Томас Манн рекомендует «Скучную историю» Чехова

Томас Манн

«Около пятисот рассказов написано им, но если уж приводить примеры и хвалить, то непременно следует назвать “Скучную историю”, рассказ, которым я дорожу у Чехова больше всего. Это совершенно необыкновенная, чарующая вещь, во всей литературе не сыскать ничего похожего на нее, — такая она печальная и странная.

Эта история, именующая себя “скучной”, а на самом деле потрясающая, удивительна своим глубочайшим проникновением в психологию старости, тем, что она вложена в уста старика молодым человеком, которому не было еще и тридцати лет. Ее герой, ученый с мировым именем и генеральским чином, “его превосходительство”, в своих излияниях то и дело величает себя: “мое превосходительство”, желая сказать этим: “подумаешь, важность какая!” Ибо, хотя он и стоит куда как высоко на иерархической лестнице, он не утратил способности к критике и самокритике, не оскудел духовно настолько, чтобы не видеть всю смехотворность своей славы и того почтения, которое ему оказывают, и не отчаяться в глубинах своей души, обнаружив, что в его жизни, при всех его заслугах, не было духовного центра, “общей идеи”, что по существу он прожил бессмысленную жизнь, жизнь пропащего человека… Чехов доверяет читателю, пусть тот сам восполнит отсутствующие в рассказе скрытые, “субъективные”, то есть касающиеся авторского отношения к описываемому, элементы, сам догадается о том, какую моральную позицию занимает автор. Творчество Чехова очень полюбилось мне. Его ироническое отношение к славе, его сомнение в ценности и смысле своего труда, неверие в свое величие уже сами по себе полны тихого, скромного величия.

“Недовольство собой, — говорил он, — основа всякого подлинного таланта”. Здесь скромность все же оборачивается самоутверждением. Это означает — будь доволен своим недовольством; тем самым ты докажешь, что ты выше самодовольных и, быть может, даже велик».

Автор

Антон Чехов (1860–1904) — русский писатель, прозаик, драматург. Автор нескольких сотен произведений, многие из которых стали классикой мировой литературы и были переведены более чем на 100 языков.

Содержание

Повесть «Скучная история» имеет подзаголовок «Из записок старого человека» и представляет собой ряд размышлений и воспоминаний главного героя — всемирно известного ученого Николая Степановича. Пытаясь осмыслить свой жизненный путь, он, опытный и мудрый человек, вдруг понимает, что, несмотря на все достижения, признание и почет, в его жизни нет радости и каждый день — это повторение предыдущего дня.

История создания

Повесть была написана в селе Лука (Сумской уезд, Харьковская губерния), где жили братья и сестра писателя. Чехов провел там три лета — 1888, 1889 и 1894 годов. Здесь, помимо «Скучной истории», были написаны рассказы «Неприятность», «Именины», здесь же Антон Павлович работал над «Рассказом неизвестного человека». В селе писатель также занимался врачебным делом: безвозмездно принимал больных в своем кабинете. Летом 1889 года умер брат Чехова Николай — его смерть поразила писателя. В 1889 году произошел переход «от литературной деятельности юмориста Антоши Чехонте к творчеству Антона Чехова».

Чехов в кругу семьи. Лука, Сумской уезд, 1889

«Скучная история» была закончена в сентябре 1889 года и вошла в сборник Чехова «Хмурые люди» (1890). Еще в процессе работы над текстом автор в письме к писателю и критику Алексею Плещееву признался: «Ничего подобного отродясь я не писал, мотивы совершенно для меня новые, и я боюсь, как бы не подкузьмила меня моя неопытность. Вернее, боюсь написать глупость». Позже, когда Плещеев прочтет готовую повесть, он искренне напишет Чехову: «У вас еще не было ничего столь сильного и глубокого, как эта вещь».

«Скучная история» получила много разнообразных откликов в печати. Одни критики называли ее «беллетристически-патологическим этюдом», попыткой писателя-медика проследить за умиранием старческой души, другие же считали повесть «лучшим и значительнейшим из всего, что до сих пор написал господин Чехов». У читателей повесть имела огромный успех.

Смыcл произведения

Мы видим ситуацию, в которой врач сам оказывается в положении больного.

По собственному признанию Николая Степановича, смысл его жизни — в деятельности: «Меня интересует только наука… это самое важное, самое прекрасное и нужное в жизни человека».

