Европа решила выбираться из кризиса за счет бывших республик СССР

Европарламент предложил создать общее экономическое пространство между Евросоюзом и странами — участницами программы «Восточного партнерства». В Брюсселе говорят, что «Восточное партнерство» не предполагает членства в ЕС, однако оно может стать рамкой для углубленной экономической интеграции бывших советских республик с Евросоюзом, привести их в энергетический союз ЕС и общее транспортное сообщество. Это стремление к экспансии в момент острейшего экономического кризиса закономерно: ЕС планирует выбираться из кризиса за счет ресурсов территорий на Востоке.

Опыт Восточной Европы показывает, что даже членство в ЕС не несет в страну технологий и инноваций, не является драйвером развития национальной экономики.

Наградой за использование страны в качестве сырьевой базы для экономического развития западноевропейского «ядра» ЕС является худший вид финансовой помощи: подсаживание на «иглу» кредитов и дотаций, которые усиливают внешнюю зависимость, но не создают материальной базы для самодостаточного экономического развития.

Региональную политику Брюсселя определяют лоббисты крупнейшего западноевропейского бизнеса. Стратегический интерес этого бизнеса состоит в том, чтобы в рамках единого экономического пространства у них не было конкурентов. Доставшаяся Восточной Европе в наследство от социалистической индустриализации крупная промышленность потенциально является таким конкурентом.

Поэтому в странах, которые пошли по пути «европейского выбора», 30 лет продолжался осознанно проводимый властями и поощряемый Западом курс на разрушение высокотехнологичных, наукоемких отраслей экономики с высокой добавленной стоимостью.    

Бывшие страны соцлагеря принимались в Евросоюз без соответствия так называемым копенгагенским критериям членства, которые предполагали наличие у новых стран — членов настолько развитой рыночной экономики, что они могли бы выдерживать конкуренцию в условиях общего европейского рынка.

В момент принятия решения Брюссель снял с повестки Копенгагенские критерии; точно так же спустя 9 лет он откажется от всех своих условий ассоциации Украины с ЕС.

В результате платой за вхождение в «европейскую семью» стали деиндустриализация экономики и банкротство национального производителя.

В Венгрии в год вступления в ЕС закрылся «Икарус» — крупнейший в Европе завод по производству автобусов. В лучшие годы завод выпускал 14 тысяч «Икарусов» ежегодно, сегодня автобусы делают только по индивидуальным заказам.

Правительство Венгрии сейчас называет уничтожение «Икаруса» национальным предательством, совершенным в угоду западноевропейскому автомобильному лобби. Точно так же в Польше говорят о банкротстве Гданьской судоверфи как о победе голландского и немецкого судостроительного лобби над польскими конкурентами, достигнутой с помощью механизмов ЕС. 

Однако самый яркий пример — действия Евросоюза по ликвидации в Центральной и Восточной Европе атомной энергетики. Брюссель заставил остановить атомные энергоблоки Болгарию, Словакию, Литву, борется со строительством новых реакторов в Венгрии. За разговорами европейских чиновников об экологической безопасности стоит элементарное нежелание французского атомного лобби терпеть в энергетическом пространстве Евросоюза конкурента в виде «Росатома».

То есть европейская интеграция для ее неофитов оборачивается не выходом на новый технологический уровень, а технологической деградацией экономики.  

Страны Балтии выходили из состава СССР высокоразвитыми государствами с уникальными в мировых масштабах наукоемкими производствами в сфере радиоэлектроники, морского дела, атомной энергетики. В составе Европейского союза Литва, Латвия и Эстония — технологически отсталые экономики, основанные на сфере мелких неинтеллектуальных услуг.

В европейскую Прибалтику не пришел европейский инвестор, у которого были бы деньги, технологии и желание реализовать заложенный в регион в советские годы потенциал восточноевропейской Кремниевой долины. Siemens не купил Рижский и Каунасский радиозаводы, Nokia не модернизировала ВЭФ, Mercedes не стал возиться с РАФом.

