Спасение Путина: Только чудом власти не уничтожили скорую помощь перед эпидемией

«Здравозахоронение»: Медикам выносят благодарности, но доплаты и зарплаты высчитывают поминутно
София Сачивко

Материал комментируют:
Андрей Коновал Дмитрий Беляков
Премьер-министр России Михаил Мишустин подписал постановление об утверждении 28 апреля Днём работника скорой медицинской помощи.

«Именно в этот день в 1898 году в Москве появились первые организованные станции скорой медицинской помощи и первая пара карет для перевозки пациентов», — отмечается в документе.

Закрепить официально статус праздника предложил президент Владимир Путин в своем очередном обращении к народу на совещании по борьбе с коронавирусной инфекцией.

«Я хочу поздравить врачей, фельдшеров, медицинских сестёр и санитаров, водителей экипажей с этим праздником, поблагодарить вас за столь нужный людям труд. В эти напряжённые дни и недели вы демонстрируете мужество, свои лучшие человеческие качества. И думаю, что было бы правильно установить именно в эту дату профессиональный праздник — День работника скорой медицинской помощи», — сказал глава государства.

Поздравления и слова благодарности слушать приятно, вот только услышали ли их сотрудники скорой помощи, которые сегодня оказались на передовой, работают на износ и находятся в группе риска. Только в Москве количество обращений за время пандемии коронавируса в службу скорой помощи в сутки выросло в 1,5 раза.

— В этот период количество обращений на станцию выросло на 50% - до 25 тысяч в сутки. Бригады и оперативные службы скорой круглосуточно находятся в режиме повышенной готовности оказания помощи, — написал во вторник в своем Twitter-аккаунте мэр Москвы Сергей Собянин.

Яндекс.Директ

Ищите лестницеход?Стас Михайлов — cнова в Германии!18+
И даже те доплаты, о которых сегодня так много говорят вряд ли адекватны их труду. Так, в соответствии с поручением президента врачам скорой помощи полагается — 50 тыс. руб. в месяц; водителям и среднему и младшему медперсоналу скорой помощи — 25 тыс. Мэр столицы признал, что на скорую легла двойная нагрузка, но вот будут ли сделаны из происходящего оргвыводы?

Еще в 2015 году Счетная палата проверила оптимизацию здравоохранения и пришла к неутешительным выводам и в отношении сокращения кадров, и фельдшерских пунктов, и отсутствии мобильных медицинских бригад, и транспортной доступности населенных пунктов, и по многим другим вопросам.

Реформа здравоохранения нанесла по службе один из самых серьезных ударов: только в 2011—2028 гг. число врачей здесь снизилось с 16 до 11 тысяч. Причем в некоторых регионах сокращение оказалось весьма существенным. По информации РБК, в Тюменской области в 2011 году на скорой работали 413 врачей, а в 2018 году — 78.

Еще полгода назад в Минздраве уверяли, что число вызовов скорой сократилось, поэтому врачи и были сокращены и переведены в другие медорганизации. Вместо этого, «с целью сокращения времени доставки пациентов в стационар» было увеличено число фельдшерских бригад скорой. Как бы то ни было, но нагрузка на бригады скорой явно велика, иначе вряд ли бы с завидной регулярностью появлялась информация об очередной забастовке.

Сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» Андрей Коновал заметил, что на скорой помощи проявились те же тенденции, что и в целом на здравоохранении: стремление максимально сократить расходы на медицинские организации, внедрение коммерческих элементов в функционирование экстренной службы, а также реформы, которые снизили само качество скорой медицинской помощи.

Во-первых, это глобальное недофинансирование этой службы, которое привело к крайне низким зарплатам и дефициту кадров. Количество бригад скорой практически во всех регионах в 1,5 — 2 раза меньше, чем это предусмотрено федеральными нормативами: это одна бригада на 10 тысяч населения.

А специализированные бригады, необходимость которых четко прописана в приказе Минздрава № 388н, регулирующем работу скорой помощи, почти полностью уничтожены: всего одна бригада (а это и реанимационная, и психиатрическая, и педиатрическая, и акушерская бригады) на 100 тысяч населения. В сельской местности реанимационных бригад почти нет. И даже в некоторых крупных городах, например, в Орле, их нет, а в Ижевске на 700 тысяч населения города и пригорода всего одна. Это связано со стремлением сэкономить. Потому что реанимационная бригада предполагает укомплектование тремя сотрудниками.

Что касается общепрофильных бригад, то мало того, что их меньше положенного, но они нередко состоят в нарушение прямой нормы из одного вместо двух сотрудников — как правило, это фельдшер. К тому же эти бригады часто состоят из людей, которые работают на полторы-две ставки. То есть работают с огромной перегрузкой. Это из-за того, что зарплаты низкие, люди вынуждены брать подработки. Это устраивает работодателя — сохраняя низкую зарплату, эксплуатировать людей по-максимуму. Такие перегрузки приводят к тому, что люди не рвутся работать на скорой, поэтому скорая и работает с напряжением. Даже и до коронавируса.