Поглощенный наукой, он не обращал внимания на то, что происходит в душах самых близких ему людей и тех, кому он действительно нужен. Рассуждая о своих семейных отношениях, он отмечает: «Я не пророк, но заранее знаю, о чем будет речь. Каждое утро одно и то же».

В своих размышлениях ученый делит свою жизнь на счастливую «в то время» и горестную «теперь». Для героя душа человека — потемки: «Познай самого себя — прекрасный и полезный совет; жаль только, что древние не догадались указать способ, как пользоваться этим советом», — делает вывод ученый.

Он стал равнодушен ко всему, и когда близкий человек — воспитанница Катя — в финале повести просит у него совета, спрашивает, как ей жить дальше, он искренне отвечает: «Я не знаю».

Этот неопределенный, расплывчатый ответ — следствие уныния и равнодушия, которое герой впустил в свое сердце. Именно равнодушие, по Чехову, — причина губительной скуки и бед.

Екклесиаст и «Скучная история»

Исследователи творчества Чехова отмечают близость «Скучной истории» к библейской Книге Екклесиаста, где человек также решает взглянуть на пройденный им путь в конце жизни: И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, всё — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем! Близость смерти заставляет и героя Екклесиаста, и пожилого профессора из «Скучной истории», испытать «томление духа», оценить прожитую жизнь.

В финале Николай Степанович желает, «чтобы наши жены, дети, друзья, ученики любили в нас не имя, не фирму и не ярлык, а обыкновенных людей». Однако для того, чтобы это осуществилось, в жизни героя не находится места главному: любви, вниманию к самой жизни, своей и чужой. Николай Степанович вдруг понимает, что за «наукой» он «проглядел» «внутреннюю жизнь» — и свою, и близких ему людей. В конце повести герой бессильно пытается прорваться из своего всеохватного одиночества к людям, от предчувствия смерти — к жизни, от жалости к самому себе — к жалости к другим.

Это стремление и оказывается проявлением той самой мудрости, «в которой много печали».

Манн и Чехов

Немецкий писатель-романист, эссеист, лауреат Нобелевской премии по литературе 1929 года Томас Манн (1875–1955) был большим любителем и внимательным исследователем русской литературы. Среди всех русских писателей автор романов «Будденброки», «Иосиф и его братья» и «Признания авантюриста Феликса Круля» выделял Антона Чехова, отмечая, что его повествовательное искусство «принадлежит ко всему самому сильному и самому лучшему в европейской литературе».

Интересные факты

1

Первоначально повесть называлась «Мое имя и я», что отражало одну из драматических линий произведения. Имя героя всемирно известно. Для всех его имя — синоним счастливой судьбы, достатка и одаренности. Для самого же себя Николай Степанович — обладатель этого имени — безмерно одинок и несчастен.

2

У главного героя повести существовал прототип — профессор медицинского факультета Московского университета Александр Иванович Бабухин. Чехов был его студентом и слушал его лекции.

3

Ряд литературоведов полагает, что обращение Чехова в «Скучной истории» к теме смерти имеет автобиографический импульс. В 1889 году двадцатидевятилетний Чехов пережил эмоциональный кризис, связанный со смертью брата.

4

Кадр из фильма «Дневник одного старика» («Le journal d'un vieil homme»), реж. Бернар Эмон, 2015

Существует несколько киноадаптаций «Скучной истории». Одна из последних — канадский фильм 2015 года «Дневник одного старика» (реж. Бернар Эмон).

5

В Сумах, где была написана «Скучная история», с 1960 года действует Дом-музей Антона Чехова.

6

Некоторые литературоведы замечают сюжетную схожесть «Скучной истории» с повестью «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого.

***

«Я утопаю, бегу к тебе, прошу помощи»

Отрывок из повести Антона Чехова «Скучная история»

Главный герой — профессор Николай Степанович — разговаривает со своей воспитанницей Катей.

Мы оба садимся в уютной комнатке и начинаем разговаривать. Тепло, уютная обстановка и присутствие симпатичного человека возбуждают во мне теперь не чувство удовольствия, как прежде, а сильный позыв к жалобам и брюзжанию. Мне кажется почему-то, что если я поропщу и пожалуюсь, то мне станет легче.