Уникальные предприятия были распилены на металлолом, уникальные коллективы распались, уникальные специалисты вынужденно сменили профессию или эмигрировали. Это была интеллектуальная и структурная деградация экономики, которая привела к вытеснению национального производства импортом из Западной Европы, сворачиванию целых отраслей народного хозяйства и массовой эмиграции излишнего при новой ущербной модели экономики молодого трудоспособного населения.

Трудовая миграция соотечественников на Запад лишает Восточную Европу последних шансов построить в своих странах инновационную экономику нового технологического уклада.  

Главное условие для такой экономики — человеческий потенциал, а европейская интеграция его отбирает. Критическая масса людей, способных к инновационной деятельности, формируется на побережьях США, в Москве, Юго-Восточной Азии, Китае, Западной Европе, в том числе за счет людей, которые переезжают туда с периферии. В Восточную Европу исторически не приезжают, а уезжают, собственное население стареет и сокращается, и это еще больше утверждает регион в статусе периферии.

Те же страны Прибалтики могут доказывать свою «прогрессивность» на примере литовской фармацевтики или эстонского «электронного государства», однако эти замечательные вещи не отменяют того факта, что материальную основу Литвы, Латвии и Эстонии составляет то, что американские экономисты называют «экономикой прислуги». Ритейл, посреднические операции, банковские кредиты, туризм, а также дотации Евросоюза, ложащиеся на старую советскую инфраструктуру, — вот она, экономическая база стран Балтии и всей Восточной Европы.

При этом инфраструктура ветшает, поток дотаций начал иссякать еще до кризиса 2020 года, а сфера услуг из-за пандемии коронавируса рухнула не только в Восточной Европе, а повсеместно.

Более интенсивное использование потенциала бывших советских республик как сырьевой базы, из которой выкачиваются ресурсы и за счет которой стимулируется экономический рост, — естественное, обусловленное богатым историческим опытом европейцев решение.

Отсюда инициативы углубления экономической интеграции ЕС со странами — участницами «Восточного партнерства». Самыми большими энтузиастами дальнейшего сближения с Евросоюзом Украины, Беларуси, Молдовы и республик Кавказа и здесь, разумеется, будут Польша, страны Балтии и прочая восточная периферия ЕС.

«Европейский выбор» Украины 2014 года дал ее ближайшим соседям на Западе надежду на выход из демографического и экономического тупика за счет использования украинских трудовых ресурсов. После коллапса национальной экономики миллионы безработных устремились в эмиграцию с майданной Украины. Только Польша приняла у себя более 2 миллионов заробитчан, чем обеспечила себе рекордный экономический рост и шанс превратиться из европейской периферии в один из центров Европы.

После успешного опыта с Украиной в планах «европейских партнеров» — довести до такого же коллапса Беларусь, что даст падающей европейской экономике допинг в несколько сотен тысяч, а то и в несколько миллионов дешевых, готовых к любому труду работников.      

В условиях глобального кризиса в таком допинге заинтересована уже не только Восточная, а вся Европа. Другие, еще не выкачанные из постсоветских республик ресурсы тоже сгодятся. Например, украинский чернозем, который Запад вынудил продавать иностранцам, шантажируя Киев неполучением кредита МВФ.

Что получат Беларусь и другие бывшие советские республики при вхождении в единое экономическое пространство ЕС? Дотаций из бюджета ЕС не получат, потому что, во-первых, членства в Евросоюзе не предлагается, во-вторых, эти дотации заканчиваются и для тех стран, что в Евросоюз вступили.

Технологии и вывод на новый уровень экономического развития в обмен на природные ресурсы, промышленность и людей? Прибалтийские республики получили лишь деградацию, и нет никаких признаков, что к Беларуси или Молдове подход будет иным.

Кредиты от МВФ и других западных кредиторов? Международные кредитные организации не дают денег для создания самодостаточных национальных экономик. Их кредиты — наркотик, который периодически вкалывают для формирования у страны зависимости. Зависимость от наркотика нужна кредиторам для политического диктата.

Фактически «восточные партнеры» не получают взамен ничего, кроме фигового листка «европейского выбора». 

Этим фиговым листком им и предложат укрыться после того, как у них не останется ни денег, ни экономики, ни людей.