День Катастрофы – Раввины, бросившие паству на погибель

21 апреля мы в очередной раз отметили День Катастрофы и героизма европейского еврейства. В этом году из-за эпидемии не состоялось традиционной церемонии в «Яд ва-Шем». Представители последних из тех, кто выжил в лагерях смерти, – и у кого по местным и совершенно немыслимым соображениям не взяли тесты на коронавирус – не зажгут трясущимися руками факелы, и их взволнованные внуки и правнуки не будут стоять рядом с ними.

Верно – ни одно событие не схоже и никогда не будет схоже с Катастрофой. Тем не менее, нельзя избежать сравнения того, как вели себя руководители ультраортодоксального общества тогда и сейчас – особенно, в дни подобных экзаменов.

Когда «законоучитель поколения», раввин Хаим Каневский и с ним другие раввины постановили, что долг каждого – продолжать заниматься в «хедерах» и иешивах, потому что занятия и молитва – лекарство от эпидемии, нельзя было не вспомнить, что в канун Катастрофы точно так же раввины вынесли такие же постановления, а именно, что молитва и изучение Торы, а вовсе не репатриация в Эрец-Исраэль, как требует сионизм – это то, что спасет от Гитлера.

На пике массовых убийств, когда нацистский топор каждый день рубил головы многих тысяч, руководители ишува и «Сохнута» давили на британские власти, – которые в такой час, в 1944-м году, закрыли ворота страны – чтобы выдать сертификаты даже ярым противникам сионизма: адмору из Бельц, раввину Аарону Рокаху и его брату, раввину Мордехаю Рокаху по прозвищу «Билгорайский ребе».

16 января 1944 года адмор и его брат простились со своими хасидами «в присутствии множества народа Израилева, великих раввинов и почтенных граждан города (Будапешта) и государства».

Среди того, что сказал в ту минуту Мордехай Роках (по совету сидевшего рядом брата-адмора), было такое: «Праведник видит, что наступит для жителей этого государства (Венгрии) покой и благополучие, ибо хорошо, что праведник видит, что все хорошо, и только благо и милость настигнут наших братьев из Дома Израилева в этой стране».

15 мая началась транспортировка евреев из Будапешта в Освенцим, которой руководил Адольф Эйхман. Оказалось, что прораб «окончательного решения» не имел ни малейшего представления о том обещании, которое дал праведник – «только благо и милость настигнут наших братьев из Дома Израилева в этой стране».

Не только эти двое спасли себе жизнь в то время, как транспорты смерти везли в Освенцим их паству, которая уповала ни них, веря каждому слову, а именно, что сионизм сведет с ума народ Израиля, а посему репатриация в Эрец-Исраэль (в те годы, когда это можно было сделать почти свободно) есть ни что иное, как лже-мессианство, мятеж против государства, приближение конца и сущая ересь.

Большинство других адморов, включая гурского ребе, и почти все руководители самых крупных и важных иешив Литвы тоже бежали или были вывезены.

После Катастрофы заработала колоссальная индустрия отрицания, оправдания («Спасти мир Торы») и даже наговоров. Как говорилось в бесчисленных статьях и проповедях, сионисты бросили религиозных евреев на произвол судьбы и спасали только себя.

Один из самых ярких признаков этого отрицания – непризнание Дня Катастрофы, когда ультраортодоксы не принимают ни малейшего участия в самом главном мемориальном событии еврейского народа.

Исраэль Харэль, «ХаАрец», Р.Р. На фото: раввин Хаим Каневский. Фото: Оливье Фитуси.