«СП»: — А каковы зарплаты на скорой? Насколько адекватны дополнительные выплаты, которые сейчас назначены? Их уже делают?

— Сегодня мне звонила из районного города в Карелии фельдшер скорой, которая сказала, что у нее зарплата 25−26 тысяч на ставку. А где-то у фельдшера может быть и 16−18 тысяч на руки, у водителей примерно такие же и даже меньше. Надо понимать, что у нас идет фельдшеризация на скорой, врачей там очень мало. Причем это поощрялось руководством здравоохранения.

Недаром в прошлом году прошла компания так называемых итальянских забастовок скорой помощи, когда люди уходили на ставку, водители отказывались выезжать на неисправных автомобилях, медработники отказывались выезжать некомплектованными бригадами.

Например, в Пензенской области удалось закрепить зарплаты на 27−28 тысячах на ставку, то есть на уровень средней по региону. Но за это приходится бороться, хотя служба скорой помощи — это работа в экстремальных условиях, с огромными психологическими, физическими и другими перегрузками. От решений, которые сотрудник принимает в считанные моменты, зависит не просто здоровье, но часто и жизнь людей. И таким специалистам приходится добиваться хотя бы средней по региону зарплаты. Это неприемлемо.

С тем, что объявил Владимир Путин мы сейчас разбираемся. Нам кажется, не совсем правильным было занизить уровень доплат за коронавирус для скорой помощи до 50−25 тысяч. Этих денег пока никто не видел, но это пол беды.

Сейчас на местах принимается решение о том, чтобы высчитывать поминутно время, проведенное с коронавирусным пациентом.

«СП»: — Это что за методика?!

— Допустим, бригада была у такого пациента (подтвержденного! В реальности заражений может и больше, так как и тесты иногда врут, и сами медики не всегда знают, что у больных побывали, не всегда это выявляется). Таких вызовов, например, было три, они составили два часа, а месячная норма — 160 часов. Если на 160 часов полагается 25 тысяч, то 2 часа — это 1/80. Соответственно в итоге получим немногим более 3 тысяч рублей.

Вот и надбавка, как ее реализовали уважаемое правительство РФ и региональные власти.

Ранее было еще постановление правительства от 2 апреля, где также говорилось о доплатах за коронавирус — речь шла о процентах к трудовому доходу по региону. Эти деньги сейчас начинают высчитывать. Это тоже смешные деньги. Мы сейчас пытаемся доказать, что надо платить побольше, а не высчитывать поминутно. Постановления так сформулированы, что на местах их трактуют таким образом. Это позорище.

«СП»: — А кроме недофинансирования, какие еще проблемы?

— Изношенный автотранспорт. И власти активно сейчас лоббируют аутсорсинг, чтобы не выделять деньги из бюджета на покупку автомобилей. Частные компании приобретаю машины в лизинг и предоставляют их с водителями для бригад. Но кадровые водители, которые много лет работают на «скорой», имеют опыт вождения в экстремальных ситуациях, знают город. Их увольняют, а в частных компаниях им предлагают срочные договоры и даже в статус индивидуальных предпринимателей, соответственно без социальных гарантий. Это не способствует сохранению кадрового потенциала.

Сами станции скорой помощи переведены на самоокупаемость как и все медучреждения. Если допустим не хватает лекарств или на зарплаты, то региональные власти не могут целевым образом профинансировать эту конкретную нужду. Деньги должны идти через ФОМС. Туда регионы могут добавить из своего бюджета. А там устанавливается тариф на каждый вызов, который существенно ниже потребностей, и определенное количество вызовов. В результате, денег мало, экономят на зарплатах, ремонте машин.
Кроме того, из бригад убрали санитаров. Чтобы вынести пациента, рекомендуют просить родственников или соседей. Ненормальная ситуация. Раньше санитары еще машины мыли, а теперь этим занимаются бригады и водители.

Нет дополнительного повышенного страхования, а ведь бригады сталкиваются с серьезными ситуациями — и наркоманы, и психи, и драки.

«СП»: — Ждать ли оргвыводов по ситуации со скорой после того, что сейчас происходит?

