Сегодня 90 лет сталинской статье "Головокружение от успехов"

2 марта 1930 года в газете «Правда» опубликована статья Иосифа Сталина «Головокружение от успехов» о «перегибах на местах», допущенных при коллективизации.

«Головокружение от успехов» — статья Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина в газете «Правда» в № 60 от 2 марта 1930 года.
Темой статьи являлась коллективизация сельского хозяйства в СССР, предлагалось устранить «перегибы на местах», которые объявлялись плодом самодеятельности излишне ретивых исполнителей, трактовавших таким образом «генеральную линию партии» на сплошную коллективизацию.

Ещё в советское время, в 1964 году, в журнале «Огонёк» писателями М. А. Андриасовым, А. В. Калининым, Е. Е. Поповкиным и А. В. Софроновым указывалось на то, что в данной статье Сталин нашёл виновных в лице местного партийного руководства за перегибы, допущенные непосредственно им, тогда как действительная природа неурядиц в колхозном строительстве им умалчивалась. Подобной точки зрения придерживается и ряд современных источников, в частности, Большая историческая энциклопедия С. В. Новикова. Некоторыми современными историками высказываются предположения, что опубликование статьи было продиктовано опасениями власти насчёт возникновения крестьянских бунтов.

Доктор исторических наук профессор Олег Хлевнюк цитаты из книги "Сталин. Жизнь одного вождя":

Ссылки на «врагов», крестьянский саботаж, в лучшем случае – на провалы местных руководителей позволяли Сталину отводить от себя малейшие обвинения.

Происками «врагов» объясняли все политические и экономические провалы, тяготы жизни и военные неудачи.

Коллективизация – одно из ключевых достижений Сталина, на котором в значительной мере держалась его диктатура. Все остальные черты сталинской системы можно рассматривать как производные от коллективизации. Массовое насилие над самым большим классом страны требовало создания значительного карательного аппарата, системы лагерей и спецссылки, окончательно превратило террор в главный метод управления. Коллективизация резко и почти сразу разрушила многочисленные традиционные социальные связи, усилила атомизацию общества и облегчила идеологические манипуляции. Произвольное и беспощадное выкачивание из деревни ресурсов (как материальных, так и человеческих) позволяло принимать бездумные экономические планы, безнаказанно расточать «легко» полученные средства и жизни.

На террор и издевательства терпеливая деревня ответила восстаниями. Крестьянская война развивалась по нарастающей. За 1926–1927 гг. власти зафиксировали 63 массовых антиправительственных выступления в деревне. В 1929 г. – более 1300 выступлений и 244 тыс. участников. В январе-феврале 1930 г. – почти полторы тысячи выступлений и 324 тыс. участников. Сталин, несомненно, знал эту информацию, но до определенного момента почти не реагировал на нее. Скорее всего, он был уверен, что волна крестьянских бунтов не представляет особой угрозы, что это лишь неизбежное сопротивление «отживающего класса».

Наиболее серьезные восстания прокатились по Украине. Здесь в марте 1930 г. состоялась почти половина всех крестьянских выступлений, зафиксированных в стране. Особое беспокойство властей вызывали восстания в пограничных районах. В Тульчинском округе на 16 марта бунтовали 15 районов из 17. Из 50 сел были совершенно изгнаны представители советской власти. Вместо них избраны старосты. В большинстве сел округа были ликвидированы колхозы. Восставшие избивали коммунистов и комсомольцев, изгоняли их из сел. В некоторых селах наблюдались вооруженные выступления. Бунтовщики вступали в перестрелку с отрядами ОГПУ. События на западных границах породили в Москве страхи по поводу возможного вмешательства Польши. 19 марта председатель ГПУ Украины Балицкий получил от Сталина выговор. Сталин требовал, чтобы он «не речи произносил, а действовал более решительно». Оскорбленный Балицкий ответил, что лично выезжает в «угрожаемые участки» с опергруппой, а не руководит «только из вагона». Однако указания Сталина были приняты к исполнению. Г. К. Орджоникидзе, побывавший с инспекцией на Украине, писал, что восстания в пограничных округах подавили «вооруженной силой, пустив в ход пулеметы и в некоторых местах пушки. Убитых и расстрелянных 100, раненых несколько сотен».