— Плохо дело, моя милая! — начинаю я со вздохом. — Очень плохо...

— Что такое?

— Видишь ли, в чем дело, мой друг. Самое лучшее и самое святое право королей — это право помилования. И я всегда чувствовал себя королем, так как безгранично пользовался этим правом. Я никогда не судил, был снисходителен, охотно прощал всех направо и налево. Где другие протестовали и возмущались, там я только советовал и убеждал. Всю свою жизнь я старался только о том, чтобы мое общество было выносимо для семьи, студентов, товарищей, для прислуги. И такое мое отношение к людям, я знаю, воспитывало всех, кому приходилось быть около меня. Но теперь уж я не король. В голове моей день и ночь бродят злые мысли, а в душе свили себе гнездо чувства, каких я не знал раньше. Я и ненавижу, и презираю, и негодую, и возмущаюсь, и боюсь. Я стал не в меру строг, требователен, раздражителен, нелюбезен, подозрителен. Даже то, что прежде давало мне повод только сказать лишний каламбур и добродушно посмеяться, родит во мне теперь тяжелое чувство. Изменилась во мне и моя логика: прежде я презирал только деньги, теперь же питаю злое чувство не к деньгам, а к богачам, точно они виноваты; прежде ненавидел насилие и произвол, а теперь ненавижу людей, употребляющих насилие, точно виноваты они одни, а не все мы, которые не умеем воспитывать друг друга. Что это значит? Если новые мысли и новые чувства произошли от перемены убеждений, то откуда могла взяться эта перемена? Разве мир стал хуже, а я лучше, или раньше я был слеп и равнодушен? Если же эта перемена произошла от общего упадка физических и умственных сил — я ведь болен и каждый день теряю в весе, — то положение мое жалко: значит, мои новые мысли ненормальны, нездоровы, я должен стыдиться их и считать ничтожными...

— Болезнь тут ни при чем, — перебивает меня Катя. — Просто у вас открылись глаза; вот и все. Вы увидели то, чего раньше почему-то не хотели замечать. Слушайтесь же меня, мой дорогой: бросьте все и уезжайте. Поезжайте за границу. Чем скорее, тем лучше.

— Что за вздор! А университет?

— И университет тоже. Что он вам? Все равно никакого толку. Читаете вы уже 30 лет, а где ваши ученики? Много ли у вас знаменитых ученых? Сочтите-ка! А чтобы размножать этих докторов, которые эксплуатируют невежество и наживают сотни тысяч, для этого не нужно быть талантливым и хорошим человеком. Вы лишний.

— Боже мой, как ты резка! — ужасаюсь я. — Как ты резка!
Входит горничная и зовет нас пить чай. Около самовара наш разговор, слава Богу, меняется. После того, как я уже пожаловался, мне хочется дать волю другой своей слабости — воспоминаниям. Я рассказываю Кате о своем прошлом и, к великому удивлению, сообщаю ей такие подробности, о каких я даже не подозревал, что они еще целы в моей памяти. А она слушает меня с умилением, с гордостью, притаив дыхание. Особенно я люблю рассказывать ей о том, как я когда-то учился в семинарии и как мечтал поступить в университет.

— Бывало, гуляю я по нашему семинарскому саду... — рассказываю я. — Донесет ветер из какого-нибудь далекого кабака пиликанье гармоники и песню, или промчится мимо семинарского забора тройка с колоколами, и этого уже совершенно достаточно, чтобы чувство счастья вдруг наполнило не только грудь, но даже живот, ноги, руки... Слушаешь гармонику или затихающие колокола, а сам воображаешь себя врачом и рисуешь картины — одна другой лучше... И вот, как видишь, мечты мои сбылись. Я получил больше, чем смел мечтать. Тридцать лет я был любимым профессором, имел превосходных товарищей, пользовался почетною известностью. Я любил, женился по страстной любви, имел детей. Одним словом, если оглянуться назад, то вся моя жизнь представляется мне красивой, талантливо сделанной композицией. Теперь мне остается только не испортить финала. Для этого нужно умереть по-человечески. Если смерть в самом деле опасность, то нужно встретить ее так, как подобает это учителю, ученому и гражданину христианского государства: бодро и со спокойной душой. Но я порчу финал. Я утопаю, бегу к тебе, прошу помощи, а ты мне: утопайте, это так и нужно.