для таких дискриминационных действий, унижающих и оскорбляющих достоинство почётного гражданина дружественной страны, согласитесь, нужны были уж очень веские доказательные аргументы. Аргументы же ФБР, представляемые в американское посольство во Франции, были бездоказательны: «его приезд нежелателен, т.к. его имя ассоциируется с организациями коммунистического фронта», явно не отражающие истинных причин для отказа во въезде.

Только в феврале 1958 г. М. Шагал и его жена Валентина Бродская получили визы, но для этого потребовались значительные усилия интеллектуалов США. Поездка в Америку в Чикаго и Нью-Йорк началась 12 февраля, когда Марк и Валентина (Вава) отплыли на пароходе Liberte из Гавра. Они прибыли в Нью-Йорк 17 февраля, в порту была организована торжественная встреча, и Нельсон Рокфеллер с cупругой дали обед в честь «Mr. and Mrs. Chagall», на котором присутствовали 20 персон.

Но необходимо вернуться на несколько месяцев назад, чтобы объяснить, каким образом были преодолены все предыдущие препятствия для въезда художника в Америку.

Ицик Фефер и Марк Шагал

Ещё в феврале 1957 г., т.е. за год (!) до въезда Шагала в США, профессор Чикагского Университета Джон Неф пригласил Марка Шагала с супругой посетить Чикаго и прочесть в университете цикл лекций. Предположительно мероприятия намечались на осень 1957 года продолжительностью до одного месяца, учитывая, что Шагал захочет провести некоторое время в Нью-Йорке. Проф. Неф был очень влиятельным человеком в США и имел связи, как в дипломатическом корпусе США (посол США во Франции Amory Houghton ещё в период Первой мировой войны воевал под командованием полковника Д. Нефа), так и в Белом доме, в канцелярии президента Д. Эйзенхауэра (M. Rabb, Secretary of Cabinet). Получив от Вавы письмо, сообщающее о неопределённом ответе, который она получила в очередной раз в консульстве посольства США в Париже, Неф развил бурную деятельность для обеспечения беспрепятственного въезда Шагала в Америку. Все понимали, что получение визы явится прецедентом для последующих въездов художника в страну… Между тем, Вава писала 12 июля 1957 г.: «Я опять была в консульстве, и мне объяснили, что вынуждены обратиться за разъяснениями в Вашингтон по поводу отказов, имевших место с 1951-го по 1956-й гг., когда Марк Шагал хотел возобновить эмиграционную визу». Не буду описывать дальнейшие этапы этого противостояния, в котором фигурирует директор ФБР, но приведу только выдержку из ответа US INS от 13 января 1958 г.: «… Выдать временное разрешение, несмотря на отказ согласно… Госдепартамент выразил мнение, что приезд просителя не может представлять проблем для безопасности Соединенных Штатов и согласен с благожелательными рекомендациями …». Прецедент был создан, и в последующем М. Шагал не имел проблем, оформляя визы в США. Это были поездки в Нью-Йорк, Чикаго — чтение лекций, работа над витражом для ООН, стенная роспись и декорации для Метрополитен-Опера (Нью-Йорк), витражи, посвящённые Джону, Майклу и Нельсону Рокфеллерам, на тему пророков для Union Church в Покантико Хиллс в Тарритауне, расположенных в долине реки Гудзон, Нью-Йорк.

…В 1967 г. в феврале в Метрополитен-Опера состоялась премьера оперы Моцарта «Волшебная флейта» с декорациями и костюмами, выполненными Марком Шагалом. Огромный успех, критика единодушна: «No more appropriate scenic designer could be imagined!»

…В 1972 г. Шагал начинает работать над мозаикой для огромной стелы «Четыре времени года», которая была установлена в Чикаго в 1974 году на центральной площади города перед Первым Национальным Банком. Шагалу устроили триумфальный приём.

О своём американском периоде художник впоследствии скажет: «Я жил и работал в Америке во время всемирной трагедии, затронувшей всех людей. Годы шли, и я не молодел. Но я мог черпать силы из окружающей меня атмосферы, полной благожелательности, и сохранять все источники моего искусства».

Гирш РАЙХЕЛЬСОН