Выхватываем глупую фразу из судебного решения и формируем мощный параграф в АПЛЛ

ЭТО ПАРАГРАФ

АПЕЛЛЯЦИОННОЙ ЖАЛОБЫ

 

Ограничение права на защиту

Как доказано в предыдущем параграфе, все, представленное представителем истца – гражданкой Чвилевой С.В., включая исковое заявление, не обладает признаками допустимости, а так называемое Письменное пояснение (л.д.103-106), подписанное другой гражданкой Шаймярдяновой И. М., также является недопустимым доказательством. В материалах дела нет никаких доказательств, упомянутые гражданки состоят в штате Фонда капитального ремонта, и что учредительными документами Руководителю Фонда капитального ремонта предоставлено право выдавать доверенности на право представления интересов Фонда любым гражданкам, не состоящим в штате данной организации.

 

При таких обстоятельствах суду надлежало принимать во внимание исключительно те доказательства, которые предоставлены истцом, включая:

- Ходатайства о прекращении дела – общим количеством – 14 - документы находятся л.д. 47-60,128-139

- Частные жалобы на определения суда об отказе в удовлетворении ходатайств о прекращении дела – всего 6 – л.д. 74-95

- Возражение по факту принятия судом к рассмотрению искового заявления с явным и грубым пороком формы (отсутствие указаний на нарушенные права истца) и попыткой нового представителя истца придать заведомо неправильное истолкование нормам материального права в оправдание допущенного порока – на 7 листа-

- л.д. 117-123

- Возражение в связи с незаконностью ведения лицевых счетов и обработкой персональных данных – на 2 листах – л.д. 124-125

- Возражение в связи с абсурдностью иска – на 4 листах – л.д. 113-116

Все перечисленные состязательные бумаги отвечают требованиям, предъявляемым к «документам» по ГОСТ 7.0.8 – 2013. Однако при таких обстоятельствах в судебном решении сделан прямо противоположный вывод

Ответчик не предоставил никаких документов в обоснование своих возражений

 

Употребление в тексте судебного решения местоимения НИКАКИХ дает основание понять, что ответчик якобы полностью выпал из процесса, уклонился от исполнения своих обязанностей, хотя самом деле ответчик исполнил свои обязанности в высшей степени добросовестно, что подтверждается нашими многократными  заявлениями о том, что никаких прав у истца на судебную защиту нет (что признано самим истцом, отказавшимся указать – какое право нарушено), что нет прав на выставление квитанций с указанием транзитного счета, что у ответчика не возникло право на обработку персональных данных ответчика, что представитель ответчика не представил надлежащих доказательств делегирования полномочий.

Причем все представленные с нашей стороны состязательные бумаги основаны на законе и подтверждены судебной практикой в отличие от процессуальных документов нашего процессуального оппонента, страдающих неправильным истолкованием норм материального и процессуального права, отсутствием доказательств и представлением постановлений Правительства Москвы как нормативно-правовых актов высшей категории без предоставления доказательств их соответствия требованиям жилищного законодательства и Конституции РФ.

 

Выводом о непредставлении с нашей стороны НИКАКИХ доказательств суд фактически объяснил, почему в мотивировочной части, нашли отражения только позиция, высказанная гражданкой Чвилевой С.В. и гражданкой Шаймярдяновой И. М., не представивших доказательств того, что они состоят в штате Фонда капитального ремонта.

Вывод суда о непредставлении с нашей стороны НИКАКИХ доказательств суд первой инстанции фактически указывает на то, что наша правовая позиция была просто проигнорирована, а при таких обстоятельствах ответчик был лишен права на судебную защиту. Между тем Постановлением Конституционного Суда от 28 мая 1999 г. N 19-П по делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 267 КоАП РФ определено, что закрепленное в ст. 46 (ч. 1, 2) Конституции право на судебную защиту относится к основным правам и ни одна из перечисленных в ч. 3 ст. 55 Конституции целей не может оправдать ограничений этого права, являющегося гарантией всех других прав и свобод человека и гражданина. Это положение полностью соответствует содержанию ст. 46, в соответствии с которой право на судебную защиту не может быть ограничено даже в условиях чрезвычайного положения.

Следовательно, установленное фактическое обстоятельство ограничения права на защиту может быть исправлено только отменой ошибочного судебного акта