— Выводы напрашиваются. Сама система страховой медицины показывает серьезные слабые места. Первый вывод, который надо сделать — это срочно уводить из системы ОМС и переводить на полноценное бюджетное финансирование скорую помощь как экстренную службу, как элемент системной безопасности. Конечно, увеличивать количество бригад, сотрудников, делать жесткие, а не рекомендательные нормативы

У меня есть сомнения, что это будет сделано, потому что это требует серьезных финансовых вливаний. Если в предыдущие более-менее благополучные годы ничего не изменили, то сейчас на фоне сложной экономической ситуации, связанной с коронавирусом, мне кажется, эти деньги не дадут. Хотя мы видим, что система здравоохранения — это основа. Это и люди, и ресурсы. Здоровое население окупает себя с точки зрения экономического развития.

Председатель независимого профсоюза «Фельдшер.ру», фельдшер скорой помощи Дмитрий Беляков обращает внимание, что между работой скорой в Москве и регионах очень большая разница.

— Во-первых, разница в зарплате: если в Москве фельдшер получает 70 тысяч, то где-то на периферии за такую же нагрузку — 9 тысяч.

Нагрузке возрастать уже некуда: лет пять как скорая работает на износ. Независимо от коронавирус.

Скорой помощью рулит ни Минздрав или еще какие-то министерства, а страховые компании. В зависимости от своей жадности они устанавливают правила. Страховой компании выгодно как можно больше вызовов с как можно меньшими результатами и затратами. Тогда страховая компания отчитается, что сделала больше вызовов и «дайте больше денег» от государства. Деньги даются, но зарплата сотрудников скорой от этого не меняется.


«СП»: — А как так получилось, что медицинская служба, каковой является скорая, оказалась зависима от страховщиков?

— Я бы сказал еще сильнее: почему экстренная служба (такая же как армия, полиция, МЧС) отдана страховым компаниям?

«СП»: — Это результат оптимизации?

— В том числе. Это веяние времени, когда сначала сократили больницы, сократили врачей, средний персонал. А когда началась история с коронавирусом, то выяснилось, что у нас ничего нет — ни защитных костюмов, которые должны, по идее, быть на складах на случай ЧС, ни врачей, ни санитарок, вместо которых сейчас уборщицы, а в ее обязанности утку за больным выносить не входит. Соответственно нет системы здравоохранения, а нет системы — нет и порядка.

«СП»: — А что сейчас с комплектацией бригад скорой?

— Они и до эпидемии не были укомплектованы. Если взять Москву, то по документам все места заняты. А то, что места заняты из-за того, что люди работают на полторы ставки, об этом скромно умалчивают. Поэтому когда два человека на скорой заболевают, то остается «пустая» бригада.

Учитывая, что 90% работающих в Москве это иногородние, приехавшие с 9 тысяч на 60, то они будут пахать и в хвост, и в гриву, потому что надо платит ипотеку и прочее. Придет начальник, скажет без костюма лезть в пекло — он полезет, потому что работу потерять не хочется, не с чего будет платить кредиты.

Сейчас около 50% сотрудников скорой Москвы на больничном, потому что начальство допустило заражение, да и само болеет.

Я еще в феврале говорил, что скорая станет реальным разносчиком инфекции.

«СП»: — Каким образом?

— Если обычная бригада — не коронавирусная! — приедет на вызов, где выяснится, что есть коронавирус или не выяснится, но он там есть, то после этого она поедет на следующий вызов. Потому что страховые компании требуют больше вызовов. Сев в 7−9 утра, она может вылезти из машины только к вечеру, сделав 7−8 вызовов без заезда на подстанцию. При этом иногда вызовы ни о чем — у кого-то ушко, у кого-то температурка, но ко всем приедут.
Если бы скорая выезжала только на экстренные вызовы, где она реально нужна, то у каждой бригады была бы возможность вернуться после каждого вызова на подстанцию, продезинфицировать машину, сменить форму, если надо. И тогда бы была меньше возможность, что скорая помощь с вызова на вызов будет таскать на себе инфекцию. И не только коронавирус, но и всякую другую.

Учитывая, что работает 90% иногородних, то они поедут домой кто-то на машине, а кто-то на электричке в другие близлежащие города. И привезут туда.

«СП»: — Получается, что защита обеспечена плохо?

— Защищены мы только тем, что дают, а дают где-то больше, где-то меньше. Но это не костюмы для биологической защиты, а костюмы для малярных работ. На новых правда стали писать, «и как дополнительно к биологической защите», а не сама биологическая защита. Во многих регионах костюмы стирают, дезинфицируют и пускают по новому кругу.
Даже обычная форма скорой помощи есть в Москве и Питере, еще где-то, но во многих регионах ездят во всем своем.

Более того, вот сколько я уже работаю на коронавирусной бригаде, у меня ни разу мазки не взяли. В Москве и Подмосковье сейчас вообще нет никаких тестов.

«СП»: — Но мы же постоянно слышим о тестировании и, в первую очередь, медиков.

— Всех у кого начались проявления заболевания тестируют, а пока проявлений нет — никто не тестирует.