Во-первых, Сталин знал о голоде и признал, что это не выдумка «врагов», а реальность. Во-вторых, Сталин не слишком верил в собственную версию о происках «врагов» и «вредителей». В беседе с Робинсом он полностью проигнорировал эту тему. Косвенно это могло свидетельствовать о том, что Сталин осознавал реальные причины голода и его связь с коллективизацией. Однако вряд ли даже в разговорах с ближайшими соратниками он позволял себе такую слабость, как признание ошибок.

Даже если предположить, что Сталин действительно был организатором убийства Кирова, это немногое добавляет к пониманию истории сталинского периода и самого Сталина. Такое преступление можно было бы назвать самым безобидным из того, что совершил советский диктатор.

Жизненные реалии простого советского человека в сталинскую эпоху даже приблизительно не соответствовали современным мифам, скроенным по лекалам официальной советской кинохроники. Парады, ликование, праздники составляли лишь некоторую часть действительности. Будни были заполнены тяжелой борьбой за существование. Недостаток продовольствия и промышленных товаров, постоянные очереди, ужасные жилищные условия, слабая защищенность от произвола чиновников и карательных органов, жестокость законов дополнялись многочисленными ограничениями. Значительная часть населения, прежде всего крестьяне, не имели паспортов, а поэтому были лишены права свободного передвижения. Столицы и многие крупные города являлись режимными местностями, в которых запрещалось проживать многим гражданам. За самовольный переход с одного места работы на другое отдавали под суд.

Множество женщин пострадали из-за запрета на аборты, которые все равно проводились, но подпольно, в антисанитарных условиях.

Содержательно сталинский миф в сегодняшней России состоит из нескольких ключевых элементов. Прежде всего, сталинская модель индустриализации и мобилизации объявляется чрезвычайно эффективной и единственно возможной, нередко даже образцом для современной России. В этом контексте такие широко известные трагические события, как массовые репрессии или голод, объявляются либо преувеличенными, либо неизбежными и даже благотворными, либо инициированными помимо Сталина номенклатурными бюрократами. Партийные чиновники 1930-х – 1950-х годов в сталинском мифе являются эквивалентом ненавистных современных олигархов. Соответственно, их уничтожение рассматривается как важное достижение вождя, залог успешности его системы. Уничтожение коррупционеров-бюрократов, согласно мифу, являлось свидетельством народного характера власти вождя. Освобожденный от произвола чиновников народ пользовался плодами равноправия, роста благосостояния и снижения цен. Жестокая борьба с преступностью являлась залогом безопасности. Наконец, центральное место в мифе Сталина занимает победа в Великой Отечественной войне и превращение СССР в мировую державу. И то и другое приписывается преимущественно, если не исключительно, гению Сталина.

Чрезвычайно тяжелыми были условия труда на советских промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве. Неразвитая в силу общей нищеты система материального стимулирования заставляла прибегать к методам репрессивного принуждения к труду. Наиболее откровенно рабский по своей сути труд использовался на предприятиях ГУЛАГа. Однако формально свободные рабочие и колхозники также трудились в значительной степени из-под палки. Набор рабочей силы в промышленность, особенно в наиболее неблагополучные и опасные для жизни отрасли, осуществлялся при помощи насильственных мобилизаций молодежи. Уклонение от мобилизаций каралось заключением в лагеря. С 1940 г. при помощи чрезвычайных трудовых законов рабочие прикреплялись к своим предприятиям. Крестьян, которым почти не платили за труд в колхозах, привлекали к суду, если они не вырабатывали обязательных норм трудодней. Всего в 1940–1952 гг. за самовольный уход с предприятий и опоздания, уклонение от мобилизаций в промышленность и сельское хозяйство и невыполнение колхозных норм было осуждено около 17 млн человек. Эта огромная цифра, лишь в некоторой мере отражавшая истинные масштабы нарушений трудовой дисциплины, говорит о том, какова была реальная цена утверждений советской пропаганды о беззаветном энтузиазме трудящихся СССР.

Чрезвычайно тяжелыми были жилищные условия подавляющего большинства населения. При Сталине жилье строили по остаточному принципу, направляя в коммунально-жилищную сферу совершенно недостаточные капиталовложения. Копившиеся годами проблемы усугублялись военной разрухой. На начало 1953 г. в городах на одного жителя приходилось 4,5 квадратных метра жилья[938]. Наличие временно проживающих и непрописанных, не попадавших в учет, снижало эту цифру. При этом качество жилья было низким. В городском обобществленном жилищном фонде лишь 46 % всей площади было оборудовано водопроводом, 41 % – канализацией, 26 % – центральным отоплением, 3 % – горячей водой, 13 % – ванными. Причем и эти цифры в значительной степени отражали более высокий уровень благоустройства крупных городов, прежде всего столиц. Ярким показателем положения в жилищном хозяйстве было широкое распространение в городах бараков. Причем количество населения, зарегистрированного в бараках, увеличивалось. Если в 1945 г. в городских бараках числилось около 2,8 млн человек, то в 1952 г. 3,8 млн. Более 337 тыс. человек жили в бараках в Москве.

Промышленных товаров тоже не хватало, а цены на них были неизменно высокими. Люди довольствовались простейшими сравнительно дешевыми изделиями, но и их покупали немного. Например, кожаную обувь в 1952 г. смог приобрести только каждый четвертый крестьянин[936]. Как жаловался в письме Сталину в декабре 1952 г. житель одной из деревень Тамбовской области, «в нашем колхозе колхозники имеют одну зимнюю одежду на 3–4 члена семьи, дети зимой у 60 % населения учиться не могут, ибо нет одежды».

Неискоренимой причиной широкого недовольства был низкий уровень жизни. В сельском хозяйстве, подорванном коллективизацией, кризисы чередовались периодами стагнации. Почти каждый год сталинского правления был отмечен голодом, который охватывал либо значительную часть страны, как это было в 1931–1933 и в 1946–1947 гг., либо отдельные ее регионы. Даже в лучшие относительно не голодные годы питание среднестатистического советского гражданина оставалось скудным. При Сталине утвердился преимущественно хлебно-картофельный рацион. Бюджетные обследования в сравнительно благополучном 1952 г., накануне смерти «вождя», фиксировали, что питались советские люди из рук вон плохо. Среднестатистический житель страны в день потреблял около 500 граммов мучных изделий (в основном хлеба); небольшое количество круп; 400–600 граммов картофеля; около 200–400 граммов молока и молочных продуктов. Это была основа рациона. Все остальные продукты являлись экзотикой.

Среднедушевое потребление мяса и мясных продуктов составляло 40–70 граммов, жиров (животного или растительного масла, маргарина, сала) – 15–20 граммов в день. Довершали картину несколько ложек сахара и немного рыбы. Одно яйцо среднестатистический житель СССР мог позволить себе примерно раз в 6 дней. Такой рацион почти соответствовал основным нормам снабжения заключенных лагерей. И даже эти данные Центрального статистического управления, которое испытывало постоянное политическое давление, вероятнее всего, приукрашивали действительность. Средние показатели могли увеличиваться, например, за счет включения в бюджетные обследования более высокооплачиваемых рабочих или крестьян из относительно благополучных колхозов. Не учитывалось и качество продуктов. По многим свидетельствам, оно часто было низким. Как говорилось в письме, отправленном Сталину в ноябре 1952 г. из Черниговской области, «теперь выпекают черный хлеб, и то некачественный. Кушать такой хлеб, особенно больным людям, невозможно»

Олег Хлевнюк